Яхтсмен встал и заходил по кабинету. * Так-то оно так, Танюша. Только ведь при заключении договора все партнеры должны скрепить его своими подписями. В данном случае - словом. Но вы у меня-то разрешения не спросили. Я в подписании этого договора не участвовал. * Ты я вижу ни черта не понял. Меня ведь тоже не спрашивали, украв план и разработки проведения операции. Ты, Яхтсмен, - она впервые за все время встречи назвала его по кличке, - как детская заводная игрушка. Доехал до стены, уперся рогом в неё и буксуешь. Повторяю: я никому не позволяла пользоваться своими идеями. Если бы я провела мероприятие сама, то получила бы не полмиллиарда, а два! Понял?
Яхтсмен, обескураженный гневом и напором Афинской, постарался немного успокоиться и сбавил спесь: * Тогда надо ехать и брать барона, извини, за яйца. * Да ты совсем тупой, братец!
Яхтсмена передернуло. Он хотел грязно выругаться, но опять взял себя в руки, что было прямо-таки не в его правилах. На него находило оцепенение, когда он спорил с этой женщиной. Он укрощал себя и позволял, как она того хотела, высказываться ей. Он понял, что сдерживает себя только потому, что сегодня и всегда хотел бы видеть эту женщину такой, какой она была полчаса тому назад. Немного ироничная, но нежная и ласковая. * Ну, пусть я дурак! Так чего же я теперь-то не понимаю? * Барон и его команда - такой же равноправный партнер, как и мы с тобой. Пойми, кто-то четвертый и самый умный перехитрил нас всех. У меня взяли идею. У тебя на территории её внедрили. У барона взяли людей. Этот четвертый - со всех что-то сорвал. * Ты знаешь, кто он? * Догадываюсь. Но, думаю, через несколько часов буду знать точно. Ну, что, вместе поедем на встречу с Кнорусом и бароном? * Так это же Кнорус! - осенило Яхтсмена. * Больше некому. Мог быть ты - но спектакли не твое амплуа. * Это точно, - подтвердил Яхтсмен. * Мог быть барон. Но, уверяю тебя, залетный человек просто не в состоянии оценить московской ситуации и так тщательно все спланировать. Значит, ему кто-то помогал. Ну, это могла быть я. Кстати, у нас ещё будет время повторить такую же операцию. * С монахинями? * Необязательно. Это могут быть и воины-интернационалисты, вышедшие на улицы в знак протеста просить подаяние. Это могут быть дети-инвалиды. Это могут быть матери-одиночки. Представляешь: ни одного калеки, ни одного ветерана, ни одного музыканта только матери-одиночки. Все просят милостыню. Вот это акция! Но такие мы будем устраивать, когда будет партия или профсоюз.
Яхтсмен теперь словно и не слышал мечтаний Афинской. Но она продолжала говорить на отвлеченные темы и тем самым как бы подталкивала коллегу на принятие самостоятельного решения. * Так где, говоришь, они нас ждут? * В Люберцах. В кафе на станции. * Ну, так едем?
Яхтсмен пожалел, что задал этот вопрос. Теперь он хотел сам увидеть Кноруса. Поговорить с ним наедине. Он подумал, что при правильном построении разговора с Кнорусом он мог бы рассчитывать на более крупную сумму, чем при дележе на три части.
Но и Афинская не спешила подниматься с кресла. Мало того, её вопрос просто обескуражил Яхтсмена. * А ты не хотел бы познакомиться с бароном, если таковой там будет, и встретиться с Кнорусом сам? * Ты хочешь, чтобы мы обсудили все вопросы за твоей спиной? - напрямую спросил Яхтсмен.
Она поднялась с кресла, подошла к нему, привстала на цыпочки и обняла за шею: * Дурак, ты, Пашка, дурак! Я три часа сижу перед тобой, рисую радужные перспективы для нас обоих, а ты готов урвать малое и остаться довольным. Пойми, ведь Кнорус тоже не дурак. Он ведь знает, что я догадаюсь, и наказание последует незамедлительно. Цыгане - что? Они деньги собрали и уехали. Поэтому Кнорус теперь постарается найти в тебе и защиту, и покровителя. Но это мой ученик, и я его знаю лучше. Через год-другой он подставит и тебя. Даже могу сказать точно когда. * Скажи, - он обнял её за талию и уткнулся в волосы, тонко пахнущие французскими духами. * Тогда, мой хороший, когда, по вашей общей задумке, вы сорвете с меня голову. Но оставь эти дурацкие мысли. Не буду скрывать - я умнее вас обоих. Когда вы постараетесь загнать меня в угол, я уже буду официально владеть партией нищих. И сама с помощью государственных структур и постановлений засажу вас за решетку. Причем надолго.
Он немного отстранил её от себя. * Все понял. Еду один. Вечером встретимся? * Мы же договорились. Заедешь за мной в контору. Но только поедем ко мне. Ты же у меня никогда не был? * Хорошо. Тогда научи еще, молоток, в какое место ему забивать гвозди. * Хорошо, если бы Кнорус похвастался своими возможностями. И сказал, что "Монахиня" - это его рук дело. Как только скажет, действуй по своему усмотрению. Он мне больше не нужен.
Она надела свое манто из дымчатой норки, и они вышли из кабинета. "Попка-секретарша", не скрывая пренебрежения, оглядела Афинскую. Потом спросила Яхтсмена: * Вы сегодня будете еще, Павел Николаевич?
Афинская демонстративно обняла Яхтсмена за талию и заглянула ему в глаза: * Пашенька, скажи своей девчонке с грязной писькой, где ты сегодня будешь. - Она скорее почувствовала, чем ощутила, как он внутренне вздрогнул при её словах, и широко улыбнулась, глядя на девчонку: - Ну, Паша! * Я уехал в Люберцы по делу и, скорее всего, в контору не вернусь. * А точнее, - дернула его за рукав Афинская: - Вдруг понадобишься - секретарь должна знать, где тебя искать.
Яхтсмен вздохнул и посмотрел на свою сотрудницу: * Сегодня ночью я буду у Татьяны Сергеевны. * Между прочим, дорогуша, - уже с презрением сказала Афинская, - мы с Павлом Николаевичем устраиваем вечер помолвки, а на той недельке, может быть, и обвенчаемся. Ты не против, дорогой? * Я? словно не поняв, к кому обращается Афинская, переспросил Яхтсмен. * Ну, конечно же, я не у этой девчонки спрашиваю. * Конечно, согласен. * Ну, тогда пошли, - сказала она и добавила, показав на секретаршу, - а её потом можешь взять в домработницы. Я не ревнивая.
Они спустились на первый этаж и пересекли холл. Краем глаза Яхтсмен заметил, что в углу комнаты в кресле, понурив голову, сидел Борщ. "Он все ещё здесь, не смотался". Надо было срочно принимать меры, иначе перспективное счастье Яхтсмена могло разом рухнуть. Они вышли на крылечко, обнимая друг друга. И тут же к ним с двух сторон подскочили телохранители Афинской. * Спокойно, - сказал один из них, когда Яхтсмен, прижимая к себе Афинскую, полез в карман за сигаретами, - руку из кармана, быстро.
