— В прошлом году и более интересные темы для разговоров были, Найджел, — Салли-Энн отвесила парню щелбан и облокотилась на поручень. — Сначала Амбридж, потом эти запреты, Инспекционная Дружина, ты, опять же… На этом фоне Уизли с Малфоем как-то потерялись.

— Жаль, — искренне растроился Найджел. — Я хотел взглянуть, как перекосятся их рожи, когда они узнали бы об этих слухах.

— Я тоже, но, увы.

Помона вошла в гостиную и, услышав гневные выкрики, устало вздохнула. Нельзя было надеяться, что всё утихнет быстро, но так хотелось верить…

— Что тут происходит? — в центре стояли Эрни МакМиллан и староста, Найджел Тафнел. Те даже не повернули голов, продолжая бодаться взглядами. — Ещё раз спрашиваю, по какой причине вы раскричались, да ещё первого сентября?

— Декан, этот подонок будет старостой?! Вы его не сняли?!

— Мистер МакМиллан, во-первых, не смейте никого оскорблять, я этого не терплю. А во-вторых, что вас не устраивает?

Парень захлебнулся возмущением.

— И вы спрашиваете?! Да он же продался в прошлом году Амбридж! Бегал за ней собачкой, наушничал! Да он!..

— Да, помню, можете не перечислять, мистер МакМиллан, — прервала его Спраут. — Пока вы бунтовали и изучали ЗОТИ под руководством мистера Поттера, хотя, кажется, могли этим заниматься и здесь, — Эрни насупился, а Найджел явно хотел поаплодировать декану, — ваш староста, проделав огромную работу, смог обезопасить весь факультет от нападок мисс Амбридж.

— Да он продался!..

— Руки, мистер МакМиллан! — все разом вздрогнули — в голосе обычно спокойной женщины зазвенела сталь. — Руки. Покажите мне их.

Парень нехотя закатал рукава, на что профессор насмешливо улыбнулась:

— Если бы вы действительно верили в то, что проповедуете, то сразу показали бы, какие страшные шрамы оставили вам Кровавые Перья. Но, так как у вас нет следов — то я делаю вывод, что вы голословны.

Со своей же стороны, — чуть повысила голос женщина, — я свидетельствую, что Найджел Сэмюель Тафнел действительно втирался в доверие к мисс Амбридж, чтобы защитить факультет Хаффлпафф. Это понятно?

— Да, — нестройным хором отозвались студенты.

— Тогда свободны. Найджел, задержись.

МакМиллан ушел одним из первых, что-то злобно бурча. Грустно посмотрев ему вслед, Найджел подошёл к декану.

— Профессор?

Женщина опустилась в ближайшее кресло и приглашающе махнула на соседнее.

— Ты мог рассказать мне раньше, Найджел.

— Мэм?..

— То, как к тебе относятся однокурсники… Проклятье! Я должна была сама в конце года, после отстранения Амбридж, сделать объявление! Да тебя наградить должны!

— Не надо, профессор, — грустно улыбнулся парень. — Ордена и медали оставьте для гриффиндорцев — они им больше нужны. Страна должна знать своих героев. Кстати, по поводу них, — Спраут приподняла брови, показывая, что слушает. — Джиневра Уизли беспричинно, в присутствии преподавателя, напала на Захарию.

— И?

— И ничего. Хотя нет, преподаватель похвалил её за идеально выполненный сглаз. Мило, правда, профессор? Вот что значит герои!

— Ясно. По поводу мисс Уизли я поговорю с профессором МакГонагалл. А какой преподаватель ехал в поезде?

— Профессор Слизнорт, наш новый преподаватель зельеварения.

— Всё понятно. Иди спать, Найджел, — мягко улыбнулась женщина. — Я разберусь, обещаю.

Планерка рано утром второго сентября была традицией, которую все преподаватели пытались изжить на протяжении последних ста лет. Но если директора и были в чем-то последовательны, то именно в этом. Поэтому каждый год второго сентября все преподаватели шли в учительскую, старательно давя зевоту.

— А где Помона? — спросил Флитвик, оглядев собравшихся коллег. — Обычно она одна из первых приходит… Вы её не видели, Северус? А, простите. Можете ещё подремать…

— Уже поздно, Филиус, — проворчал Снейп.

Зашёл директор и, оглядев коллег, недоуменно поднял брови.

— А где Помона и Гораций?

— Мы тоже удивлены, Альбус, — за всех ответил Флитвик.

— Что же, придется начать без них…

БА-БАХ!

Вскочив с мест, учителя побежали в коридор, откуда донесся звук взрыва. И, как ни странно, в первых рядах бежали Снейп и Флитвик, которые сидели дальше всех от двери.

Завернув за угол, они замерли, оценивая ситуацию. А посмотреть было на что.

Половина коридора была покрыта копотью аж до потолка. Барельефы и узоры были оплавлены, а рыцарские латы раскиданы по полу.

В середине же этого бедлама стояла Помона Спраут, и, глядя на неё, у Снейпа и Флитвика хватило разума не подходить. И плевать, что под ногами разъяренной женщины лежал Слизнорт. Чай, не красна девица. Директору надо — пусть сам и спасает. А они в сторонке постоят.

— Помона, что произошло? — спросил Дамблдор, аккуратно ступая на покрытый сажей пол. — Что вы такое не поделили с Горацием?

— Альбус-с-с… — от шипения женщины Снейп содрогнулся. Потому что она никогда не шипела и всегда хохотала, когда сам зельевар начинал подражать символу своего факультета. Но сейчас это звучало зловеще. — Скажи пожалуйста, старый друг, ты совсем обалдел? Уточню: ты совсем обалдел приглашать преподавать того, кто не осознает всей нашей школьной «кухни» и только усиливает межфакультетскую вражду?

— Э… Помона, о чём речь? Твои барсучата же ни с кем почти не конфликтуют!

— Правильно, потому что мы всегда нейтральны… Но если нас разозлить, мы очень даже враждебны!

Женщина чуть повела палочкой, но от молнии, выстрелившей из неё, со стены брызнули осколки.

Прикрывшись щитом, Снейп оглянулся и с удивлением увидел, что полугоблин, кроме стандартных щитовых чар, что-то высекает прямо на каменном полу.

— Коллега, чем вы заняты?

— Готовлюсь к взрыву, — буднично ответил Флитвик, не отрываясь от своего занятия. — И вам советую то же.

— Зачем?..

— Потому что в последний раз она так злилась почти тридцать лет назад, — нервно хихикнул полугоблин. — Именно поэтому Астрономическая башня настолько открытая. Ремонт после гнева Помоны возможен только вручную… И да, там не осталось ни стен, ни крыши. Вот сколько лет прошло, а ремонт еле движется…

— Ааа…

Мужчина снова повернулся к главным действующим лицам. Директор мягко пытался уговорить строптивую травницу не сердиться и отпустить опального зельевара с миром. Слизнорт, о котором шла речь, уже не пытался сбежать. Он не отводил взгляда от палочки разъяренной женщины и явно потел от мысли, что та молния может повториться.

Другие преподаватели прятались за углом. И даже МакГонагалл, вернейшая последовательница директора, не рисковала сейчас выйти из укрытия.

Стараясь не привлекать внимания, зельевар подошёл к женщине.

— Профессор, вы не объясните, что происходит? Чего все так трясутся? Профессор Спраут, бывает, выходит из себя, но всё не так страшно…

— Ты очень молод, Северус, — мужчина оторопел, услышав, что голос несгибаемого декана Гриффиндора дрожит, как заячий хвост, — и не знаешь, КАК страшна Помона в гневе… И если у Альбуса получится её успокоить, клянусь, я пойду в «Три Метлы» и осушу стакан Огденского за его здоровье!

— А вы не окосеете? — с усмешкой поинтересовался Снейп.

Можете это назвать любопытством, идиотизмом или гриффиндорством… Хотя второе и третье мужчина всегда считал одним целым, но Снейп вышел из-за угла и подошёл к троице, стоящей в разрушенном коридоре. И едва пройдя границу заглушающих чар, он начал понимать, в чем дело. И тут же раскаялся в своем недальновидном поступке, осознав, что вновь поступил как последний из гриффиндорцев — влез в самую гущу!

— … сказал, что он будет поощрять талантливых студентов! А то, что студентка Минервы напала на моего хаффлпаффца — это мелочи!

БАХ! Излишне энергичный мах палочкой породил ещё одну молнию, оставившую выщербину на стене. Слизнорт икнул и упал в спасительный обморок. Снейп не посчитал это за малодушие. Всё же наблюдать, как в пядях от твоей головы молния выбивает каменные осколки, под силу далеко не каждому…