Они остановились на светофоре, и он убрал руку с её колена. * Как ты себе представляешь нашу жизнь, Кнорус? - вдруг спросила она. * Это будет зависеть только от тебя. * Тогда ответь мне честно, ты сильно насолил Афинской? * Зачем тебе это? * Я хочу все знать. И не хочу жить в страхе.
Он остановил машину на обочине дороги и прислонился подбородком к рулю. Рассказать ей все? Но не играет ли она с ним? А впрочем, что можно было ещё скрывать? Все обо всем знают. На него идет охота. И если даже Агата, выполняла какое-то поручение Афинской, то он, Кнорус, не позволит ей никаким образом до самого отъезда, связаться с хозяйкой. На это у него хватает ума. Так чего же тогда скрывать? Он решился на откровенность. Надо было поставить все точки и, самое главное, выяснить отношение Агаты к нему. * Без ведома Афинской я провел операцию и заработал очень большие деньги. Очень. И я не намерен ни с кем делиться, потому что понял основной закон: в волчьей стае, в которую мы с тобой попали, нужно жить по-волчьи. К тому же я не совсем доверяю тебе, Агата. Пока. Пока мы здесь. Пока за мной идет охота.
Агата вдруг закрыла лицо ладонями и сильно разрыдалась. * Ну, что с тобой? Ты боишься со мной уезжать? Не надо этого бояться.
Совершенно неожиданно она повернулась к нему и обняла за шею. * Я не люблю тебя, Кнорус. Я любила Юрайта. Но теперь все кончено. И я уеду с тобой. Здесь мне делать больше нечего. Я не хочу оставаться в этом жестоком городе ни дня, ни минуты. Я постараюсь полюбить тебя...
Он чувствовал на своей щеке её горячие слезы, и ему её стало до боли жалко. Вдруг вспомнились все его пошлые грубоватые ухаживания за ней. И ему стало стыдно, что он до сих пор не смог понять в этой девушке всю глубину её души. * Милая, успокойся. * Я ненавижу Юрайта, - рыдала она, - я ненавижу Афинскую, ненавижу всех её нищих, ненавижу себя. Давай, быстрее уедем отсюда, Кнорус! * Обязательно, Агата. Обязательно. * Я виновата перед тобой. * В чем же? - отстранил он её от себя и посмотрел в глаза. - Это я перед тобой виноват. Грубая скотина! * Нет-нет, Кнорус. До сей минуты я играла, - она всхлипывала и старалась говорить связно, но у неё ничего не получалось, - сначала я сама решила ехать... К тебе... Чтобы ты освободил... А потом Афинская одобрила мой план и попросила... Попросила... * Что попросила, Агата? Говори, что она попросила - это очень важно для нас! * Чтобы я узнала, где ты находишься.
Ему захотелось оттолкнуть её от себя. Ударить. Вышвырнуть из машины. Но она ещё крепче обняла его за шею и ещё громче разрыдалась. * Но я же не предала тебя, Кнорус. Я все тебе рассказала. Я шла на нашу встречу и думала, что если выдам тебя, то будет ещё одна жертва. И поняла: за что тебе мстить? Ты-то при чем в моих отношениях с Юрайтом? Да и заложницу ты взял вовсе не из-за меня. Все остальное - ваши дела с Афинской. Я не хочу о них знать ничего. Ничего!
Он обмяк, и теперь ему стало жалко её. Он гладил её по голове и повторял: * Успокойся. Все будет хорошо. Теперь мы вместе, и я знаю, что нам делать. Это хорошо, что ты все сказала. Поручи мне, и я все устрою, как надо. * Прости меня, Кнорус, теперь я перед тобой чиста, и ты все знаешь. * Я тебя понимаю.
Он завел машину и они поехали. Он вырулил опять на Тверскую, и через несколько минут они уже были на Белорусском вокзале. * Паспорт у тебя есть? * Да, - она порылась в сумочке, достала корочку и натянуто улыбнулась: Только это не заграничный.
Он взял документ. * Подожди меня здесь, - и добавил: - А заграничный совсем скоро будет.
Через полчаса он вернулся и, радостный, плюхнулся в кресло: * Завтра в восемь вечера мы уезжаем. В Минск. Значит, завтра у нас с тобой будет напряженный день. И тебя надо приодеть, и с оставшимися делами разобраться.
Она благодарно посмотрела на него.
До дома они ехали молча.
Ее, Агату, не раздирали больше муки по поводу предательства. Да и к Кнорусу она уже не испытывала такой неприязни и отчуждения, какими награждала его прежде. Ей, казалось, что действительно жизнь в этом городе для неё потеряна. Она не хотела больше видеть этих переходов с просящими людьми. Она не хотела больше видеть Юрайта. Она не любила Кноруса, но сейчас была благодарна ему за то, что он, один на этом свете, хоть как-то мог поменять её жизнь. А она этого хотела.
По дороге и Кнорус разработал новый план дальнейших действий. Он знал, что если привезет Агату на конспиративную квартиру, где быки держали в заточении Инку, то его подельщики сразу догадаются, что их шеф готовит почву к побегу вместе со своей зазнобой. Конечно, если они узнают об этом, то Кнорусу трудно будет от них добиться повиновения без дележа тех денег, которые лежали в сейфе. Делиться он ни с кем не намеревался. А значит, надо показать своим товарищам, что драпать в ближайшее время он никуда не собирается. Даже, наоборот, необходимо было обнадежить их, что все дела идут довольно-таки неплохо. В таком случае Агату им нельзя показывать. * Агата, - наконец сказал он, - сейчас я завезу тебя домой к моему давнему школьному товарищу. Побудешь у него до утра. Я постараюсь освободиться быстро. * Это какой-нибудь браток из твоей команды. * Нет-нет. С ними мы больше дела иметь не будем. Это действительно мой школьный товарищ. Он не знает никаких бандитских дел. Его не интересуют ни деньги, ни женщины. Для него есть единственное удовольствие - компьютер. Он просто зациклен на своих программах, модемах, Интернете.
Кнорус посмотрел на часы и продолжил: * Вот увидишь, хотя сейчас уже далеко за полночь, он сидит за своей машинкой и щелкает клавишами. На тебя он не обратит никакого внимания. Так что, ложись сразу спать и высыпайся. Завтра - нелегкий день.
Она не стала задавать ему никаких вопросов, понимая, что он выбрал и обдумал уже самый правильный и безопасный вариант. Агата теперь полностью доверилась Кнорусу и после всех переживаний и нервных потрясений желала лишь улечься в теплую кровать и закрыть глаза.
Они подъехали к дому, где жил одноклассник Кноруса, поднялись на третий этаж и позвонили в дверь. Прошла почти минута, но никто не открывал. Кнорус позвонил ещё и еще. Наконец за дверью послышались шаги, и на пороге появился худющий парнишка в свободном вязаном свитере и затертых джинсах.
