Я стою на балконе апрельской Флориды… Я стою на широком балконе апрельской Флориды… Здесь, как летом, жара, а в Нью-Йорке – апрель как февраль. С высоты созерцаю живописные пляжные виды И, прищурясь, с надеждой гляжу в океанскую даль. За чертой горизонта вода омывает Багамы, Топчаны в тени зонта – лежащих на пляже удел. Я вчера не надел ни футболки, ни даже панамы И, купаясь в лазурной воде, как всегда, обгорел. На поверхности волн, отражаясь, луч солнца искрится. Вдоль песчаных брегов распростёрлись дома-великаны; Я стою на балконе и гляжу, как летят вереницей Мимо зданий, над пляжем, любимые мной пеликаны. Нежно радует глаз наблюдать, как летят эти птицы. Неужели летать – это только лишь птичий удел? Были б крылья у нас, я бы смог с косяком этим слиться И, взмахнувши крылом, с ними б в синюю даль улетел. Я стою на широком балконе апрельской Флориды… С высоты облаков взор бросаю на пальмы внизу. Как мечты, постараюсь сберечь эти чудные виды; Их с собой, как в флаконе духов, я в Нью-Йорк увезу. В южном городе Майами Жаль, что не были вы с нами В южном городе Майами: Там, где пальмы и бананы Во дворах людей растут; Где летают пеликаны Над высокими домами, И повсюду игуаны Вездесущие снуют; Нежной поступью отважной, Бдя прилежно свой дозор, Белый ибис бродит важно В мелководьях тех озёр. Утром, вглядываясь в дали, Взявшись за руки при этом, Мы на берегу встречали Живописные рассветы! Вечерами на причале Провожали мы закаты – В старину здесь проплывали Бригантины и фрегаты… А сейчас здесь ловят рыбу, Наслаждаются пейзажем… Небоскрёбы, словно глыбы, Возвышаются над пляжем. Тонет солнце, погружаясь, В ярко-розовом заливе, В горизонте растворяясь, Как в малиновой подливе… Под широкими зонтами Днём, спасаясь от жары, Разместились рядом с нами, Натянув на лбы панамы, Загорающие мамы В окружении детворы. Заходите в воду смело, Не боясь в ней утонуть! С борта яхты в глубь умело Щучкой можете нырнуть! Распластавшись, лечь на спину, Как на водную перину, – Чтоб на волнах покачаться И расслабиться слегка; Видом чаек наслаждаться И глядеть, как в небе ясном, Чисто-голубом, атласном Проплывают облака. Нет, пожалуй, краше дела, Чем лежать, раскинув руки, И вкушать, как ваше тело Отражает всплесков звуки! И на гребнях волн покатых Я лежу, раскинув ноги… В глубине порхают скаты И резвятся осьминоги. В водах цвета изумруда, Приоткрыв зубасты скулы, Проплывают барракуды И различные акулы… Нет конца подводным рифам, Чьи рельефные изгибы, Если верить разным мифам, Привлекают тонны рыбы. Я лежу и взор бросаю На чудные облака. И под волны подставляю Загорелые бока. Думаю, акулы знают Обо мне наверняка! Ну и пусть себе шныряют, Ведь они мне не мешают И не трогают пока. Дни проносятся за днями: Отпуск кончен. Песня спета До последнего куплета… Долго будем вечерами Свой рассматривать загар… Вспоминать о том, что где-то В южном городке Майами Пальмы тень свою бросают На песок и тротуар… Осенние воспоминания
В разгаре золотая осень. Наводят много разных дум Деревья жёлтые меж сосен, А на часах всего лишь восемь, Но я задумчив и угрюм. Блуждая в парке по соседству, Случайно вспомнил за ходьбой Своё безоблачное детство, Оставленное мне в наследство Родителями и судьбой. Сейчас мне помнится едва ли, Как в выходные всей семьёй Мы в парке Горького гуляли, Осенним воздухом дышали С туманом лёгким над землёй. Вот я сквозь памяти туманы, Бродя по листьям вдоль аллей, Кладу в раздутые карманы Подобранные мной каштаны И жмени спелых желудей. По ходу листья под ногами Собрав в изысканный букет, Дарю с улыбкой своей маме, С любвеобильными словами, Услышанными мной в ответ. Да, было время золотое! От мыслей кругом голова. Пытаюсь мамин голос вспомнить, Чтобы себе его напомнить, Но плохо слышатся слова. Сейчас мне далеко за сорок, Уже почти что пятьдесят. Но если б знали вы, как дорог Тот каждый день и мамин творог, Что ел я сорок лет назад. Промчались годы-ураганы, И мамы уж давно как нет. В Нью-Йорке не растут каштаны, Чтоб запихать в свои карманы, Но листьев я собрал букет. |
