Потом тщательно прикрыла черной бумагой окна. Она запомнила вымышленный рассказ "беженки из Витебска" - это могло понадобиться, чтобы отговориться от соседей. Но лучше бы не привлекать ничьего внимания: ведь в Шимкове, как и по всей Белоруссии, чуть ли не на каждом углу висели объявления: "За поимку партизан - награда", "Кто выдаст партизан - получит денежное вознаграждение. За укрывательство - расстрел".
Уходя, Бельская повесила на двери тяжелый замок - как обычно. Думала, что смертельно уставшая девушка вряд ли проснется до ее прихода. Но когда вернулась с поля, повернула ключ в замке и распахнула дверь - Таня сидела в уголке кровати, сжавшись в комок.
- Выспалась, дочка? Отдохнула?
Таня судорожно перевела дыхание: видно, немало передумала, пережила за эти часы, сидя взаперти в чужом доме. Полоса света лежала на полу значит, Таня подходила к окну, возможно, пыталась даже открыть его, но рамы были накрепко запечатаны, их так и не выставляли летом, да и вылезать через окно на улицу было бы небезопасно.
- Я пойду, Екатерина Григорьевна, - сказала Таня. - Так что же мне передать нашим?
- Никуда ты не пойдешь на ночь глядя. Ночуй сегодня у нас, придут муж с дочкой, поужинаем. И знай: во всем, в чем нужно, поможем. Приходи в любое время, только поосторожнее, поняла?
- Простите меня, Екатерина Григорьевна. - Таня указала глазами на окно. - Я тут всякое передумала, пока вас не было. Но ведь вы - наша, правда? Вы еще на границе жили, я слышала...
- Да... - негромко отозвалась Бельская, а в памяти ее возникли лица офицеров пограничной заставы, молодые лица солдат, что годами берегли, хранили покой этих рубежей. А ныне рубеж этот проходит через людские сердца, не стерт он, не растоптан вражескими сапогами.
- Думаю, вы нам очень-очень поможете. Не сумели бы вы найти человека, который мог бы информировать нас о перебросках войск противника по железной дороге?
- Нужно подумать, - сказала Бельская. - Люди-то найдутся, да вот много ли они знают? Ты мне дай время...
На другое утро, чуть свет, Таня отправилась в путь. Она хотела незамедлительно передать Андрею содержание разговора с Бельской. Проспав всю ночь, она чувствовала себя не отдохнувшей, а еще более разбитой. Несколько раз прислонялась к дереву, отдыхая, но стискивала зубы и снова шагала и шагала по неровной, ухабистой дороге.
Примерно через неделю она вновь постучала в дверь знакомого домика. На этот раз ее приняла вся семья как старую знакомую. Андрей за это время связался с Москвой, сообщил все, что передала ему Таня. Из Москвы ответили: очень хорошо. Пусть наладит прочные контакты с этой семьей. А контакты уже налаживались сами.
На этот раз Таня объяснила все подробнее:
- Нам необходим верный человек, который сможет собирать сведения о поездах на этом участке дороги. Какой груз они везут, какие воинские части. Сведения нужны каждую пятидневку. Приходить будем или я, или Наташа - это моя помощница, я вас познакомлю.
Торопливо по узким улочкам погруженной во тьму деревни Бельская и Таня прошли к дому Федора Ананьевича Вашкевича, который служил у немцев бухгалтером. Спокойно, даже как-то буднично встретили их в этом доме. Хозяйка поставила перед Таней кружку парного молока, фартуком смахнув со стола пыль и крошки. Казалось, собравшиеся в озаренной слабым светом коптилки комнате люди не задумывались, что каждое произнесенное ими слово - это как смертный приговор для них в глазах фашистов.
Договорились, что раз в пять дней будет приходить к Вашкевичу сама Бельская.
Таня, дожидавшаяся обычно в домике Бельских, всякий раз поражалась исполнительности и точности Вашкевича. Он сообщал все, что только мог узнать, и ни разу не задержал сведений. Однажды, когда Екатерина Григорьевна в который уж раз назвала фамилию Вашкевича, Таню вдруг осенило.
Закрытый листок из записной книжки разведчика! Внутренне упрекнув себя за такую забывчивость, Таня отчасти поняла причину ее: ведь все время речь шла о каком-то бухгалтере, что предложил свои услуги немцам, а со слов Бельской возникала фигура молодого богатыря, смелого и отчаянного парня. И невольно начинало казаться, что тот Федя Вашкевич где-то очень далеко от этих мест мчится навстречу врагу на своем танке или строчит из пулемета в гуще боя, в самом пекле. Что может иметь с ним общего тихий человечек, покорно выполняющий работу для немцев?
Тихий? Покорный? Нет, вряд ли.
- Познакомьте меня с ним получше, - решительно сказала Таня.
Когда в следующий раз она пришла на очередную встречу вместе с Екатериной Григорьевной, Вашкевич был таким же вялым и поникшим, как при первом знакомстве. От Тани не ускользнул недовольный взгляд, брошенный им на Бельскую. Но Бельская шепнула несколько слов, и Вашкевич выпрямился, круто повернулся к Тане, пружинистый, сильный.
- Так ты... Ну, молодчина!
- Ослабла она совсем, - заговорила Бельская, волнуясь и то и дело поправляя платок на голове. - Прописать бы ее у нас, да боюсь. Если бы прописать, хоть передышки могла бы делать, а то мотается туда-сюда.
- "Ба-аюся", - передразнил Вашкевич, и, глядя на него во все глаза, Таня легко и неожиданно представила его смешливым, задорным парнем. Неужто мы, Екатерина, перед этой девчушкой лицом в грязь ударим? Завтра будет и паспорт и прописка. Приезжайте, отдыхайте, когда захочется, гражданочка Древотень.
- Древотень? - недоуменно переспросила Таня.
- Вот именно, - веско сказал Вашкевич. - Представьте себе, есть наготове такие документы. И отчего же вам не погостить время от времени у Бельских, если они вашим родным частенько надоедали? Я сам тому свидетель. Да и вас крошкой еще помню, во-от такусенькой...
- Ну, Федя, - сказала Бельская, - тебя ничто не переменит. Надо же, как хорошо все выходит. Но без шуточек тебе жизнь не в жизнь.
- Насчет перемен - это ты ошибаешься, Катя. После войны подсчитаем, кто из нас в чем изменился. И с потерями выйдем, и с приобретениями. Я злее стал, не заметила?
- Пусть те замечают, кому от этого худо, - глубокомысленно сказала Екатерина Григорьевна.
...Туда и обратно, туда и обратно... Таня не имела возможности прочно закрепиться в одном месте, но тогда многие жили как придется и чем придется.
