Бобров подождал, пока капитан соблюдет с Вованом необходимые формальности, следования которым начальник судоходной компании неукоснительно требовал от своих подчиненных, и поинтересовался содержимым трюмов. Получив заверения, что весь заказ прибыл в целости, он удовлетворенно кивнул и отправился домой. Теперь можно было вызывать Никитоса, распространять в городе слух о прибытии товаров с загадочного Востока и под этим флагом завозить через портал, строго при этом ограничивая, товары из двадцатого века.

Никитос, конечно же, будет требовать большего, но переспорить Боброва было трудно, и опять придется недовольному торговцу довольствоваться уже устоявшимся ассортиментом. Единственное, чем Бобров мог порадовать Никитоса, так это тканями с другим рисунком.

Утром Бобров самолично прошел по персональным покоям, стащив с койки Вована и с Дригисы Серегу. Серега, что естественно, возражал, но сочувствия не добился. Неумолимый Бобров заявил:

— А вот не фиг было вчера надираться.

Понурые аудиторы, переживая каждый свое, поплелись в таблинум, где их ожидал суровый шеф. Серега, несмотря на показную самостоятельность, шефа все же немного побаивался. Он очень уютно устроился в этом мире и не без причины считал себя Боброву очень многим обязанным. И ему очень бы не хотелось всего этого одномоментно лишиться. А вот Бобров мог такое и устроить. Не по злобе, а для острастки. Вован же ничего криминального за собой не ощущал и опасался просто на всякий случай. Привычка у него была такая.

— Ну, продолжайте, — сказал Бобров, расположившись в кресле. — С организацией мне все ясно. Теперь переходите к главному, за чем вас, собственно и посылали.

— Ну, — начал Серега и посмотрел на Вована, но тот сделал отсутствующее лицо и Серега понял, что отдуваться придется самому.

— Значиттак, — сказал Серега. — Начну по позициям.

— Вот это верно, это правильно, — одобрил Бобров. — Начни, пожалуй.

— Начну, — неуверенно сказал Серега и откашлялся. — С рыбы начну.

Бобров кивнул поощрительно и сел в кресле поудобнее, демонстрируя готовность слушать.

— Рыбы мы поставляем около сотни килограмм раз в два дня, — сказал Серега, косясь в сторону Вована.

Бобров благостно кивал.

— Средняя стоимость получается около пяти долларов. Вообще-то местная рыба стоит дешевле, но мы же поставляем отборную. Например, наша камбала примерно в два раза крупнее местной. Я уж не говорю про султанку и ставридку. Кефаль вообще вне конкуренции. Для розницы приходится отбирать самую мелкую, потому что сразу возникает вопрос — где выращивали и на каких витаминах. В ресторанах, слава Богу, таких вопросов не задают, ну там и цены на доллар повыше. Итого получается партия рыбы примерно в четыреста долларов. То есть в месяц выходит шесть тысяч.

Серега опять посмотрел на Вована, словно ища одобрения, но тот был бесстрастен. Серега вздохнул и продолжил:

— Теперь масло. Мы поставляем сто двадцать литров, опять-таки, раз в два дня. Как я уже говорил, масло делится на две партии в примерно равной пропорции, но, опять же, в зависимости от запросов оптовика, которому Юрка, как правило, не отказывает. Хотя он и платит меньше, зато без этих хлопот. Я имею в виду закупку тары, фасовку и распродажа в розницу с вечной угрозой влететь. Тем не менее, средняя цена получается в семь долларов за литр. И того восемьсот сорок или двенадцать тысяч шестьсот в месяц.

— Маловато получается, — пробормотал Бобров. — Пока… Кстати, а чего ты без записей?

— Да это я, чтобы не демаскировать миссию, — туманно пояснил Серега. — Там и так на нас косились, мол, ходят, выспрашивают…

— Ну ладно, продолжай.

— А чего продолжать? Одно вино и осталось. Поставка двести литров в два дня. Раз в неделю Юрка его вывозит. Это в среднем семьсот бутылок. Продает по двадцать долларов. По его словам. Потому что бумаг, естественно, никаких нет. Это четырнадцать тысяч за партию или пятьдесят шесть тысяч в месяц. Значит всего в месяц получается пятьдесят шесть плюс двенадцать и шесть плюс шесть семьдесят четыре и шесть тысяч. Так что получается, что он если и покривил душой, то в пределах статистической погрешности.

— Хорошо, — буркнул Бобров с одной стороны довольный, а с другой стараясь это не показать. — А расходы?

— Расходы-ы, — сказал Серега. — А вот расходы, шеф, после завтрака, — и заканючил. — Ну, шеф, ну нельзя столько терпеть. Ведь не война или еще какой экстрим. А за завтраком мы же вообще не пьем.

Бобров посмотрел на него с сомнением.

— Ладно, — сказал он. — Поверю. Но смотрите у меня.

Серега слово сдержал и после завтрака сам предложил продолжить и даже принес из своей комнаты бумаги, сказав, что расходы он записывал, потому что там запомнить просто невозможно. Прослышав про Серегину миссию, в таблинум просочился Петрович, взглядом попросив разрешения у Боброва. Тот только рукой махнул.

Серега на этот раз уселся за стол и разложил свои бумаги.

— Начнем, пожалуй, — сказал он.

— Валяй, — согласился Бобров.

— Первыми у нас идут рыбаки, — начал Серега. — Как я уже говорил, рыбное направление разделяется на два. Во главе каждого стоит начальник направления. Юрка, тот еще жмот и содержит их буквально в черном теле, платя каждому по сто пятьдесят долларов. Именно долларов, потому что курс сейчас около ста тысяч карборванцев за один бакс.

Серега посмотрел на оживившегося Петровича и сказал:

— Это не шутка. Хохлы, по слухам двадцатитысячную купюру выпустили, но Юрка говорит, что у них она пока не пробегала.

— Так они что у него — миллионеры? — чуть не подскочил Бобров.

— Ну-у, — ответил Серега. — Получается, что так.

— Ничего себе — черное тело, — обратился Бобров к Петровичу. — Пятнадцать миллионов зарплата. А у нас тут тридцать драхм считается чуть ли недаром божьим.

— Сергей, а ты не в курсе, сколько там, на той стороне сейчас средняя зарплата?

— Чего ж не в курсе? В курсе конечно. Примерно тридцать семь долларов.

Петрович грустно покачал головой.

— М-да, растут люди.

Дверь таблинума внезапно растворилась, и на пороге появился дежуривший сегодня при входе воин. Он окинул взглядом помещение, увидел Боброва и обратился к нему:

— Шеф, там из города выехал стратеге сопровождением. Направляются сюда. Распоряжения будут?

— Да нет, какие там распоряжения. Встретьте, как положено и прямо сюда.

— Не вовремя, как всегда, — сказал он с досадой. — Так, всем переодеться. Серега, тебя тоже касается. И не вздумай хитон на шорты надеть. И крикни там, чтобы никто по первому этажу не шатался. Особенно к девчонкам это относится. Ответственности, понимаешь, никакой.

Стратег был великолепен. Похоже, для визита он нацепил парадный прикид и теперь весь сиял и переливался. Начищенный бронзовый нагрудник за неимением солнца отражал светильники, бронзовые же поножи соревновались с ним, но так как частично оставались в тени, то все-таки проигрывали. Медный шлем, надраенный до просто нестерпимого блеска и в довершение всего увенчанный красным гребнем, стратег, слава богам, держал в руке. Дополнял картину выбивающийся из-под нагрудника белоснежный хитон. Лицо стратега имело торжественное выражение, и Бобров сразу понял, что у него что-то будут просить. И не ошибся.

— Хайре! — рявкнул стратег.

— Хайре, хайре, — сказал Бобров, вставая.

Формально он стратегу не подчинялся, так как не был гражданином Херсонеса, но прекрасно знал, что возможностей насолить у стратега больше чем достаточно и решил не обострять. Тем более, что стратег у него еще ничего не попросил. Жестом гостеприимного хозяина он указал Стратегу на кресло возле низкого столика и изобразил хлопок в ладоши.

Дверь тут же открылась и в таблинум вплыла Меланья. Одетая в белейший шелковый хитон гораздо короче общепринятого с талией подчеркнутой черным пояском, что указывало на ее статус вольной. Хитон был скреплен на левом плече замысловатой фибулой, а вот правая грудь была обнажена. Бобров подумал, что это сделано специально для смущения стратега, но стратег оказался крепок и не смутился, хотя грудь у Меланьи была идеальной формы. В руках девушка держала блестящий поднос, на котором вызывающе торчал стеклянный кувшин с вином, стеклянные же кубки и ваза с компотом и серебряной ложечкой в ней.