Она наклонила голову набок.

— Я сделала все, что могла, чтобы спасти тех, кого люблю.

Он покачал головой, будто хотел избавиться от этих мыслей. Санса поняла, что его руки мелко дрожат.

— Зачем ты пришла? — хрипло спросил он.

— Потому что я хотела, чтобы ты знал, что завтра ты умрешь из-за меня, — пробормотала она, — Из-за девушки, которая казалась неспособной убить хоть кого-то.

— Илин Пейн, — прошептал он в ужасе, — Это ты его убила.

— Не я отрублю твою голову, — сказала ему Санса, с легкостью игнорируя его слова, — Но я позабочусь, чтобы никто больше никогда о тебе не вспомнил.

Вся память о тебе исчезнет. Кто вспомнит мелкого лорда, с слишком большими амбициями? Что еще они скажут о тебе, кроме того, что ты был уничтожен Северной честью и сталью? Ты растворишься, словно пепел.

— Они сложат обо мне и моей семье тысячи песен и будут петь их веками, — сказала ему Санса, и в её голосе было что-то такое, что он почти поверил ей, — Старки будут жить вечно, а все, что ты оставишь после себя, будет забыто. Я хочу, чтобы ты знал это, Петир Бейлиш. Завтра тебе не удастся убежать от меча моего брата.

— Посмотри мне в глаза, — прошипел он, — И скажи, почему я умру.

Санса шагнул вперед, её юбки тянулись по грязным камням с засохшей кровью. Она опустилась на колени, свеча отбрасывала глубокие тени на её лицо, и пристально посмотрела Петиру в глаза.

— Ты умрешь, потому что сказал моей матери, что защитишь меня, — тихо сказала она, — Ты умрешь, потому что вместо этого пытался меня убить. Ты умрешь, потому что каждый раз, когда я тебя вижу, я мечтаю выцарапать твои глаза. Ты умрешь, потому что я Старк, и я съем свою добычу, как и подобает волку.

— Я умру из-за твоей гордыни и желания мести, — ответил Петир, — Не надо подменять понятия.

Санса запрокинула голову назад и рассмеялась.

— Ты умрешь по собственной глупости, — возразила она, — Если бы ты остался в Долине, или даже в Королевской Гавани, то тебя бы никогда не осудили. Но ты был слишком жадным. Тебе была нужна моя мать, и ты заплатишь высокую цену за свои желания.

С этими словами она стала. Она не чувствовала себя легче или счастливее, как думала, будет чувствовать. Но холод в груди исчез. Кончики пальцев больше не покалывало. А руки казались свободными и легкими.

— Ты больше никогда не увидишь мою маму, — сказала она, — После твоей смерти все будут уверены, в том, что это было справедливо. Ни одна живая душа не всплакнет над твоим трупом.

Санса покачала головой.

— Неужели это того стоило?

— Что?

Она выгнула бровь.

— Твоя одержимость моей матерью.

— Она была всем, что я когда — либо хотел, — выпалил Петир.

— Из-за этого ты чуть не умер семнадцать лет назад, — она вздохнула и отступила, коснувшись дверной ручки, — И из-за этого ты умрешь завтра. Я надеюсь, ради вашего же блага, что это и правда того стоило, Лорд Бейлиш. Потому что у вас больше нет ничего. До свидания, — пробормотала Санса и вышла на улицу.

Стража выпустила её без возражений. Когда она поднялась по лестнице, то не свернула направо, чтобы пойти в свои покои, а проскользнула в узкий проход, предназначенный для слуг. Конечно, этот путь состоял целиком из паутины, векового слоя пыли и парочки луж, с капающего потолка. Но зато эти проходы вели гораздо выше, чем основная дорога. Когда-то Санса вместе с Роббом любила исследовать их, но мать сказала ей, что леди не должна лазать по пыльным коридорам, и она прекратила.

Теперь же она позволила своим ногам вести её туда, куда она не раз поднималась в детстве: мимо гнилых досок и изъеденных молью гобеленов, через узкую щель в стене к небольшому скрытому выступу, между двумя башнями. Ветер хлестал её по рукам и лицу, и она плотнее укуталась в меха, прижавшись к каменной стене.

Никто не сможет найти её, если она останется здесь. Прошло так много лет с тех пор, как Санса забиралась сюда, и теперь она задавалась вопросом, почему быть леди было так важно для неё?

Отсюда открывался чудесный вид: луна висела прямо над Винтерфеллом, освещая серебряным светом каменные стены. Это все моё, подумала она. Эта суровая, замерзшая земля принадлежала ей. Может Робб и Король, а отец — Хранитель Севера, но Санса была единственной, кто знал, каково это — остаться одной среди снегов. Санса была единственной, в чьей крови всегда тек Юг, но она выбрала Север, обняла его и позволила льду заполнить её изнутри. Крестьяне называли ей Королевой Зимы, хотя единственной короной, которая у неё была, это корона из ярко-рыжих волос.

Я никогда не брошу это место.

Петир хотел, чтобы она уехала. Каждый муж, который у неё будет, захочет этого.

Санса не знала, сможет ли она справиться с этим снова.

Джон.

Она любила его. Её сердце трепетало в груди от одной только мысли о нем, и ей захотелось привязать его к себе, чтобы быть уверенной, что он никогда не бросит её. Ей потребовалось все мужество, чтобы признаться ему, и благодаря этому последние несколько недель были самыми лучшими в её жизни. Было столько тепла и счастья, что даже прошлая жизнь меркла, по сравнению с этой.

Я люблю его. Я люблю его. Я люблю его.

Он никогда не попросит её покинуть Винтерфелл. Санса глубоко вдохнула холодный воздух, наполнивший каждую клеточку её тела, и почувствовала себя живой. Она доверяла Джону как никому другому и знала, что благодаря этому он стал центром её мира.

Ночь Санса провела на этом выступе. Когда небо посветлело и стало серым, она вернулась в покои и умылась; надела мягкое шерстяное платье в светло-голубых и белых тонах; заплела волосы: убрала боковые пряди в косу и оставила остальные свободно падать по спине. Затем она пришла к Роббу, и ни один из них не нарушил молчание по пути на улицу. Во двор они вышли вместе, рука об руку, гордые и величественные.

— Выше нос, — прошептала Санса и отступила назад.

Она отдаст дань уважения Петиру как Лорду, хоть он и никогда бы не оказал ей такую честь.

Что ж, подумала она, все это — жадность Петира, незнание её матери и ревность Лизы — было просто печально. Конечно, это было ужасно, болезненно и смертельно для многих людей, но прежде всего просто грустно.

Петира вывели из подземелья. Когда его подвели к плахе, Джон проскользнул к ней. Она почувствовала исходящее от него тепло, а потом не выдержала и крепко сжала его ладонь, переплетая их пальцы.

Робб приблизился к Петиру.

— За преступления против Севера вы приговариваетесь к смерти, — объявил он, — Во имя Севера, по решению северян, ты приговорен к смертной казни. Твои последние слова, Петир Бейлиш.

— Мой ответ: да, — сказал он и повернулся, встречаясь взглядами с Сансой. Его глаза были такими ледяными, что на мгновение ей показалось, что она увидела в них смерть, — Да, это того стоило. Все это.

Все вокруг выглядели сбитыми с толку, но Санса так и осталась невозмутимой. И тогда Робб поднял меч и сказал:

— Именем дома Старк, я, Король Севера, приговариваю тебя к смерти.

Меч ринулся вниз, быстрый и сверкающий, похожий на проблеск молнии. Санса резко вдохнула, но не отвела взгляда. Её рука крепче сжала руку Джона.

Кровь, оросившая землю вокруг и стены Винтерфелла, была ярко-красной, даже ярче чем волосы Сансы. На мгновение все, казалось, замерло, но потом подул ветер и Робб расслабился, а другие мужчины начали убирать тело и голову.

Леди, отчаянно подумала Санса и через секунду её лютоволчица сидела подле неё. Санса зарылась в теплый мех, пытаясь успокоить бьющееся сердце.

Она просидела так достаточно долго, не обращая внимания на мельтешащих вокруг людей. Затем она выпрямилась, погладила Леди по спине и повернулась, поймав руку Джона кончиками пальцев.

— Мы Старки, — прошептала она, — Мы выживаем и терпим. О боги, скажи мне, что я поступила правильно. Скажи мне, Джон, что это было правильно — убить его.

— Мы Старки, — прошептал он в ответ, — Мы волки, Санса, и мы защищаем свою стаю. Ты сделала то, что должна была сделать, и если хоть кто-нибудь обвинит тебя в чем-нибудь, я заставлю их пожалеть об этом.