Ярость прошла через него в виде его драконьего огня, ярость, которая полилась на меня, закружилась вокруг моих ног, взбираясь все выше и выше, пока я не стала окутана спиральным пламенем. Я приветствовала его жар, сливая его с моим собственным, принимая его в меня и захоронив его глубоко в мою душу.

На мгновение я подумала, что Балтик взорвется от гнева, но удивительно, его огонь погас, а его губы скривились в улыбки.

— Ах, любовь моя, что бы я без тебя делал?

— Был бы полностью и совершенно несчастным, — сказала я, радуясь, увидев, как жизнь возвращается в его глаза. И, вероятно, развлекаясь с каждой женщиной с двумя ногами.

Его руки скользнули вокруг моей талии.

— Ты единственная женщина, которую я знаю, кто посмел бы преподнести своему виверну известие о том, что она теперь носит кусочек драконьего сердца. Мы должны дать тебе сейчас же имя.

— У меня есть имя, — возмутилась я.

— Филактерии всегда называются. Если ты сейчас филактерия кусочка Чот, то придется тебе взять другое имя.

— Мы подумаем об этом в другой раз. Что мне нужно знать так это, как вытащить это из меня.

Он пожал плечами, наблюдая, как горничные совершили еще одну ходку с большим количеством воды.

— Этого я не знаю. Ни один дракон раньше никогда не был филактерией.

— Замечательно. — Я задалась вопросом, есть ли какой-нибудь ученый человек, с которым я могу поговорить, кто-то, кто знаком с драконьими осколками и сердцем.

— Ты не сказала, где Костя. Он вернулся с тобой, не так ли? — Спросил Балтик, когда стащил через голову свою тонкую льняную рубашку.

Я снова встала на колени и помогла ему с завязками на подштанниках.

— На самом деле он не вернулся.

— Он оставил тебя одну возвращаться из Парижа в Дауву? — спросил он, нахмурившись на меня.

Я махнула ему пройти к ванне и пошла за мылом.

— Я была не одна. Мой личный охранник поехал со мной.

— Поэтому я должен быть спокоен. — Вода плеснула, когда он забрался в ванну. — Где он, если его здесь нет?

Я глубоко вздохнула, наблюдая, как горничные выливали последнюю горячую воду. Когда они все сделали, и мы снова были одни, я смочила морскую губку и закрутила ее вокруг мыла, которое я сделала специально для Балтика. Оно пахло ладаном и миррой, его любимой. Он внимательно наблюдал за мной, пока я вставала на колени рядом с ванной и начала его мыть.

— Моя мать никогда не позволяла мне мыть кого-либо, — сказала я, желая избежать боли, которая, я знала, возникнет. — Теперь я понимаю, почему она это делала. Это очень чувственно, распространение мыла на мужском теле.

Балтик, отвлекаясь на ощущение моих пальцев, гладящих его кожу, оставляющие маленькие следы, следующие за каждым из моих пальцев, когда я намылила мягкие волосы на его груди, взглянул вниз.

— Я грязный и покрыт блохами и вшами, chеrie. Если ты продолжишь так гладить меня, ты в конечном итоге разделишь со мной ванну и не поблагодаришь меня за то, что разрешил моему паразиту навестить тебя.

Я улыбнулась, наслаждаясь твердыми мышцами, которые находились под его атласной кожей. Неохотно, признаваясь в правде его утверждения, я снова намылила губку и вручила ее ему, поднимаясь, чтобы принести чистую одежду, пока он оживленно намыливался.

— Теперь скажи мне, чего ты хотела избежать, — сказал он, вымывая длинные черные волосы, наклоняясь вперед, чтобы я смогла смыть мыло оставшейся чистой водой в коже.

— Костя оставил тебя, — сказала я просто, хватая льняную ткань, когда он вскочил на ноги, моргнув, когда мыльная вода попала ему в глаза. Я протерла его лицо, убрав его волосы назад и быстро сказала: — Он верит в то, во что верят все черные драконы, что ты стремишься контролировать вейров. Он отказывается больше быть частью этого. Именно он вызвал меня в Париж. Я сказала ему о своем плане использовать сердце дракона, чтобы остановить войну, и он организовал встречу с другими кланами, чтобы они одолжили мне осколки, чтобы все получилось.

— Мне было интересно, как ты это устроила, — сказал он обманчиво мягким голосом. Меня нелегко одурачить… он был вне себя от злости, от ярости, его огонь едва сдерживался.

— Садись и заканчивай купаться. Я не хочу делить свою кровать с твоими друзьями больше, чем ванну, — устало сказала я, наливая ему чашу вина.

— Итак, он наконец-то стал действовать, — сказал Балтик, медленно садясь, рассеянно моя свое тело, пока я доставала прекрасный гребень и пасту из белого брайона и меда, которая убивала головных вшей. — Я подозревал, что он это сделает, хотя я не думал, что он привлечет тебя. — Я ничего не говорила в течение нескольких минут, втирая пасту в его волосы, затем расчесывая их снова и снова, пока не была удовлетворена.

— Ты не кидаешься на его защиту? — спросил Балтик, пока я вымывала пасту с его волос.

— Что можно сказать, чего я еще не сказала? — спросила я, выливая ему на голову последнюю воду из кожи. — Он верит, что ты сумасшедший, желающий выбросить жизни всех в клане, чтобы ты мог господствовать над вейрами. Я не виню его за то, что он бросил тебя, если бы я была им, я бы сделала то же самое. — Он посмотрел на меня взглядом, который искал уверенности. Я наклонилась вперед и нежно поцеловала его, забрав его дыхание в рот, когда мои губы ласкали его. — Я не Костя, моя любовь. Я никогда не оставлю тебя.

— Если я не смогу остановить Константина, у тебя не останется выбора.

— Всегда есть выбор, — сказала я, держа для него ткань. — Нам просто нужно найти его.

Жар от огня ушел, сменившись на другой вид тепла. Солнечный свет лился на меня, пока я сидела на каменных ступенях перед домом Балтика. Я моргнула, когда мой разум снова вернулся в настоящее, больше не смущенная легкостью, с которой я выскользнула из видения.

— Что ты делаешь?

Я поднял глаза с того места, где обнимала свои ноги, мой подбородок лежал на коленях, и передвинула блокнот, в котором я составляла список, прежде чем скользнуть в видение.

Джим бросил свою большую задницу рядом со мной.

— Составление списка дел. Я думала, ты тусуешься с Бромом.

Демон поморщился.

— Он нашел мертвую мышь и изучает ее, чтобы понять, слишком ли давно она умерла, чтобы мумифицировать или нет. Парень немного странный, Солди… ты должна признать это.

— Эксцентричный, я думаю, этот термин ты хотел использовать, — сказала я со сверлящим взглядом. — Он очень умный. У него больше интересов, чем у детей младшего возраста.

— Бесспорно. Что в твоем списке? — Это посмотрел в блокнот. — Позвонить Эшлинг. Ты лучше вставь пару берушей перед тем, как звонить, потому что она будет мисс Грязный Рот 2010, когда услышит то, что ты сделала со мной.

— Она кажется разумным человеком, — сказала я с самодовольством, которого я не чувствовала. — Я уверена, что смогу все объяснить.

Джим фыркнул.

— Это не то слово, которое часто применяется к ней, но тебе просто придется выяснить это самостоятельно. Что дальше в списке? Позвонить Май и извиниться за исчезновение. Мне нравится Май. Она меня кормит.

— Это отличный ход, но он потрачен впустую на меня. Я уверена, что ты уже завтракал и еще не время для обеда.

— Ты думаешь, что эта потрясающая форма остается такой без посторонней помощи? Не-а! Я должен давать ей все виды витаминов и минералов и свежие, слегка жареные куски говядины.

— Я уверена, что ты доживешь до обеда.

— Я бы на это не рассчитывал. Номер три… о-о-о. Это будет глупо.

— Да, так и есть.

Лицо Джима искривилось, пока он думал.

— Если бы я был тобой, я бы попытался найти нейтральное место для встречи с вивернами. Потому что, если ты только войдешь в sárkány с Балтиком, они схватят вас обоих.

— Почему ты помогаешь? — Я пристально посмотрела на демона.

— Я? Помогаю? — Его глаза широко открылись. — Не твоей блестящей розовой заднице. Я демон, помнишь?

— Да, но ты помогаешь. Это полностью против нормы, как демоны действуют.