Когда я был моложе, надо было разбираться лучше
— Рейвенкло, — выкрикнула Сортировочная шляпа. И Гермиона Грейнджер — точнее Офелия Дагворт-Грейнджер, как назвал ее Дамблдор — вздохнула с облегчением. Директор Диппет наконец ее отпустил, и по пути к гостиной факультета у Гермионы было время обдумать все произошедшее за последнии дни.
Она вызвалась помочь профессору МакГонагалл вынести из кабинета весь ненужный хлам. И пока убиралась, нашла маховик времени, который использовала на третьем курсе. На Гермиону нахлынули воспоминания об их с Гарри приключениях на третьем курсе, когда они спасали Сириуса Блэка и Клювокрыла. От громкого хлопка — кажется, это был один из фейерверков близнецов — Гермиона вздрогнула и выпустила маховик. Маленькие песочные часики разбились, усыпав осколками пол у ее ног. И в тот же миг все завертелось перед глазами.
Когда все закончилось, и содержимое желудка перестало проситься наружу, Гермиона подняла взгляд на помолодевшего лет на пятьдесят и крайне озадаченного Альбуса Дамблдора. И потеряла сознание. Очнулась она уже на маленькой софе в личных покоях Дамблдора. Палочка и все, что осталось от маховика, лежали на столе перед ней.
— Профессор Дамблдор, я все могу объяснить!.. — начала было Гермиона, но тот ее перебил.
— Я и так знаю больше, чем необходимо, мисс Грейнджер. — Она вытаращилась на него и открывала и закрывала рот, словно выброшенная на берег рыба. Дамблдор указал на ее мантию. — Дорогая, ваше имя указано на воротнике. Мне не нужно знать откуда — из какого времени — вы пришли. Скажите только сколько вам лет.
Она ответила, что пятнадцать, и тогда он хлопнул в ладоши и сообщил, что со всем разберется.
— При всем моем уважении, профессор Дамблдор, но с чем вы разберетесь? Вы отправите меня обратно?
В итоге так Гермиона узнала, что оказалась в 1942 году, и что ее ждет перераспределение под именем Офелии Дагворт-Грейнджер, исключительно по милости и благодаря заботе Гектора Дагворта-Грейнджера, который, к сожалению, так удачно скончался несколько месяцев назад. Дамблдор подделал все необходимые документы прямо при Гермионе и проводил ее в кабинет директора Диппета. И только тогда признал очевидное:
— Боюсь, что сейчас я не смогу отправить тебя назад, в твое время. Но не бойся, я приложу максимум усилий.
Я не испытываю угрызений совести, и у тебя нет ответных чувств.
Том Риддл буквально кипел от гнева. Конечно, со стороны это было незаметно, любой бы увидел лишь вежливое выражение лица, которое он использовал на публике, язык его тела говорил, что он полностью расслаблен. Но разумом он был в ярости. Абраксас Малфой только что сообщил ему, что узнал от отца, будто какая-то девчонка из Рейвенкло обошла его по количеству СОВ. То, что девочка смогла получить девять «Превосходно» сбивало с толку. И Том злился на себя, что не брал маггловедение, это было бы легкое «Превосходно». Так он дошел до библиотеки, свет свечей бликовал на значке старосты школы.
Войдя внутрь, он сразу направился в самое тихое место, и там обнаружил ее. Она сидела, склонившись над книгой и быстро что-то царапая на пергаменте. Остановившись напротив ее стола, он растянул губы в самой очаровательной улыбке, на какую только был способен.
— Прошу прощения, мисс Дагворт-Грейнджер?
У Гермионы кровь застыла в жилах. Голос она узнала — его обладателя она старательно избегала уже целый год. Она не позволяла себе приближаться к нему или к кому-то из его друзей со Слизерина. Она не собиралась ни во что вмешиваться, просто ждала, когда сможет наконец-то вернуться в свое время. Мысленно вздохнув, она отложила перо и посмотрела на Тома Риддла.
— Пожалуйста, зови меня Офелией.
— Как у Шекспира?
— М-м-м, — протянула она в ответ. Это была шутка Дамблдора, учитывая, что ее настоящее тоже было из Шекспира. — Чем я могу помочь?
— Ладно, я понимаю, что должен был представиться тебе еще в прошлом году. И я хотел, да как-то все времени не было. Я Том Риддл, староста Слизерина, а теперь уже староста школы.
Пытаясь понять, зачем ему вдруг пытаться с ней познакомиться, Гермиона решила проявить терпение и не отталкивать его только потому, что в будущем он станет Волдемортом.
— Очень приятно, — все, что она смогла сказать.
— Я присяду?
— Зачем? — вопрос сорвался с губ раньше, чем она смогла его остановить.
— Ну, между нами много общего. Мы оба стремимся стать лучше.
Она насмешливо на него посмотрела, а после сдвинула свои вещи, освобождая половину стола.
Есть новая девушка, ему кажется, что он на седьмом небе.
— Круцио! — звонкий голос Тома заглушил вопль Яксли. До зимних каникул оставалась неделя, Яксли было приказано присматривать за Офелией, и он снова не справился. Слава богам, она не согласилась идти в Хогсмид с пригласившим ее гриффиндорцем. Том отвел палочку, проклятие спало. И даже не посмотрел в сторону откровенно рыдающего мальчишки. Нужно было встретиться с Офелией, он не собирался опаздывать на их еженедельные занятия.
Все Рыцари знали, что Офелия принадлежит Тому. Им было поручено присматривать за ней и не давать другим парням к ней приближаться. Никто из них не понимал, почему бы Тому просто не начать с ней встречаться официально, но спрашивать его не собирались.
Как и всегда, Том сел рядом с Гермионой в библиотеке, но не сосредоточился на домашнем задании, а продолжал смотреть на Офелию. В какой-то момент это настолько стало отвлекать от эссе, что она посмотрела на него в упор и буркнула:
— Что не так?
Он моргнул, потом, наконец, ухмыльнулся тому, что его взгляд не дает ей сосредоточиться, и положил поверх ее недописанного эссе листок. Она посмотрела вниз. Это был пропуск в Запретную секцию, действующий до конца учебного года, выписанный старостой школы и подписанный профессором Слагхорном.
— С Рождеством, Офелия!
Она все еще с недоверием смотрела на листок и выпалила:
— Зачем?
— Просто хотел подарить тебе что-нибудь по-настоящему полезное.
Наконец-то подняв голову, она встретилась с ним взглядом. И более решительно повторила свой вопрос:
— Зачем?
Ухмылка исчезла с его лица. Но и привычной вежливой маски не появилось. Нет, на этот раз его натура пересилила и он расчетливо смотрел прямо на нее. Глядя глаза в глаза, не давая ей отвернуться, он спросил:
— Почему ты накладываешь чары на книги, которые читаешь? Почему все твои записи кажутся набором символов? Ты ведешь какие-то исследования. Тайно. Не считая безупречных оценок, ты стараешься быть незаметной. Я единственный, с кем ты проводишь время, остальным вежливо отказываешь. Можно сказать, что у тебя получилось казаться незаметной и неинтересной, только я заметил все это. Пропуск поможет вести твои исследования более открыто, я знаю, что ты тайком пробираешься в Запретную секцию. Так что, даже если тебя поймают, то наказать не смогут. Я защищу тебя, Офелия.
Гермиона наконец моргнула, сбрасывая охватившее ее оцепенение. Он знал. Ну конечно, он знал! А ей-то казалось, что она осторожна. Но он не знал всего, даже не представлял. Но и тех крох знаний ему хватило, чтобы сложить все воедино. И слава богам, он не догадался. Просто подумал, что она изучает Темную магию вне рамок учебной программы Хогвартса. И этим заблуждением можно было воспользоваться. Он даже был прав, его теория о Темной магии действительно защитит ее.
— Спасибо, Том, — прошептала она и сунула пропуск в карман.
Он молча кивнул ей и вышел из библиотеки.
Я не испытываю угрызений совести, а ты не можешь заглянуть за мои шоры.
Наступила весна. С момента ее перемещения прошло больше восемнадцати месяцев. Она пришла в кабинет профессора Дамблдора, желая напомнить про его обещание вернуть ее назад.
— Офелия, — начал было Дамблдор, но осекся под ее раздраженным взглядом. Прочистив горло, он попробовал снова: — Гермиона, мне очень жаль. Моя дорогая, боюсь, это невозможно. Я уже говорил в конце прошлого года, лучше жить настоящим и стараться не тосковать по прошлому. У тебя есть здесь и сейчас.
