Наконец, Бобров, окинув собравшихся орлиным взором, махнул рукой, и тотчас всё пришло в движение. Из трубы котельной повалил густой дым, забегали мастера, в недрах длинного здания верфи загудела лебедка и торцевая стенка здания стала медленно подниматься вверх. Стоявшие с краю наиболее нетерпеливые заглядывали внутрь, нотам ничего не было видно за сплошной завесой пара и дыма.

Поднявшись вверх, стенка замерла. Зато напряглись тросы уходящие вниз, к зеркалу бухты. Раздался протяжный скрип и снизу медленно и плавно поднялась длинная площадка. С площадки лило. Достигнув уровня пола верфи, площадка замерла, громко лязгнув. Народ зашумел. Из чрева верфи показался нос корабля. Толкаемый неведомой силой, корабль медленно наезжал на площадку. Народ снаружи впечатлился, до того корабль выглядел большим. Нос, украшенный блестящим бронзовым тараном, был совершенно не похож на привычные оконечности боевых триер. А корабль все выезжал и выезжал. Знатоки, всегда имеющиеся среди народа, отметили отсутствие кринолинов для гребцов верхнего ряда и прямые не заваленные внутрь борта. Отсутствовали также портики для весел. Ну этим можно было удивить только людей свежих, совершенно не знакомых с местными реалиями. Ни одно из судов поместья не могло похвастаться наличием весел.

Наконец, корабль выехал весь. У собравшихся вырвался единый вздох — он был просто огромен. Наверно они просто не видели настоящей триеры, которая, по слухам могла достигать и сорока метров длины. Бобров про себя усмехнулся. Для него и эта была вполне достаточна. Кстати, не все разглядели еще одну особенность — круглую корму. Вот уж чего не было у нынешних триер. Но попутную волну еще никто не отменял.

— А сейчас! — крикнул Бобров со своего возвышения. — Мы должны дать кораблю имя, потому что не пристало плавать кораблю безымянным! И имя должна дать обязательно женщина! И эту женщину вы все хорошо знаете! А некоторые даже слишком хорошо!

В толпе возник гул. Каждый старался высказать свое мнение. В основном сходились на том, что это будет жена хозяина. Ну или, на крайний случай, подруга Сереги. Бобров хитро улыбнулся и сошел со своего возвышения. У него все было согласовано еще вчера. Он не спеша прошествовал к толпе и извлек из нее… Ефимию. Шеф-повариха ужасно смущалась и краснела, и не знала, куда деть руки. Ей мешала ложка за поясом. Но Бобров неумолимо влек ее к возвышению, шепча что-то на ухо, для чего ему пришлось сильно наклониться. А там ее ждала привязанная к синей ленте бутылка темного стекла, с которой вчера Юрка старательно сдирал все этикетки. На корабле в месте предполагаемого соприкосновения бутылки с бортом заранее привинтили кусок стального уголка. Онемевшей рукой Ефимия взяла бутылку и, хрипло выкрикнув: «Нарекаю тебя «Трезубцем Посейдона»!» отпустила ее. Пролетев по воздуху, бутылка со звоном впечаталась в борт, обдав его быстро стекающей пеной.

— И все, — сказал Бобров тихо. — И чего боялась.

А громко, обращаясь к собравшимся, крикнул:

— Приветствуйте крестную мать корабля!

Народ радостно загалдел. Всем понравилось, что выбрали именно Ефимию. Конечно, и Злату и Дригису любили и уважали, но Ефимия была наверно более своя. А это значило очень много. Даже для самого последнего бывшего раба.

— Учись, мой сын, — тихо сказал Бобров обалдевшему от неожиданности Сереге.

— Да шеф, — задумчиво сказал тот. — Ты велик.

Площадка вместе с кораблем стала медленно снижаться. Скоро раздался плеск и, стоящие на самом краю, увидели, что корабль слегка качнулся на воде. И тут же швартовная команда притянула его к достроечной пристани. Народ, гудя, стал расходиться.

Бобров посчитал свою миссию на этом законченной. Далее вдело вступал Вован со своим видением парусного вооружения. Однако, оставалось еще нечто по механической части Вовану неподвластное. И тут пришлось привлекать дядю Васю, как хоть и бывшего, но специалиста.

Имелось два варианта силовой установки, кроме столь любезных Вовану парусов. Паровая машина и газогенераторный двигатель. Можно было конечно поставить обычный судовой дизелек сил на сто. Уж такой корпус он бы узлов до восьми-девяти точно разогнал. Но вставала проблема горючего и, соответственно, автономности. Кроме портала поставщика не было. А ближайшая нефть располагалась на Каспии. Паровая же машина и газогенератор могли обойтись обычными дровами, коих по берегам моря было просто валом. Но паровая машина предполагала наличие котельного отделения и водоподготовки в то время как газогенератор такого объемного помещения не требовал, хотя, конечно рядом с машиной его размещать не рекомендовалось.

С другой стороны, простую паровую машину и котел можно было изготовить на месте, заказав Юрке только некоторые материалы, а вот двигатель внутреннего сгорания, да еще переделанный под генераторный газ, придется покупать целиком. Как, впрочем, и сам газогенератор.

— Я все-таки за паровик, — после долгих раздумий заявил дядя Вася. — Вон, электростанцию же нашу крутит и жалоб пока не поступало.

— Там стационар, — возразил Бобров. — Никаких ограничений. Видал, какая дурында получилась? Поставь такую на наш корабль, и для груза места уже не останется.

— Да-а, — задумчиво протянул дядя Вася. — Тут нужна доработка.

— А давай так, — сказал вдруг Бобров. — На этот корпус ставим газогенераторный двигатель, а на следующий, который закладываем завтра, паровик. Пока строится корабль паровик надо доработать и изготовить. А? Как мысль?

— А что? — ответил дядя Вася. — Мысль довольно свежая. Но тут есть одна проблема. Я не могу одновременно работать над машиной и на огороде.

Теперь задумался Бобров.

— Блин! — сказал он. — И то, и другое для нас сейчас крайне актуально. Вот скажи мне, Игнатьич, что тебе ближе?

— Ну не знаю, — признался дядя Вася. — Мне и то, и другое одинаково близко. Вот если бы зимой…

— Ладно, — сказал Бобров. — Чувствую, тебе сходу вопрос не решить. А посему подумай до завтра. Но завтра — однозначно. А я попрошу Юрку подыскать нужного специалиста. Годится?

Дядя Вася мрачно кивнул, предвидя бессонную ночь.

Назавтра, отобедав и размякнув, но, тем не менее, не утеряв способности принимать эпохальные решения, Бобров спросил не успевшего удрать к себе на огород дядю Васю.

— Ну что, Игнатьич, надумал?

— Надумал, — мрачно ответил дядя Вася. — Записывай меня на обе позиции.

— А потянешь? — с сомнением спросил Бобров.

— Я еще достаточно крепок, — с вызовом сказал дядя Вася и поспешил на пристань, где его дожидалась лодка.

Достройка первого боевого корабля неожиданно затянулась и виной всему был главный двигатель, из-за отсутствия которого держали раскрытой часть палубы. Смелков, занятый переделкой автомобильного мотора, продолжал кормить завтраками, время шло, Бобров ругался и все переживали. На корабле сделали все, что не зависело от мотора. Даже мачты, набранные из лучшей сосны и стянутые железными бугелями, вставлены в свои степсы. Стоячий и бегучий такелаж обтянут и готов к действию. Да что там, даже валопровод с винтом стоял на месте в ожидании.

Наконец, Смелков доставил за три рейса мотор с газогенератором и стал оправдываться. Оправдывался он умело, и теперь его стали жалеть. Бобров не обратил на его оправдания никакого внимания. Он как коршун набросился на привезенный агрегат и, не давая своим работникам ни минуты отдыха, спустил его в машинное отделение. Отцентровав его поуже выставленному валопроводу, двигатель закрепили на фундаменте, и подвели к нему трубу от установленного в соседнем помещении газогенератора. Вован, который уже назначил себя командиром, не дожидаясь пока это сделает Бобров, крутился тут же. Все эти железяки были для него, как для судоводителя, темным лесом и крутился он больше для порядка. А назначенный стармехом кореш Прошки, бывший старше того на год и успевший постигнуть азы механики, будучи к ней склонным, перемазанный по уши лазил в недрах с набором гаечных ключей и выражал бурную радость.