— Жаль, что не все так считают.

— Тогда нам бы, простым романтикам, не получился бы выделиться, — усмехнулся Вася.

— Тебя завтра выписывают? — спросила Стася.

— Врачи говорят надо еще наблюдаться. Мол, могу задыхаться начать. А как я останусь, если мелкая приедет. Ее надо с автобуса встретить. Мне одна женщина помогала. Вот когда такие чпешки случались. Но она сейчас уехала к дочери на лето. Я тут решил объявление подать, что няня нужна на две недели. Мне такую сумму заломили, что я банкротом останусь за эти две недели. Двести пятьдесят рублей в час — это самое маленькое. Я сдаю квартиру, но как бы на эти деньги еще и живу. Зарплаты хватает коммуналку оплатить, машину заправить и на музыкалку для дочки. Ладно, не обращай внимания. Чего-то я разнылся. На меня порой находит.

— Я бы тебе помогла, но сам видишь, — Стася развела руками.

— Ничего, справлюсь. Не впервой. Раньше тяжелее было. А сейчас ерунда.

— Спасибо, Лидия Евгеньевна, что приглядели за дочкой, — сказал Вася.

— Главное, что ты поправился. А Маша хороший ребенок. Хлопот она нам не доставила, — ответила Лидия Евгеньевна. Узнав, что Вася собирается из больницы уйти не долечившись, она взяла девочку к себе. Стася за это время смогла вздохнуть от ее опеки. Еще две недели они гуляли с Васей по больничному коридору, но с каждым днем он все больше начал от нее отдаляться. Стася все понимала. Это было лишь приятное времяпрепровождение. В больнице скучно. Сейчас же начиналась другая жизнь. Нормальная жизнь для него. И непривычная для нее.

— Тася, давай прощаться, — сказал Вася.

— Да. Удачи, — она встала со скамейки, которая стояла рядом с больницей. Мама сразу ее за руку взяла.

— Если помощь понадобится, то мой телефон у тебя есть, — сказала Лидия Евгеньевна Васе.

— Да, — В его голосе прозвучала растерянность? Возможно. Стася не стала вдаваться в подробности.

— Может такси вызвать? — предложила Лидия Евгеньевна.

— А я не отказалась бы пройтись, — сказала Стася.

Конец августа. Ветер уже приносил с собой запах осени, но солнце по-прежнему припекало. Стася чувствовала, как ветер играет с ее шарфом, который она повязала на голову, чтоб скрыть короткие волосы и шрамы. Черные очки. Идти было сложно. Страшно. Неровный асфальт, бордюры. Она шла по дороге, а потом резко проваливалась вниз, потому что тротуар закончился.

— Ты неправильно повела себя с Васей, — сказала Лидия Евгеньевна.

— Я не хочу дружить. Да и он вчера дал понять, что ему это так же неинтересно, как и мне, — ответила Стася. — Ему надо дочку поднимать. Мне надо учиться жить. Все эти прогулки по коридору… Они помогли отвлечься, но проблема осталась. Мне с ней теперь жить. И это моя проблема.

— Мне казалось, что вы очень хорошо общаетесь.

— Я не хочу больше никаких отношений. Мне в этом плане не везет. Не той я дорогой иду. Все время пыталась построить личную жизнь. Искала мужчину. Это как мания была. Хотела найти лучшую копию Мирона.

— Все еще любишь его?

— Нет. Не люблю. Я не хочу больше ни в ком растворяться. Лучше одна буду, — ответила Стася. — А Вася… Это чтоб не сойти с ума в больнице.

— Поедем домой? — предложила Лидия Евгеньевна.

— Что нас ждет дома? Квартира. Редкие выходы на улицу? Я бы здесь осталась. Научусь ходить на колонку. Снег можно и в темноте чистить. Да и баба Паша уже старая, чтоб одна жить.

— Я с тобой останусь. А квартиру можно будет продать. Купим здесь. Или домик подправим, — сказала Лидия Евгеньевна.

— А как твой кавалер? Я думала, что у вас все серьезно.

— Он мне надоел. Нудит целыми днями. Его бесит все, начиная от погоды, заканчивая политикой. Если нет темы, так он ее придумает. Я как-то весь вечер слушала, как его раздражают шерстяные вещи. Не хочу такую жизнь, — ответила Лидия Евгеньевна. — Осторожнее. Тут яма.

— Жили раньше одни. Так и теперь проживем. Хотя, мы же не одни. У нас большая семья, — ответила Стася.

Жизнь в доме протекала спокойно. Лидия Евгеньевна устроилась преподавать в областной вуз. Теперь на работу ездила туда. Подумывала купить машину. Стася получила инвалидность. Все время она проводила дома, слушая радио с бабой Пашей. Пыталась научиться вязать. У нее это получалось плохо, но она не сдавалась. Жить в темноте, на ощупь, было сложно, но возможно. Она и жила. Слушала, как мурлычет кошка, а по радио опять пели про чьи-то голубые глаза, которые сводят с ума. Можно готовить, можно убираться. Даже полы мыть можно в темноте. Но сложно. Хотя, вся жизнь она такая. Сложная.

Забористый лай раздался в третьи выходные сентября. Стася поспешила выйти на улицу. Ей сразу на грудь опустились собачьи лапы. Собака начала целоваться. Потом крутиться вокруг нее. Бить хвостом по ногам.

— Балебес! Прекрати! Ты меня сейчас уронишь! — попросила его Стася. В ответ лишь раздался радостный лай. Стася присела на корточки. Погладила его по башке, которую он подставил ей. — А Миши больше нет. И тебя найти никто не мог, — пес завыл. — Вот так бывает. Как ты меня нашел? Но ты часто здесь бывал. Наверное, пришел домой. А там нет никого. Теперь сюда пришел. Да, мой хороший?

— Какой грязный пес! — сказала Лидия Евгеньевна, выйдя на шум.

— Так где он только не ночевал! Мам, поможешь его помыть?

— Только не говори, что ты его предлагаешь у нас оставить.

— Он был с нами в той аварии, — ответила Стася.

Пес мыться не особо хотел. Но пришлось. Лидия Евгеньевна обработала его раны зеленкой. Балбес был облезлый и сильно исхудавший. Ему налили миску супа, который он съел в один присест, и определили место в сенях. Привет из прошлого. Пес уходить от дома отказывался. Решив, что ему здесь лучше, чем на улице.

— У меня получилось связать шарф. Даже ровно получилось, — похвасталась Стася, обрывая нитку. — Мама, это ты?

Лидия Евгеньевна повезла бабу Пашу в больницу. В последнее время та сильно кашляла. Нужно было проверить легкие. Потом мама позвонила и сказала, что у бабы Паши воспаление легких, поэтому ее кладут в больницу. Хотя баба Паша и не очень-то этому рада.

— Мама?

— Я думал, что Лидия Евгеньевна преувеличивает масштаб трагедии, — услышала Стася знакомый голос Мирона.

— Что ты здесь делаешь? — спросила его Стася.

— Решил тебя навестить. Мог бы и раньше, да моя благоверная замучила судами. После того как она выбила из меня половину бизнеса, так пришлось срочно все сворачивать, банкротить и начинать сначала. А на это ушло много времени. Поэтому не было времени с тобой в прятки играть, — ответил он. Стася услышала звук отодвигаемого стула.

— Теперь время появилось?

— Да. Но приз уже не нравится.

— Я тебе кольцо отдам. Подожди.

— Стася, оставь. Я понимаю, что ты гордая девочка, но должен же быть предел этой гордости. Тем более что я не люблю мелочиться до такой степени, — ответил Мирон. — Значит ты теперь здесь живешь? Домик с печкой и кошкой?

— Да.

— Вернуться не хочешь?

— Не хочу. Чего я там забыла?

— Меня.

— Не смеши. Мирон, мы оба знаем, что…

— Ничего ты не знаешь, глупая кошка, — оборвал Мирон. — Независимая и неподкупная. Гуляешь сама по себе. Даже потеряв глаза, ты продолжаешь быть независимой кошкой, которую не приручить.

— Это ты сейчас к чему?

— К тому, что ты не видишь других вариантов, кроме тех, что сама себе придумала.

— Только не говори, что по ночам не спал и думал как вернуть, — нервно сказала Стася.

— Наши с тобой встречи вспоминал. Да не важно все это. Для тебя это ерунда. Ладно, Стася, не болей. Тебе помощь нужна?

— Нет. Я сама.

— Независимая кошка, которая испугалась, когда ее захотел кто-то приручить.

— Мы слишком разные.

— Не думаю. Просто кто-то слишком боится. В любом случае телефон я тебе свой оставил. Понадобиться помощь, по старой дружбе, обращайся.