– В случае чего? – удивлённо переспросил Хоботов.

– Война, друг мой, она не только на фронтах. В тылу у нашего народа и страны врагов не меньше. И далеко не все из них простых чинов. К сожалению. М-да. Но не унывай. Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами!

На том и расстались.

Хоботов пошёл спать после бессонной ночи. Не домой, нет. В специальную комнатку комендатуры. Чтобы, если что, оперативно отреагировать на события. Пока доверенные люди начали агрегировать сведения, взятые в том особнячке наскоком. А группа криминалистов так и вообще – выехала туда рыть носом. Требовалось найти зацепки.

Меншиков же вернулся в штабное помещение. Требовалось всё подготовить для наступления. Начиная с выбора плана и заканчивая подготов-

кой всех необходимых приказов и распоряжений. Ну а вы что думали? Это роту можно поднять и с криками «ура-улю» унестись в далёкие дали. С полком уже так не прокатит. Бумажки нужны. Своевременные и правильно написанные. Тем более что полк был «размазан» ровным слоем по всему Штормграду, как и его материальная часть. Так что работёнка Максима ждала очень непростая и весьма муторная.

Но больше всего его тревожило другое.

Прорыв.

Технически он прекрасно представлял себе, как взламывать быстро и относительно легко любую оборону времён Первой и Второй мировых войн. Слишком они были примитивны и банальны для хорошо подкованного в военном деле офицера из XXI века. Оно и неудивительно. Первые шаги. Все армии мира нуждались в этих войнах, чтобы научиться преодолевать полевые укрепления, брать города-крепости и так далее. А так как в этой реальности позиционная фаза Первой мировой наступила сильно позже, то и продвинулись в подобных вопросах все вокруг куда как меньше.

Но, кроме взлома обороны, была и другая беда. Прорыв. Требовалось очень быстро ввести силы в получившуюся дыру и уйти на тыловые коммуникации, избегая заслонов. А как это сделать? Начнёшь открыто готовиться? Так ведь и немцы отреагируют. Шпионов-то в Штормграде хватало. Много орудий притащишь – узнают. Начнёшь накапливать всякие ресурсы для наведения мостов – также прознают. И на каждый шаг постараются найти парирующее решение. Поэтому наш герой решил пойти традиционным для себя путём – вводить в заблуждения заведомо неверными манёврами. Они ведь столько раз его выручали…

1916 год, 13 мая. Северный фронт у Штормграда

Пётр аккуратно выглянул из-за бруствера траншеи. Окинул быстрым взглядом обстановку. И сразу нырнул обратно. Раз. И всё. Как и не высовывался.

– Готов? – поинтересовался офицер связи.

Тот молча кивнул.

Несколько коротких нервных вздохов. Долгий выдох. И резким рывком он выскочил за бруствер траншеи и залёг в заранее выкопанной канавке возле неё. Та змейкой с примерно полуметровым углублением уходила вперёд. Специально по ночам рыли последние пару недель. И кабель пробросили телефонный, который Пётр сейчас проверить и должен был. Для начала.

Минута шла за минутой. Метр за метром.

Пётр полз вперёд и внимательно осматривал кабель. Но обмотка не вызывала подозрений, да и дождей последнее время не было. Главное было – самому не порвать. Сапоги не так нежны в обхождении со столь хрупкими предметами. Поэтому он кабель осторожно присыпал по левому скату канавки, пуская его лёгкой змейкой, чтобы запас был, чтобы если и дёрнуть, то не фатально.

Но вот наконец цель достигнута. Замаскированный наблюдательный пункт на нейтральной полосе. Тоже по ночам делали. Одиночный окоп, прикрытый сверху корягой. В ней – подъёмные средства наблюдения. Они поднимались таким образом, чтобы оказаться в тени просторного дупла. Угол обзора не очень хороший, но он сориентирован таким образом, чтобы смотреть под углом к фронту, захватывая большой участок. Ну и защищая приборы наблюдения от фронтального обстрела из стрелкового оружия.

Достав из кожаного рюкзака телефонный аппарат, Пётр установил его на приготовленную для него площадку. Несколько раз крутанул ручку и произнёс в трубку:

– «Пингвин», «Пингвин», я «Карась». Приём.

– Слышу тебя, «Карась»…

И работа пошла. Один за другим артиллерийские корректировщики выходили на заранее подготовленные позиции. С ними устанавливалась телефонная связь, что через коммутационные узлы пробрасывалась в артиллерийские бункеры в ближайшем тылу. А там, в свою очередь, сведения их собирали, агрегировали и обрабатывали, через нанесение на карту различных сведений и отметок.

Бам! Бам! Бух!

Заработали артиллерийские системы. Не сплошной чередой затяжной канонады. Нет. Работали осторожно. Можно сказать, деликатно –

только по выявленным целям. Постоянно держа руку на пульсе через корректировщиков. Так наступление и началось. Совершенно нестандартно, никому не понятно… неформально, походя больше на мелкий тревожащий обстрел. В обед. ОБЕД! Что не лезло ни в какие ворота! Как так вообще можно было поступить? Безумие! Все цивилизованные люди начинают наступление с утра. А этот дикарь Меншиков взял – и в обед затеял вопреки всякому здравому смыслу и освященным веками военным традициям. Впрочем, странности на этом не заканчивались. Отнюдь. Они только начинались.

Как в те годы было принято наступать? Правильно. Сосредотачивая на нужном участке фронта как можно больше орудий и долгое время перепахивая ими поля. С недельки две-три. Чтобы супостат мог подтянуть резервы. А как иначе? Кокаин, на котором крепко и уверенно сидела бо2льшая часть генералитета всех сторон-участниц Первой мировой, давал не только удивительную бодрость духа и заряд энергии, но и полную потерю критичности восприятия того бреда, что человек творил или думал. Довольно специфичный энергетик. Но его употребляли массово и безудержно все, кому хватало на него денег. Его даже прописывали с конца XIX века как средство от опиумной наркомании и алкоголизма. Впрочем, эти средства «расширения сознания» тоже никуда не девались, активно вплетаясь в удивительный мир безосновательно оптимистичных кокаиновых «торчков».

Так вот. Долго-долго стреляли, спуская за это время чудовищные деньги в сортир. А потом, ранним утром, отправляли вперёд массы пехоты. Чтобы та с радостными криками бежала на пулемёты. Волна за волной. В надежде, что у защищающейся стороны либо патроны кончатся, либо пулемёты сломаются. Потому что иначе этот бред объяснить никак не выходит. Десятками тысяч человек иной раз приходилось жертвовать для того, чтобы захватить одну жалкую линию траншей…

Прошли годы. Наступила Вторая мировая. Как наступали апологеты той же школы? Да точно так же. Массировали количество стволов артиллерии на километр фронта. Вспахивали грунт снарядами. И вперёд. Только привычную уже бездонную пехотную толпу стали активно разбавлять танками. Но тоже массированно. Просто. Тупо. Примитивно. Но вполне действенно. Разве что КПД у таких наступательных операций крайне невысокий, а расход личного состава вкупе с материальной частью за пределами добра и зла. Но война есть война, а генералов других не было, а эти воевали как могли, будучи продуктом своего времени, окружения и «лекарственных препаратов».

К счастью, у Максима не было такого чудовищного количества ресурсов, дабы, проявив «выдающиеся тактические и стратегические способности», бездарно слить их в первом же сражении. Поэтому пришлось работать иначе, опираясь на опыт и наработки совсем другой школы.

Артиллерию для артподготовки наш герой использовал нестандартную для Российской Импе-

раторской армии. Она была представлена двумя группами орудий: 10,5 и 15-см гаубицами. Трофейными. Немецкими. «Десятки» стали основными «рабочими лошадками». Немногочисленные же «пятнашки» стояли для контрбатарейных и прочих специфических задач. Причём даже эта артиллерия была довольно немногочисленная по меркам времени. Её было в целом достаточно для оборонительных задач, но для наступления… ну никак. Германская разведка, безусловно, следила за такими вещами, поэтому низкая концентрация орудий добавляла Максиму бонуса в виде внезапности.