— Вы не расслышали, Сир Родрик?

— Вы ведете себя неприлично, — попытался возразить он.

Санса небрежно махнула рукой.

— Можете пожаловаться моей матери, если вам так угодно. А сейчас убирайтесь!

Родрик сглотнул и вышел.

***

Джон проснулся от стука по голове и увидел рыжие волосы.

Его стон громко разнесся по пустой комнате.

Санса — у кого еще могут быть такие длинные рыжие волосы? — склонилась над ним, достаточно близко, чтобы он мог почувствовать её дыхание на своих губах. Прежде чем он успел испугаться, она отодвинулась, и он расслабленно выдохнул.

А потом она облила его.

Джон резко выпрямился, отплевываясь, как раз вовремя, чтобы увидеть, как она отставляет тазик.

— Что за хрень? — спросил он, стуча зубами.

— Ты назвал меня глупой леди, — спокойно сказала она, — Я разозлилась. Разве вы с Роббом не говорили, что мне нужно открыто выражать свои эмоции?

Джон искал что-нибудь, чем можно было вытереться. Ничего не найдя, он выпрямился и посмотрел на нее, сквозь боль в голове.

— Думаешь, ты сдерживалась, когда кричала на весь замок? — его зубы клацнули. Джон попытался вернуть себе хоть каплю достоинства, — Не будь такой мстительной.

Ее губы дернулись.

— Думаешь это смешно?

— Немного, — пробормотала она.

— О, так тебе недостаточно жалеть глупого бастарда, который даже не знает имен своих родителей — хоть каких-нибудь — так ты еще и обливаешь его ледяной водой?

Санса прекратила теребить край потрепанного одеяла. Он посмотрела на него, в голубых глазах мелькали эмоции, которые он не мог различить.

— Я никогда не жалела тебя, — сказала она, и её тон не был таким резким, как он ожидал, — Ни разу в жизни. Когда-то я не особо тебя любила, но я никогда тебя не жалела. Ты был слишком гордым.

Джон ошеломленно посмотрел на нее.

— Это я был слишком гордым?

— Да, — её руки были сложены на коленях. Такая аккуратная, что его это начало раздражать, — Слишком гордым и слишком глупым.

Внезапно он взорвался.

— Скажи мне, чем я должен был гордиться, — выпалил Джон, — Оказывается, что мой отец был насильником, а мой дед сжигал людей заживо. Оказывается, я Таргариен! В моей крови течет не честь, Санса, а безумие! Давай же, скажи мне, чем я должен гордиться!

Глаза Сансы были закрыты все то время, что он говорил. Когда он сделал паузу, чтобы восстановить дыхание, она холодно спросила:

— Теперь ты закончил?

— Да, — буркнул он.

Пока что.

— Тогда послушай вот что. Послушай меня, Джон. Ты — Старк. Когда Рейгар Таргариен возлег с Лианной Старк, малыш родился с черными волосами и серыми глазами, без единого намека на серебро и пурпур. Кровь двух великих домов боролась внутри тебя. И победила кровь Старков. Кровь Лианны Старк подарила тебе твое лицо и характер. Именно она дала тебе внешность севернее, чем у законных детей Эддарда Старка.

Джон почувствовал, как его гнев потихоньку гаснет. То, с какой искренней верой и любовью смотрела на него Санса, согрело его сильнее, чем любое вино во всем мире. Когда Санса прошептала эти имена ему на ухо, он почувствовал, как внутри него образовалась огромная дыра. Ему нужно было чем-то заполнить её, и он не придумал ничего лучше, чем заполнить её выпивкой. Но очевидно это был неправильных выбор, потому что они были здесь: он в мокрой рубашке, слабый запах лимонов вокруг, и Санса предлагая ему то, что действительно могло ему помочь.

— Спасибо, — выдавил он.

Санса кивнула и встала — чтобы уйти, подумал он. У него перехватило дыхание, и ему отчаянно захотелось, чтобы она осталась.

Неделю назад он бы и не задумался об этом. Но было что-то в Красной Башне, а потом и в пещере, и в Винтерфелле. И все, что Джон мог вспомнить это ноющую, разрывающую боль, когда Робб — Робб! — сказал ему, что у Сансы кошмары. Он не знал, смогут ли они общаться так же, как до того, как покинули Винтерфелл.

Более того, он не знал, хочет ли он этого.

Она уже стояла у двери, и собиралась открыть её…

— Почему ты мне не сказала?

Слова вырвались из него против воли. Он вздрогнул, ожидая, что она начнет кричать или, что хуже, просто отшутится. Но она лишь замерла. Когда Санса развернулась, он увидел печаль на её лице.

— О кошмарах?

— Обо всем.

Санса снова села, уставившись на колени. После долгой паузы, она начала:

— Я убила Илин Пейна, — почти беззвучно сказала она, — Я так испугалась. Да, я убивала раньше, но никогда собственными руками. И когда я вспоминала об этом, меня начинало трясти. Я не могла позволить себе это в те первые несколько ночей, поэтому я просто попыталась не думать об этом. Когда мы засыпали, я так уставала, что даже не видела снов.

Медленно, словно во сне, Джон протянул и взял её пальцы в свои.

— А потом отец заболел, — продолжила она, — Я беспокоилась о нем, я боялась за Арью, Ланнистеры наступали нам на пятки, и я не могла, Джон… Я едва могла здраво мыслить, не говоря уже о том, чтобы рассказать тебе. Потому что, если бы я сделала это, то просто сломалась бы. А у нас итак было куча проблем.

Джон покачал головой.

— У нас всегда будет время для такого, Санса. Первое убийство это всегда сложно. С этим трудно справиться даже натренированным мужчинам, а ты…

— Я не нежная фиалка, как думает Робб, — перебила его Санса.

И это было так на нее похоже. Именно это он любил в ней. Она была словно сапфир, с гладкими краями, но если ты будешь неосторожен, то можешь порезаться о них.

— Я и раньше несла на плечах бремя смерти. Это никогда не было просто. Но это убийство было не первым.

— Но тебе все еще больно.

— Да. Столько всего произошло. Ланнистеры. Возвращение в Королевскую Гавань. Снова молить о помиловании отца. Все это навалилось. Не только Илин Пейн.

Он почувствовал, как уголки губ дернулись вверх.

— Итак, сначала у тебя просто не было времени, чтобы рассказать. А потом?

— А потом я просто не хотела разбираться со всем этим, — она пожала плечами, — Да, я не могла заснуть. Зато я могла подумать о других делах. Думаю, я справлялась.

— Это не так, — пробормотал он.

Санса сумела изобразить удивление.

— Я думала, что все будет в порядке, когда мы окажемся в Винтерфелле. Но я не смогла заснуть. И тогда я встретила Робба, — она вздохнула и перевернула их ладони тыльной стороной. Она нежно провела пальцем по его венам, затем перешла на ладонь, а затем поднялась к подушечками пальцев. По спине Джона побежали мурашки, — Я не хотела причинить тебе боль, — сказала она мягко.

Джон сглотнул.

— Я серьезно, — её глаза метнулись вверх, чтобы встретиться с его, а затем снова вернулись к их соединенным рукам, — Ты… Ты не Таргариен. Ты же с Севера. И так будет всегда. Отец всегда любил тебя. Он любит тебя и будет любить. Робб, Арья и Бран — они всегда будут тебя любить. Неважно, кем был твой отец. Потому что они знают, какой ты на самом деле, и это самое важное.

Возможно, он все еще был пьян. Возможно, он все же был Таргариеном больше, чем Старком. Потому что он не мог объяснить, что за безумие овладело им, когда он сказал:

— А ты? — почти неслышно прошептал он. Только для них вдвоем.

Санса замерла. Её волосы соскользнули и скрыли её лицо. Джону захотелось взять слова обратно, он чувствовал себя полнейшим придурком. Он хотел вернуться в прошлое, и зашить себе рот самой толстой иглой, какая только есть у Сансы.

Но потом она подвинулась, и он увидел её.

Её щеки покраснели. Глаза, голубые и прекрасные, смотрели в сторону. Но потом она подняла на него взгляд, и огонь в них мог бы растопить все земли за Стеной. В его животе расцвел настоящий пожар.

— Санса? — прошептал он.

Она вся дрожала. Её руки дернулись и начали двигаться вверх. Она невесомо провела по его руке, потом провела по груди, затем нежно провела по шее, поднимаясь выше, пока не остановилась на пульсе, и он почувствовал, как её пальцы мелко дрожат. Тогда она взяла его за подбородок, и все это время она не отрывала от него глаз. Джон никогда не раньше не видел в них тех эмоций, что были сейчас.