«Опаздывает? Или не посчитал нужным придти? Хотя, уточнить место я тогда не потрудилась… Ну и ладно. В любом случае, это будет прекрасная возможность прогуляться по Ватикану. Я давно не была здесь...»

Она медленно брела по храму, смотря по сторонам и думая о своём, пока, наконец, не увидела Андерсона, стоявшего спиной к ней. Преподобный отец Александр стоял перед капеллой Распятия (или Реликвии), созерцая великолепное деревянное распятие конца XIII – начала XIV вв. Небольшая и на первый взгляд совсем незначительная достопримечательность огромного собора, находящееся по правую сторону от базилики. Никто достоверно не знал, кто автор сего творения, но многие приписывали его итальянскому живописцу Пьетро Каваллини. Однако они ошибались, ибо это был их знак. Знак Искариотов, тайного и специального отдела сил Ватикана. Их главный апломб в борьбе с нечистой силой, террористами и еретиками. Потому что нет ничего важнее веры.

Подойдя поближе, девушка несколько минут наблюдала за Андерсоном, словно размышляя, как лучше начать разговор. И вот, вновь надев очки, она обратилась к мужчине:

- Здесь прекрасно, не правда ли? Не думала, что собор посещает столько людей.

- Здесь всегда так, – спокойно и умиротворённо проговорил тот, когда его уединение было нарушено какой-то девицей, видимо, туристкой. – Многие приходят в эту церковь, чтобы поклониться своему создателю Господу. Ведь это самая большая его святыня. В сердце этого места таится сила божья... ты ведь веришь в Бога, дитя моё?

Он чуть повернулся, чтобы взглянуть на посетительницу божьей обители. Сейчас, когда он был не на задании, на его лице, лишённом признаков старческих морщин, играла добрая улыбка гостеприимного хозяина. Как будто это был совсем другой человек, однако теперь очень напоминающий отца своего в лучшие годы его жизни...

- Конечно... Наверное, мало людей верят так же яро, как я. Даже некоторые священники сомневаются в существовании Создателя. Как ни печально, но вера начала походить на бизнес или на оправдание злодеяний... Впрочем, так было во все времена, – она печально вздохнула, а на женском лице появилось выражение скорби, – Сейчас все требуют доказательств, людям мало просто верить. Только вот увидев эти доказательства, они молят о том, что бы повернуть время вспять, но это невозможно. Впрочем, кто мы такие, чтобы судить? Лишь один судья над нами, не правда ли, падре?

Она смотрела на Андерсона, который видимо не признал в ней солдата, что повстречал недавно, и с которым должен был встретиться. Стоило конечно сказать прямо, но ей было интересно, догадается ли он. Священник же слушал леди с внимательностью и учтивостью, словно она пришла к нему исповедаться. И всё же в её словах и странных нотках голоса он уловил некую подозрительность, потому внутренне насторожился. Но только внутренне, ибо внешне приходилось держать маску. Да и кто он такой сейчас, чтобы судить смертных? Нет, хоронить и умертвлять он будет лишь нежить и её сторонников, с которыми бился только три дня назад.

К слову сказать, он ещё помнил слова той девушки, которая в прошлом была очень дружна с его дедом. И Александру было любопытно узнать, что эта дружба из себя представляла, ибо Михаил так и не успел рассказать всего из своего прошлого, ибо ушёл на покой, когда его внук ещё под стол пешком ходил. А родитель ныне именитого искариота образ жизни своего отца не жаловал, потому пресекал все подобные разговоры. И лишь после потери родителей и возлюбленной, когда Александр отдал себя в услужение католической церкви, он узнал, что пошел по стопам дедушки, истребителя нечистой силы. Наверное, именно это подсознательное любопытство и желание узнать больше о предке привело его сегодня в собор св. Петра. Хотя он полагал, что шансов встретиться на столь огромной территории с нужной ему охотницей да ещё и при наличии прорвы туристов и паломников очень и очень низки. Но, как говорится, даст Бог – свидимся. Только вот Андерсону пока было невдомёк, что встреча уже состоялась.

- Совершенно верно, дочь, – вынужден был согласиться он на речи брюнетки, – Поэтому не нам судить других, да уж тем более людей с саном, что посвятили себя служению господнему. Это святотатство. Хотя грешность – постоянная спутница человечества. Невозможно избежать всех соблазнов дьявола, но всегда можно одуматься, замолить и искупить свои грехи. В этом и состоит суть жизненных принципов верующих...

- Увы, не все, святой отец. Не все грехи можно замолить и искупить, есть вещи, которые даже всемилостивый Господь не может простить. Тогда он отворачивается от страдальцев и им ничего не остается, как принять тьму в своем сердце... Грехи... – собеседница опустила глаза и вздохнула. – Не думаю, что Господь простил бы убийства, прикрытые его именем или отказ от человечности. Или сделки со слугами дьявола. Кстати говоря, быть может вы дадите мне совет... Не так давно я наблюдала поразительнейшее явление – раны на человеке заживали за считанные секунды. Конечно, это было кино, но предположим, в реальности кто-то с помощью ритуалов, которые вряд ли можно назвать священнодействием, воссоздал подобный эффект. Может ли Господь простить коверканье природы человеческой, которую он создал по образу своему и подобию?

Это было уж совсем подозрительно. Да и слишком много совпадений, а также неприкрытая истина, сквозившая в словах девушки, дала преподобному отцу возможность понять, кто эта молодая нахалка на самом деле.

- Вы... мисс Ванкувер?

На самом деле Андерсону хотелось встать в любимую устрашающую позу и с чудовищной рожей взреветь что-то наподобие: “Тыыыыы!!!” а затем показать всю силу своих любимых клинков. Но сейчас этого сделать было, увы, невозможно, ибо они находились в людном месте, да к тому же в церкви. В такой ситуации пришлось держаться, даже если бы перед ним стоял демон из Ада. Хотя подобный экземпляр не смог бы здесь появиться никаким макаром, ибо вход на святую землю всякой нечисти строго воспрещён. Тут даже Сатана не пройдёт.

- Хорошая маскировка, – хмыкнул паладин ватиканской церкви, разом поубавив приятности, но работу девушки оценил по достоинству. – Так зачем вы искали со мной встречи, мисс? Если хотите вытрясти информацию по поводу вышеупомянутого вами феномена, то не тратьте зря время. Ватиканская церковь умеет оберегать свои секреты, так что никаких сведений от меня вы не получите, пускай даже вы приходились бы возлюбленной моему деду.

- Возлюбленной? Проповеднику? – охотница звонко рассмеялась, – Не волнуйся, мне ни к чему знать тайны Ватикана, тем более, что большинство из них создала я сама. Я просто хотела поговорить с тобой, – она улыбнулась священнику доброй улыбкой заботливой матери.

- А ты не знала? Он тебя сильно любил, мой пресловутый родственник. Правда, это больше походило на любовь отца к родной дочери, нежели на что-то больше... – хмыкнул паладин, всё же позволив себе небольшую усмешку. Правда, лицо его быстро вновь стало постным и преисполненным фальшивым пониманием этого сурового мира.

- Не говори ерунды, – отрезала Саманта, давая понять, что ни на йоту не поверила священнику. – Здесь есть место потише? Я ведь не врала, когда говорила, что здесь удивительное столпотворение. Мне непривычно видеть всех этих людей здесь. В моё время сюда приезжали молиться, а не глазеть.

- Да, есть. Пройдём за мной, – махнул он рукой, требуя следовать за ним, затем направился в другой конец данной залы.

Зайдя за очередную капеллу среди ряда многих других творений искусства, мужчина нажал на какой-то невидимый рычаг, после чего в тени стены открылась ниша, которая вела в тайную келью. Сопроводив гостью туда, Андерсон захлопнул дверь маленькой и скудно обставленной комнатки, и жестом пригласил её присаживаться на одно из двух выцветших сидений с мягкой обивкой, стоящих около маленького резного столика.

Ванкувер приняла это предложение и сразу же устроилась в кресле, закинув ногу на ногу и положив на колени шляпу. Очки она сдвинула на макушку, дабы было удобнее смотреть на собеседника.