- Неважный из вас Лидер, - еле простонала девушка. Она всё-таки приноровилась и смогла уловить его ритм движений.

- Повтори! – сказал Учиха и вошёл в неё ещё глубже, чем заставил её вскрикнуть.

- Неважный… из вас… Лидер! – на каждое слово он делал ещё более сильный толчок, отчего куноичи казалось, что её вот-вот разорвут на части.

А после последнего вылетевшего слова, её голос сорвался на крик. Волна наслаждения пробежала их телам, и Лидер наконец вышел из неё. Она же уже была без сил и держалась на ногах только благодаря стене и усилиям партнёра. Усталый шиноби повалился на диван, очень кстати оказавшийся слева от него, увлекая девушку за собой. Пристроив её у стенки, Мадара стал просто смотреть на неё (Конан сразу же уснула), в голове рисовались мысли: “Давно у меня не было девушки, я уже и забыл как с ними бывает хорошо. Особенно с ней” Он тихонько коснулся губами её лба и, приобняв, погрузился в сон.

Вскоре Конан проснулась от ноющей боли в теле. Открыв глаза, она увидела его лицо, Учиха всё ещё спал. И тут она впервые задумалась, что же на самом деле они наделала: “Не надо было всё-таки мне приходить. Ведь это не любовь, а лишь какое-то наваждение, минутная слабость… Глупое желание, которому мы поддались навстречу. И даже сейчас, глядя не это спокойное лицо, мне хочется просто уйти подальше. Он просто использовал меня, так же как я его… ”. Здравый смысл говорил куноичи, что она поступила неправильно, однако в душе она радовалась, что испытала эти чувства, которые не забудет никогда. По-прежнему изучая взглядом спящего, она не сдержалась и легонько поцеловала его в губы, затем осторожно выбралась из его объятий. Встав на ноги, голубоглазая девушка снова ощутила боль. Однако она не стала обращать на это внимания и, собрав свою скинутую наспех вчера одежду, удалилась в ванную. Часом позже Конан вышла оттуда уже одетая и как обычно спокойная, без единого синяка на лице и собранными волосами. Она уже было пошла к выходу, как её остановил голос:

- Уже уходишь?

Она развернулась и увидела бодрого Мадару, развалившегося на диване. Плащ был накинут на голое тело и почти ничего не прикрывал.

- Да, мне уже пора, Мадара-сан. Работа в Акацуки не ждёт, - без всяких эмоций промолвила куноичи.

- Хм.… Прости за побои, - после некоторой паузы сказал тот.

Она не поддала виду, но это очень её поразило, уж чего-чего, а извинений от этого человека уж никак не ожидала. Поэтому Конан позволила себе улыбнуться:

- Всё в порядке, Мадара-сан. Не беспокойтесь, - она подошла к Лидеру организации и приложила свою ладонь к порезу на щеке, который оставила ему тогда. Когда она убрала руку, то раны как ни бывало, - Я же медик и могу лечить.

Он ничего не сказал, лишь сорвал с её губ лёгкий поцелуй. Конан про себя отметила, что в этот раз ничего не почувствовала, и ухмыльнулась в точности как Учиха. Она встала и направилась в сторону, но ей снова помешало одно обстоятельство: девушка вспомнила первоначальную цель своего посещения.

- Вы мне так и не сказали имя художника и название.

- Ну, думаю, тебе можно узнать. Эту картину нарисовал мой младший брат когда-то давно… - Мадара в первый раз за всё это время отвёл взгляд в сторону. А куноичи наконец поняла, почему её так привлекало это произведение и этот взгляд его персонажей, - Она называлась “Мгновения страсти”.

Синеволосая девушка промолчала и подошла к двери, но как только как только взялась за ручку, он спросил как бы между прочим:

- Ты ещё придёшь?

- Может быть, - обернувшись, ответила она и, бросив на него прощальный, но загадочный взгляд, вышла из комнаты, оставив скрытого Главу Акацуки одного. Тот потянулся было к лежавшему ранее документу на столе, но того там не оказалось. Вместо него обнаружилась бумажная роза из оригами, точно такую же Конан постоянно вплетала себе в волосы. Осторожно взяв бумажное творение в ладонь, он внимательно посмотрел на него, на губах появилась усмешка, и с силой сжал кулак. Вздрогнул, когда острые лепестки вонзились в кожу. Откинув комок бумаги, Мадара с интересом взглянул на свой кровоточащий палец:

“Понятно, даже такой хрупкий цветок может причинить боль. Думаю, что это ещё далеко не конец нашей истории, оригами-химэ…”