Женька заворочался во сне, но Стрельцов уже шел по коридору к кухне.
"Как близко стреляют..." - подумал Женька, открыл глаза и чуть не закричал от испуга: он был заперт в какой-то тесной клетке! На уровне головы виднелась деревянная стена с ввинченным в нее кольцом. "Для цепей!" - решил Женька. Локти упирались в другие две стенки, за спиной была третья. С трудом он сообразил, что во сне сполз с кресла и голова его теперь упирается в тумбу письменного стола. Кольцо это от ящика, с боков подлокотники, а сзади - спинка кресла. Женька потер занемевшую шею и решил, что пора выбираться на свет божий, но в коридоре послышались шаги и приглушенные голоса. Сейчас сюда войдут люди и увидят, что он выползает из-под стола, как последний пьяный забулдыга. Позор! Женька опять спустился на пол.
В кабинет вошел Заблоцкий, высоко поднял лампу, огляделся и обернулся к стоящим в дверях женщине в клетчатой накидке с пелериной и человеку в темном пальто и шляпе.
- Никого! - сказал Заблоцкий. - Вам показалось, Павлов.
- Пуганая ворона, говорят... - усмехнулась женщина и откинула вуаль на шляпке.
- Мне не до шуток! - огрызнулся Павлов. - На Литейном засада, на Рождественской тоже... И фельдшер не вернулся!
- Мог задержаться на той стороне, - пожала плечами женщина.
- А если взяли?
- У вас абсолютно надежные документы, - успокоила его женщина.
- Это вам так кажется, - проворчал Павлов. - А если меня узнают эти... из мастерской? Стрелял-то в мальчишку я, а не вы!
- Не грубите, штабс-капитан, - плотно сжала губы женщина и направилась в столовую.
- Там же собачий холод! - недовольно сказал Павлов.
- Вам не мешает поостыть, - опять усмехнулась женщина и прошла в столовую.
Женька до боли прикусил кулак, так вдруг ему захотелось закричать им, что они здесь не одни, что он не хочет их подслушивать, но не может не слышать.
"Замолчите! Замолчите же!" - в отчаянии заклинал Женька и закрывал уши ладонями.
Все было как в дурном сне: эти зловещие тени на стенах и потолке, красноватые отблески от раскрытой дверцы печки, сам он, нелепо скорчившийся на полу, и главное - то непонятное и страшное, о чем говорили эти люди.
Как они оказались здесь, у Стрельцова? Что общего у него с человеком, стрелявшим в мальчика? С убийцей! И почему здесь распоряжается эта женщина с властным холодным голосом? И кто тот, второй? А Стрельцов молчит! Неужели он заодно с ними? Нет, не может быть!
Женька осторожно поднялся, сел в кресло и прислушался.
- Передайте по группам, что на фортах все подготовлено... - услышал он голос женщины. - Мятеж должен совпасть с решительным наступлением генерала Юденича, а он, слава богу, уже в Гатчине.
- Не хватает людей, Муза Петровна, - угрюмо сказал Павлов. - Аресты, облавы... В штабе седьмой армии провал... Наш человек в Чека арестован и расстрелян... Больше половины оружия изъято. С кем и с чем прикажете выступать?
- Не так громко, пожалуйста, - приказала женщина.
- Слушаюсь, "Леди", - с нескрываемой иронией ответил Павлов. - Может быть, перейти на английский?
- Если это шутка, то неудачная, - холодно сказала женщина.
- Какие, к чертовой матери, шутки?! - вспылил Павлов. - Ваши милые друзья и союзнички затеяли перестрелку с чекистами. И что в результате? Френсис на том свете, а этот ваш...
- Замолчите! - повысила голос женщина.
- Нет уж, позвольте! - вышел из себя Павлов. - Где этот ваш неуловимый Петр Петрович? Иван Владимирович? Как там еще его называют?
- Его называют просто шеф, - сквозь зубы сказала женщина. - И прошу его имени не упоминать. Когда надо, он появится!
- Вы в этом уверены? - засмеялся Павлов. - Так вот, уважаемая Муза Петровна, должен вас огорчить: шеф перешел границу.
- Этого не может быть... - охрипшим вдруг голосом сказала женщина. Вы лжете!
- Увы! - Павлов чиркнул спичкой и закурил. - Как это ни больно слышать, но он покинул нас... вернее, вас, "Леди"!
- Хам!
- Я или он? - спокойно спросил Павлов.
Женщина промолчала, а Заблоцкий, волнуясь, сказал:
- Господа, господа... Это все-таки личное... Давайте о деле.
- Где ваши люди? - обернулся к нему Павлов.
- Люди будут, - твердо ответил Заблоцкий. - Кстати, Петр Никодимович... Где молодежь, которая так слепо идет за вами?
- Бросьте, Вадим Николаевич! - огрызнулся вдруг Стрельцов. - Не так все просто, как кажется.
- Деньги? - спросил Заблоцкий.
- Денег я получил достаточно, - сразу сник Стрельцов. - Они хотят знать правду. А говорить ее, как вам известно, не рекомендуется!
Женька вскочил и опрокинул кресло.
- Кто там? - Заблоцкий отдернул занавеску и поднял над головой лампу.
Стрельцов вбежал в кабинет и, увидев Женьку, растерянно обернулся к Заблоцкому.
- Это Женя... Я вам о нем говорил...
- Очень рад, - уничтожающе оглядел Стрельцова Заблоцкий и обернулся к Павлову.
- Вы же ушли... - растерянно бормотал Стрельцов. - Собирались уходить...
- Я заснул... Нечаянно... А потом проснулся.
- Давно? - быстро спросил Стрельцов.
- Я все слышал, Петр Никодимович... Значит, вы брали у них деньги, чтобы обманывать нас... И мы верили вам... Я верил... А вы взяли самое дорогое и продали...
Женьке почему-то стало трудно дышать, и говорил он чуть слышно и прерывисто.
- Женя! - протянул к нему руки Стрельцов. - Это недоразумение... Вы не так поняли!
- Я все понял, - покачал головой Женька. - Продали... Как вы могли?
Он говорил все же тихо. Ему казалось, что, если он заговорит громче, ему не хватит воздуха и он задохнется. И все-таки он закричал:
- И вы лучше молчите, а то я могу вас убить!
- Заткните рот этому сопляку, - не повышая голоса, распорядился Заблоцкий.
- Не заткнете! - сжал кулаки Женька. - Юденича ждете, выступать собираетесь! Подло, из-за угла...
И обернулся к Павлову:
- И вы опять в спину стрелять будете, да?
Павлов медленно и молча пошел на Женьку, а тот, так же медленно, отступал к дверям кабинета, смотрел на руку Павлова, которая тянулась к карману пальто, и думал, что это продолжается плохой сон, что сейчас он проснется и не будет ни этого страшного человека, ни этой темной, заставленной вещами и посудой комнаты, он вернется домой к больному отцу и побежит в аптеку на углу, зажав в руке рецепт и деньги, как бегал еще совсем мальчишкой. Павлов вынул руку из кармана, и в зажатой ладони тускло блеснула вороненая сталь нагана.
