В центре холла остановились. Пока она демонстративно стряхивала с себя две снежинки, случайно застрявшие в её волосах, он подошёл к стойке администратора, чтобы получить ключи от номера.

– Bonjour!

– Bonsoir, – ответили ему.

– Je voudrais la clef de ma chambre.

– S’il vous plait.

Я сейчас вам всё переведу! Не беспокойтесь! Блесну «французским» с онлайн-переводчиком: Он говорит: «Здравствуйте!» Ему отвечают: «Добрый вечер!» Тогда он: «Дайте, пожалуйста, ключ от номера». А ему: «Пожалуйста!» Во как! В общем, поговорили.

Он прихватил положенные галантным дежурным ключи от номера и отошел в сторону. Остановился и снова вернулся к стойке.

– Avez – vous des messages pour moi?

– Есть ли для меня сообщения? – Поинтересовался он.

– Oui. – Ответили ему и протянули конверт.

– Merci.

Он кивнул и подошёл к даме, на ходу запихивая конверт во внутренний карман.

Они прошли к лифту, который доставил их на самый высокий этаж в самый навороченный номер.

– Это было что-то, – заговорила по-русски она, когда они оказались в номере, – такого успеха я даже сама не ожидала!

– Сара Бернар кусала бы локти, видя твой сегодняшний фурор, – подтвердил мужчина, – твоё мастерство, Кикочка, улучшается год от года. Ещё лет этак триста, и ты станешь замечательной артисткой.

Но вместо того, чтобы обидеться на эти грубые слова, дама нежно прильнула к мужчине и заворковала:

– Ты правду говоришь, Кузенька?

– Как твой импресарио – импресарио известной артистки Кики Морэ – я всегда обязан говорить правду, только правду и ничего, кроме правды.

Номер был шикарным. Апартаменты для президентов, для шейхов, королей и миллионеров. В окне красовалась Эйфелева башня – символ Франции и Парижа. Посередине номера возвышалась огромная гора цветов из нескольких корзин.

– Извини, Кикочка, – вдруг скривился он, – но терпеть более – нет сил.

Она засмеялась, игриво оттолкнула его, отошла в сторону и плюхнулась в кресло:

– Столько лет, а ничего не меняется!

– Ничего подобного, – он помахал пальчиком в знак протеста, – меняется среда обитания, – и снова заурчал, как чеширский Кот, – можно, Кикочка?

– Хорошо, – весело согласилась она, – всё равно завтра съезжаем отсюда.

Он, чрезмерно довольный разрешением, подошел к огромному камину, стал на четвереньки, засунул голову внутрь и… жалобно-жалобно завыл.

Этот вой был таким пронзительным, к тому же усиленный дымоходом, что моментально разнёсся по всему зданию.

В одном из номеров гостиницы с одной постоялицей от воя случился удар прямо в туалетной комнате. Услышав его, она подпрыгнула на унитазе, как реактивная ракета, проскочила через всю комнату и рухнула, словно «Челленджер» на взлёте, между ванной и биде.

Все посетители ресторана, находившегося на первом этаже отеля, замерли и с подозрением посмотрели в сторону кухни: «Неужели там из кого-то делают бифштекс. С кровью?» Один из них выронил вилку, которая со звоном полетела на пол. Второй с перепуга отбросил в сторону бокал, треснувший от резонанса, вызванного воем. Третий просто свалился со стула. У ресторанного певца нота застряла в горле, и он захлебнулся своим чудным тембром голоса. Официант выронил разнос, заставленный всякими блюдами.

Пешеходы, проходившие мимо отеля, как при воздушном налёте, повалились на землю и начали отползать подальше от гиблого места.

Дежурный администратор с перепуга нажал кнопку пожарной тревоги, чем ещё больше напугал перепуганных жильцов и прохожих.

Во всём отеле всё зазвенело, завыло. Противопожарная система включилась и начала заливать водой коридоры и номера. Все жильцы и работники отеля повалили прочь, сметая всех и вся, из здания на улицу. Некоторые начали выпрыгивать из окон.

И лишь в одном номере весело смеялись, глядя на эту картину: известная артистка Кика Морэ и её импресарио.

– А вот и скорая помощь пожаловала! – веселился Кузя.

И действительно: к парадному входу отеля с сиреной подскочила машина скорой медицинской помощи. Из неё выскочили санитары, схватили носилки и помчались внутрь здания.

– Потом, как всегда, пожарные и полиция приедут, – вздохнула артистка.

Ей быстро надоела происходившая возня, и она отошла от окна к огромному букету цветов, погладила его, пытаясь обнять.

– Как они пахнут!

Среди сотен роз обнаружила визитку очередного поклонника, осторожно, чтобы не уколоться, извлекла её.

Маленький картонный четырёхугольник оказался не визиткой, как она подумала прежде, а посланием. На нём было всего лишь одно слово: «Пора!»

– Кузя, – ойкнула она, – смотри!

Мужчина, нехотя, оторвался от окна, подошёл к ней, взял из рук бумажку, прочёл. Торопливо достал из внутреннего кармана своего пиджака конверт, который получил у стойки администратора, нервно вскрыл его, выудив содержимое.

Это был листок с одним словом: «Пора!»

– И мне пришло, – растеряно сказал он и опустился в кресло, – пора возвращаться домой раньше, чем хотелось бы.

– Чего ты расстраиваешься, Кузьма, – тихо произнесла женщина, – зимой в России хорошо.

Ханты-Мансийский округ. Где-то в тайге.

– …А ещё говорят, что этот лесничий появляется всегда, будто из-под земли и под землю уходит, – рассказывал один мужик двум другим, сидящим рядом с ним у костра, странным личностям.

– Прямо Рэмбо какой-то, – скептически произнёс Второй.

– Брехня! – махнул рукой Третий.

Сидели они на небольшой полянке под старой березой. Вокруг был зимний лес, трещавший вверху заледенелыми голыми ветками.

– Вот истинный крест, – настаивал Первый, – Народ говорит, что этот самый лесничий столько нашего народа поизвёл, что и не сосчитать вовсе. Щёлкает нас – братков-охотников, как семечки.

– Терминатор, что ли? – иронично спросил Второй.

– Брехня всё это! – зевнул Третий.

– Брехня? Вот прошлым годом, говорят, – не унимался Первый, – пошли косой Гришка с хромым Васькой капканы на мелкую зверюшку ставить. Быстро управились – расставили. Как водиться после этого закусили хорошо и к вечеру домой пошли. Идут, значит, они по дорожке, глядь, а впереди…

– «Мёртвые с косами стоят и… тишина!» – закончил за него Второй.

– Знамо дело: закусили прилично, вот хренотень всякая и видится, – продолжил Третий.

– Нет, – пропустил шпильку мимо ушей Первый, – впереди на дорожке все их капканы, те, что они целый день устанавливали, в рядочек лежат. Их дожидаются.

Второй и Третий недоверчиво переглянулись, но примолкли. А Первый, вдохновлённый этой победой, продолжил:

– Цельную ночь трудились – капканы изнова расставляли. К утру, уставши, закемарили. А когда проснулись, чуть ума не лишились: все их капканы вокруг них расставлены. Кружочком. Да так плотно друг к дружке, что не пройти меж них, не то, что проехать.

– Ну и что? – Хором спросили Второй и Третий.

– А то, – понизив голос, тихо сказал Первый, – что выйти из круга капканьего они не могли. Только щелку, какую приметят, только в неё направятся, а капканы, будто живые на них, как собаки кусачие, кидаются. Цельных три дня и три ночи они в этом плену просидели голодные и холодные, пока их Служба спасения не нашла и не высвободила. С тех тор хромой Васька – окосел, а косой Гришка – охромел. Они про эту катавасию сразу же куда надо стукану… в общем, сообщили, но никто им, бедолагам, не поверил.