Парадная чмокнула, словно из бутылки пробку вытянули. Во двор выскочила Аркашкина бабушка.
- Беги, Ольга. Жди, где условились.
Аркашка попытался проскочить у бабушки под рукой. Она схватила его за ворот и торжествующе крикнула:
- За рояль!
Когда ее крик замолк, шут (дядя Шура) тронул струны своей балалайки.
- Кстати о музыке, - сказал он. - Нас было трое в этом дворе. Мой старший брат, Матвей, ныне Аркашкин отец. Мой средний брат, Николай, и я, ныне шут. Мы все трое играли на балалайках. Мы выходили во двор, садились на эту скамейку - и со всех сторон отворялись окна, соседи слушали нас, заказывали свои любимые песни.
Шут сыграл старинную песню. Двор, припомнив мелодию, начал вторить ему. Забубнили подвалы, затрубили водосточные трубы, чердаки загудели, словно фаготы.
- Тогда мы были мальчишками. - Шут улыбнулся и еще поиграл немножко. Теперь он играл что-то очень печальное. - Но тете Маше показалось, что мы разбазариваем свои таланты, растрачиваем их не на том инструменте. Балалайку тетя Маша считает сувениром - и только, горькой памятью нашего прошлого, чем-то вроде лаптей.
Она повела нас в Дом культуры работников просвещения. Старшего зачислила в класс органа, среднего определила учиться на арфе, меня записали в класс скрипки.
Больше не открывались окна квартир. Музыка ушла со двора.
Через месяц мы перестали ходить в Дом культуры работников просвещения.
С тех пор тетя Маша нас всех немножечко ненавидит. Тетя Маша человек открытый. "Мне эта песня не нравится - стало быть, песня плохая", говорит тетя Маша.
"Мне эта сказка не нравится - значит, в печку ее", - говорит тетя Маша.
"Мне эта рожа не нравится..." - и так далее.
- Да здравствует тетя Маша!
Тетя Маша - закон!
Тетя Маша - судья.
Тетя Маша - венец созданья. Посторонитесь вы, не похожие на нее!
Шут поклонился:
- Антракт.
Д Е Й С Т В И Е В Т О Р О Е
Когда солдат сражен ядром, его
лохмотья приобретают величие царского
пурпура.
Г. Д. Т о р о
КАРТИНА ШЕСТАЯ
В магазине "Охота" торгуют хитроумными патентованными приспособлениями, искусственными приманками и острым металлом. В рыболовной стороне товар пестрый, но мелкий. В охотничьей - товар солидный. Матовый блеск ружей внушает почтение.
Возле прилавка покупатели: шут с балалайкой, шофер такси, Боба, Тимоша и еще охотник.
Охотник был поистине шикарен, одетый в кожаные болотные сапоги, кожаную куртку, парусиновые штаны с молниями, с кинжалом и патронташем на поясе, с ружьем в чехле. На голове у него - старенькая поблекшая тюбетейка.
Шут (дядя Шура) разглядывал рыболовный товар. Из десяти его взглядов восемь приходилось на продавщицу. Она это чувствовала, то и дело поправляла рыжие, красиво прибранные волосы, а также яркий шарфик на шее. Глаза у продавщицы были голубого ясного цвета.
Боба и Тимоша самозабвенно врали:
- Лучшие в мире черви. Высший люкс. Экстра. Смотрите, как вьются. Смотрите, какие они жирные, как поросята.
- Купите червей. На таких кто хочешь заберет, хоть судак, хоть сом.
- Я уже взял на двугривенный, - сказал им таксист, - не мелькайте перед глазами. - Таксист уставился на продавщицу. - Какие у вас глаза. Хороший у вас магазин, самый прекрасный, по существу... у вас все есть для души.
- Даже черви, - ответила ему продавщица. - Правда, это уже частный сектор, но тем не менее. - Продавщица смотрела на покупателей, как на больных детей, которым обязательно и сию же минуту дай погладить живого слона.
Тимоша встряхнул банку с товаром.
- Дяденька, купите червей. Уже немного осталось.
- Я ловлю на блесну, - сказал шут с балалайкой.
- А вы на блесну червяка насадите - знаете, как клюнет!
- Я еще не выбрал блесну.
Таксист посмотрел на него исподлобья.
- Вы уже который день выбираете.
- Извините, - сказал шут. - Клянусь вам, я не хотел этого.
- Чего - этого? - насторожился таксист.
- Того, о чем вы сказали.
Шофер покрутил пальцами возле виска, снова повернулся к продавщице, показал рукой на полки с товарами.
- Прекрасно для глаз. Так бы и забрал все это домой. Имею в виду вместе с вами.
Продавщица ему улыбнулась.
- Дяденька, купите червей. Резвые, черти.
- На любую рыбу. Универсалы. Скоростники.
- Не занимаюсь, - сказал мальчишкам шикарный охотник. - Рыбная ловля не для меня. Рыбная ловля - занятие для глухонемых.
Шофер покрылся пятнами по лицу.
- Что вы сказали?
- Я сказал: рыбная ловля - занятие для глухонемых.
- Да вы имеете представление?!
- Граждане, поступила новинка... - Продавщица поспешно достала новинку в коробочке. - Полюбуйтесь...
Таксист набрал воздуху в широкие громкие ноздри.
- Кровопускатель. Лесной гангстер. Болотный пират!
- Вы только взгляните, - попросила его продавщица.
- Беру... - Таксист спрятал новинку в карман и, заведя глаза ввысь, произнес: - Если бы рыба клевала на яблоки, рыбаки бы всю землю яблонями засадили.
- А она не клюет, - ласково пробасил охотник.
Рыбак грозно скрипнул зубами, но выдержка в нем была, недаром он работал в такси.
- А бедные пташки плачут, - сказал он голосом мягким, как вазелин. Бедные птенчики, несчастные сиротки. Кто ихнюю маму убил?
Продавщица нервно поправила шарфик.
- Граждане, обратите внимание. Блесна "Удача". Для мутной и полупрозрачной воды. - В ее руке блеснуло нечто золотое с красными перьями.
Рыбак схватил блесну вместе с ее рукой.
- Беру!
Продавщица спросила шута (дядю Шуру):
- А вы не хотите взглянуть?
- Я смотрю, - сказал шут. - Мне очень нравится.
- Тогда чего же вы ждете?
- Не торопить события, ждать - вот мой удел.
- И на эту не клюнет, - сказал рыбаку охотник.
Таксист мощно задвигал локтями.
- Я еще с вами договорю. Вы... вы медведь...
- Кстати о медведях... - Охотник придвинулся к шуту (дяде Шуре).
На улице нетерпеливо и нервно загудела машина.
- Кто там сигнал трогает? Руки переломаю! - крикнул таксист. И тут же улыбнулся продавщице, и тут же сказал с печальной надеждой: - Извините, работа.
- Рубль двадцать. За две блесны, - улыбнулась ему продавщица.
Таксист отсчитал деньги.
- Какие вечера у реки. Какие бывают ночи! Соловей мой, соловей...
На улице снова загудело.
- Ноги повыдергиваю! - заревел таксист и выскочил на улицу.
Когда дверь захлопнулась и в магазине установилась мирная тишина, охотник тронул дядю Шуру за локоть.
- Кстати о медведях, - сказал он загадочным басом.
Продавщица спрятала деньги в кассу.
- Трудно, - сказала она.
- Что трудно?
- Трудно быть продавщицей. - Она сунула карандаш за ухо, руки потерла и заговорила чужим, скрюченным голосом: - Продавщица - это артистка. Ее дело - продать залежалый товар. - И добавила уже своим голосом: Артисткой быть тоже трудно. Когда я торгую, мне говорят: "Вы продавщица и не стройте из себя Дездемону". Когда я играю в самодеятельности, мне говорят: "Вы Дездемона - позабудьте, что вы продавщица". Видимо, артистам и продавцам многое следует забывать.
- Учись, Боба, - сказал Тимоша.
Шут вынул откуда-то из волос пушистую астру "страусовое перо". Протянул ее девушке-продавщице.
- Учись, Тимоша, - сказал Боба.
Девушка цветок понюхала. Улыбнулась задумчиво.
- Цветы, как много в вас смысла. - И вдруг, вероятно вспомнив свои обязанности, спросила шута очень строго: - Вы наконец выбрали что-нибудь, гражданин?
Охотник кашлянул деликатно.
- Кстати о медведях...
Дверь отворилась с мелодичным звоном. В магазин вошла Ольга. Она впустила с собой шум машин, говор прохожих, горький запах осенних садов. Она прошла мимо мальчишек.
- Купите червей, - сказал ей Тимоша. - Первый сорт черви.
