Х

Соседа нового явленье

В поселке вызвало фурор,

Но языку хватает рвенья:

Он сразу суд и прокурор.

Сначала все его манеры

И бывшие уже примеры

Не вызывали этот зуд:

Лишь все невесту подбирали.

Ну что ещё добавить тут?

Уж этих кумушек мы знали:

Они не раз нас зазывали,

Не раз и глазками играли,

Не раз невестами стращали,

Не раз так мило обольщали.

ХI

Но наш Аркадий в их кругу зевал,

И, если мог, то – избегал,

В уме их шаржи грустные марал,

Но, понимая всё, прощал.

А девки наши походили,

Но дружно этак порешили:

Что в жизни он – балласт и груз.

Что ждать? И что с него иметь?

Что ж будет с тех семейных уз?

И как гадать, на что смотреть?

Зачем он им? Его же не понять!

Уж лучше кто попроще запрягать,

С постели ими управлять.

Нашли, что явно он дурак:

От счастья пятится, как рак.

XII

Но общий глас его не задевал,

Отнюдь не обходя вниманием,

Словам таким он цену знал,

И знал умом и подсознанием,

Что это недостойно человека,

Что недостойно ни души, ни века.

Его оставил милый пол,

Молва ж его не оставляла,

Но на неё он не был зол,

Хоть та усиленно гадала:

Зачем живет на этом свете?

Везде совались, словно дети,

А натыкаясь на стену,

Предполагали тайну не одну..

XIII

Но тайн там вовсе не бывало.

Воображенье – вечный поводырь,

Кругом лишь страхи рисовало,

Предполагали: он – упырь.

Мы всех пороком наделяем,

Достоинств их не замечаем,

И всех и вся, всегда ругаем,

Понятных для себя – прощаем;

За то одно, что просто понимаем,

Что в кошки-мышки с ними мы играем.

Поскольку нечем нам заняться,

Поскольку все должны равняться

На чьи-то образы и образцы.

(Простят сарказм почтенные отцы.)

XIV-ХVI

..........................

XVII

Народ Аркадий этот знал..

А сплетников – не перелаять,

Он их за это призирал,

И знал ещё – их не исправить.

Не каждый это понимал

Или вниманья обращал.

Но всякий раз к нему вослед-

Уж удивляет это Вас-

Захаживал небритый дед,

Просиживал с ним битый час,

Болтливый и смешной сосед

До нэпмановских этак лет.

Аркадий с ним всегда болтал

И, как соседи все, не гнал.

XVIII

Он, в общем, жил вполне пристойно:

Без криков, ругани и склок.

Одним уж словом: жил достойно

И по-другому жить не мог.

И по танцулькам даже не ходил,

И ревом мотоцикла не глушил

Аборигенов толстых и ленивых,

И сказками их не пугал,

Не трогая душонок вшивых,

Но никого не подпускал,

Но и себя не выделял

И никому не подражал:

Почти что, как и я, живал,

И, как и я, тогда зевал.

ХIХ

Я думал полный уж портрет

Нарисовать я здесь сумел,

Но разобрался: всё же нет,

Хоть кое-что я все-таки успел.

Но я коснуться не посмел,

Меж глупых мыслей, разных дел,

Чем тот на службе занимался:

Какую лепту он свою вносил,

Что добиваться он старался,

И сколько на неё он тратил сил?

Иль ничего он не держал,

Иль в жизни нашей что-то ждал,

И колотил трухлявый пень,

Чтоб пролетал быстрее день?

ХХ

Труд всё же создал человека,

Уж тривиальней мысли нет,

И нам трудится суждено от века

До самых дряхлых, древних лет.

А мы-то сильно обленились,

Хотя к обратному стремились,

Теперь нам блага подавай:

Машины, дачи проча, проча-

При этом нас не утруждай..

А труд извечный вам пророча,

Мы молодость с тобой пугаем,

Себя ль работой загружаем?

А в жизни? Место мы найдём

И по тропе до смерти добредём.

ХХI-ХХII

......................

XXIII

Мы изменились мало с веку:

Нас никуда не развернешь.

А много ль надо человеку,

Когда привычно ты живешь?

Ведь нас извечное авось,

Иль всем известное небось

По жизни нашей всё ведет,

Пока нас сильно не толкнут,

Иль злоба просто заберёт,

Иль трепку дурню зададут.

Потом уж будем мы чесаться,

Потом начнем с тобой ругаться,

Тогда лишь только и пойдём,

И дело быстро провернём.

ХХIV

И где ж, и где ж нам до прилежных

Педантов готских иль других

Надутых саксов с островов прибрежных,

Иль Янок, очень деловых,

Японцев, мало нам понятных

И с мыслию для нас невнятных.

Нас жизнь теперь лишь только жмёт:

Да и любой на хлеб найдёт,

Хоть пот испуга с нас и льёт,

И каждый новое клянёт.

Но нас с тобою не проймешь:

С ленцой по-прежнему живешь.

Таков наш русский человек,

Его создал и наш тут век.

ХХУ-ХХVII

.......................

XXVIII

Но отчего с тобой орём:

Что дорого или Китая дрянь,

И миру ничего мы не даём?

Ему же платим нефтью дань,

Что заграничный дядя Сэм

Владеет миром между тем?

Что мы уже давно не те,

Что развалилась и держава,

Что мы погрязли в суете

И мы достойны больше, право.

И воевать устали мы,

Для мира мало мы годны.

Сейчас без целей мы бредём

И торгашей портрет несём.

ХХIХ

Куда уж дальше забираться?

Не опишу всего я вам,

Но в душах наших же копаться

Уж некогда с тобою нам.

А чем герой тогда занялся:

К чему усердненько он рвался,

Какую лепту внёс свою,

Какую свежую струю,

К какому новому огню

Он подложил лучиночку свою?

Какие мысли там бродили-

Тогда уж сильно мы прогнили..

Аркадий это понимал,

И изменить он всё желал.

ХХХ

Сначала делом он занялся

И разбираться даже стал,

Но белою вороною казался,

И намекали: нос, чтоб не совал..

Его никто не поддержал,

А он ломиться далее не стал.

Но должно все-таки сказать:

Упорства он не воспитал.

Здесь нужно было бы ломать,

Но жизни свою он прошагал

Под строгим оком разных нянь,

Хоть лучше видел нову грань ²

И сложность предстоящих дел,

Но сам в душе их не хотел.

ХХХI

А цели в жизни он не знал:

Поскольку власть он презирал,

И вверх ползти он не желал

И за тщеславье он карьеру почитал;

За деньги биться он не мог,

Поскольку в них не видел толк.

Но, впрочем, их он не имел,

Предпочитая книжек ряд,

И потому и думать не хотел,

И вещи новой был не рад,

И славе цену тоже знал,

Так ничего и не желал.

Семью ещё он презирал,

Под юбкою приюта не искал.

ХХХII

Глупец? Но глупость более оруча:

Она всегда своё возьмет.

Пускай она пуста, звонка, трескуча-

Она всё знает, танком прёт,

Не различает честь и подлость,

Не ведает про слово гордость.

Он может воли не имеет,

И цену не познал себе?

Перечить никому не смеет-

Итог: сгорит он, как в огне,

Иль тихо отойдет в сторонку,

Боясь ввязаться в эту гонку.

Таков закон у жизни всей,

Немало здесь лежит костей.

ХХХIII

Так мы теряем и таланты,

Теряем мимо проходя.

Не вырастают и гиганты

И, занимаясь чем-то нехотя,

Мельчают, падают, сгорают,

Как динозавры вымирают.

Но мы богаты даже здесь:

Земля иных для дел родит.

Для нас не будет это весть.

А мы готовы всем сорить,

Готовы их не замечать,

Как не умеем мы считать,

И выгод всех не извлекать,

Согласны даже прозябать.

ХХХIV

Аркадий мой талантов не имел:

Ты хочешь верить, то – поверь.