Примерно в IX веке до нашей эры финикийцы встретили на севере первые греческие колонии в Малой Азии, на острове Родос и, возможно, на Крите и Кипре. Эта встреча имела огромное значение для западного мира. На то, что она состоялась, указывают немногочисленные археологические находки, датируемые VIII веком и содержащие греческие алфавитные надписи, главным образом, на горшках. Век спустя их уже больше; в частности, таким способом написаны имена умерших на могильных камнях и посвящения богам. Иногда приводится и алфавитная версия имени горшечника. Переняв у финикийцев алфавитные знаки, греки сохранили за ними прежние названия. Новые буквы стали называться phoenikia, что означало «финикийские штучки».

Ко времени этого контакта греки только что оправились от многовекового хаоса, последовавшего за падением города-государства Микен, и расселялись по островам Эгейского моря. К этому моменту они могли похвастаться сложной социальной системой, традиционным правом и богатыми устными знаниями, передававшимися в форме эпической поэзии. Свое стремление к новшествам они уже проявили в том, что позаимствовали арифметику у Месопотамии, геометрию у египтян, металлургию у ассирийцев. Греческие колониальные города-государства, например Милет на нынешнем турецком побережье, были богатыми, с динамичной экономикой, основанной на морской торговле с другими береговыми сообществами.

Вероятно, греки поощряли небольшие группы финикийцев к оседлости и торговле, чтобы освоить финикийскую технологию изготовления украшений и косметики. Где именно произошло заимствование алфавита, остается загадкой. Таким местом могло быть возникшее в VIII веке до нашей эры греческое торговое поселение на сирийском побережье, в районе нынешнего города Эль-Мина. Свидетельства контактов есть также на островах Крит и Родос, где финикийский и сирийский импорт появился в IX веке до нашей эры. На Родосе, например, в 1000 году до нашей эры жили семитские ювелиры. На Кипре найдена чаша с финикийской надписью IX века до нашей эры. Семитские предметы роскоши того же времени попадали в материковую Грецию через прибрежный остров Эвбея.

Но где бы ни случилось это важное событие, скорее всего, говорить можно о разовом заимствовании, потому что во всех обнаруженных впоследствии версиях нового алфавита имеется путаница в транскрибировании одних и тех же четырех финикийских звуков: «зайин», «цаде», «самех» и «син». Знак «зайин» ошибочно стал знаком «цаде» (гр. дзета), знак «цаде» знаком «зайин» (гр. сан). То же и со второй парой – «самех» стал «син» (гр. Кси), а «син» – «самех» (гр. сигма).

Греки также слегка изменили алфавит, потому что в их языке меньше шипящих. Вскоре после заимствования они добавили четыре буквы для специфических греческих звуков: фи, хи, пси и омега. Эта усовершенствованная греческая версия phoenikia представляла все звуки речи таким образом, что их можно было легко прочитать. Другими словами, решилась вековая проблема: как найти форму, которая автоматически включала бы акустическую память.

Вначале новый алфавит рассматривался, скорее, как помощник памяти в устных или не достигших грамотности культурах, где память играет большую роль, чем в нашей культуре. В таких культурах традиции общества передаются рассказчиками. Это означает, что обряды, правила, манеры и история общества должны кем-то запоминаться. По мере усложнения общества делать это становится все труднее.

Было бы, однако, ошибкой считать греческое общество до появления алфавита примитивным или уж очень простым. У них уже получили развитие архитектура и геометрия, примерно к тому же времени относятся великие поэмы Гомера «Илиада» и «Одиссея», тогда же жили и ранние философы. Образование было устным, основной упор делался на музыку, запоминание стихов, декламацию и пение. Поэзию использовали не для выражения эмоций, но как средство хранения информации. Запоминать нужные факты легче, если они облечены в рифмованный стих. Нечто подобное использовалось и в средневековой Англии, например, в таком стишке:

Для транскрибирования такого рода устной традиции и использовался поначалу алфавит, поэтому ранняя греческая литература представляла собой нечто вроде поэтической базы данных. Ее невозможно понять полностью, если относиться к ней только как к литературе в современном смысле. В классическом греческом письменность вначале воспринималась как связующее звено между устной и документированной записью. Мы, современные люди, живущие в грамотном обществе, рассматриваем письменную прозу как прозаическую форму, а поэзию как поэтическую, тогда как в Греции на раннем этапе положение было обратным. Признавая большую важность письма и чтения, мы склонны полагать, что первыми, кто освоил эти навыки, были аристократы. В действительности же они получали образование едва ли не последними.

Хотя поначалу греки относились к письму как к заметкам на память, вскоре его значение возросло и в конце концов оно изменило образ мышления. Прежде всего, алфавит конвертировал традиционное знание в некий внешний, легко доступный для пользования предмет, не зависящий более от памяти. В результате стало возможно по-новому говорить и думать о мире. Например, устная традиция прекрасно срабатывает в описаниях каких-либо действий, что видно в ряде батальных сцен у Гомера и более поздних англо-саксонских поэм, например в «Беовульфе». С другой стороны, письменная культура, в которой слова и идеи можно изучать неспешно, на досуге, более удобна и эффективна для занятий, требующих размышления, таких как философия, повествовательная проза и тому подобное.

Ключ к новому образу мышления в том, что буквы алфавита, в отличие от пиктограмм, не являются изображениями предметов. Например, «А» сама по себе не отображает чего-то специфического. Алфавит систематизирует, кодифицирует мир в нечто абстрактное, что можно разделить и контролировать. Таким образом, алфавит в какой-то степени еще на шаг отдалил нас от окружающей среды. И он же дал нам новый взгляд на прошлое.

Литература была прямым порождением развития алфавита, а концепция истории – менее очевидным. Устная память имеет дело с настоящим, и воспоминания касаются того, что связано с настоящим. Биография в устной традиции не столько предмет тщательного изучения, сколько творческий акт, в котором события сплетены воедино с помощью воображения. Но аккумуляция письменных знаний позволяет отделить настоящее от прошлого. Умеющий читать, способен «оглянуться», посмотреть на случившееся так, как никогда не сможет неграмотный. Письменный материал неизбежно «датирован» и постоянен, тогда как устная традиция «жива» и изменчива. В этом смысле Геродот не столько Отец Истории, сколько дитя алфавита.

В отличие от ранней письменности в Месопотамии и Египте, первый греческий алфавит не использовался для администрирования или отчетности. Это тем удивительней, что заимствование алфавита имело место в торговом поселении. Фактически первый случай использования (около 800 г. до н. э. на Крите) отмечен при публичном оглашении серии греческих и негреческих законов, выбитых алфавитным письмом на стене храма. Новый алфавит появился также на предметах роскоши, таких как керамика, где в надпись часто включалось имя владельца. На итальянском острове Ишиа была обнаружена ваза 720 года до нашей эры, получившая название «Чаши Нестора», со следующим изречением: «Пить из чаши Нестора приятно. Но тот, кто пьет из нее, охвачен будет страстью к Афродите».

Алфавит привел к быстрому изменению структуры общества, потому что выучить его было легко и читать теперь могли многие. Многие культуры успешно обходились пиктографической и другими системами письма, но современное распространение грамотности и демократии является, в первую очередь, следствием простоты греческого алфавита. Даже сегодня из-за сложности системы письма в такой культуре, как, например, японская, заимствовавшей много элементов западной жизни, на образование требуется на несколько лет больше (и нагрузка на учащихся тяжелее), чем в западной культуре. Но вернемся в Грецию.