Но вернемся к столику в кафе.

Нас четверо: Анна, Роберт, я и штрудель. Они вдвоем сидят напротив и заглядывают мне в тарелку как лаборанты. А потом бросают взгляды на меня: а ты точно знаешь, что делаешь со своим здоровьем?

– Мы такого не едим, – сообщают они.

– Я бы никогда не стал есть то, что лежит в этом топинге, – добавляет Роберт на тот случай, если я не понимаю.

Здесь, в Баварии, яблочный штрудель повсюду, как и брецель, и его также подают футболистам «Баварии» на ужинах после матчей в зале для футболистов стадиона «Альянц Арена». Но я верю, что они этого не едят. Штрудель избавился от перекрестных взглядов, потому что появилась другая проблема.

– Кроме обычного молока для кофе у вас есть только соевое? – спрашивает Роберт официантку. Да, только коровье и соевое. Нет миндального, кокосового или рисового.

Роберт отказался от молочных продуктов уже несколько лет назад. Соевое молоко он тоже не считает полезным, но иногда может пойти на компромисс. Коровье он вообще не пьет. Поэтому пусть будет соевое.

Передо мной сидит пара проповедников здорового питания, которые друг друга подначивают и хотят всех обратить в приверженцев здорового образа жизни, как когда-то родители Робертa хотели приобщить к миру спорта каждое ленивое дарование. Анна убедила свою маму отказаться от кофе. Маму Роберта – не пить молоко.

– Это настоящая мания, поверьте, – улыбается Томек Завищляк. – Мне стыдно, но я покуриваю. Когда я приезжаю к ним в Мюнхен, то могу брать автомобиль, когда мне нужно. Но когда у меня заканчиваются сигареты, автомобиль по странному стечению обстоятельств оказывается занят. Нет, не получится, нам очень жаль. Нужно идти пешком, а до ближайшего магазина 1,5 километра, как это было в их первом доме в Дортмунде.

Сидя за столом с этими проповедниками, в любой момент можно ожидать, что разговор вдруг неожиданно перейдет на переваривание лактозы (только четыре процента популяции переваривает ее нормально), на пользу хорошего яблочного уксуса («недавно я нашла отличный уксус»), на вред от свежевыжатых соков поздно вечером (за это достается Роберту), на преимущество белково-жирового завтрака над любым другим («Роберт перешел на такой незадолго до пяти голов в ворота «Вольфсбурга»). Они могут начать перечислять: последний гамбургер мы съели в таком-то году, последний вредный для здоровья батончик – в таком-то году, последний кебаб – в 2012-м и т. д.

Свой последний гамбургер он съел, когда команда решила отпраздновать первую победу с «Боруссией». Они возвращались в Польшу, съехали с автострады в фастфуд. Ну и погуляли. Но еда уже не понравилась. Потом во время отпуска Роберт дал себя уговорить съесть кебаб.

– После него он мучился два дня. И этого было достаточно. Теперь они могут съесть только специальный гамбургер, из других ингредиентов, – говорит Аня. – Раньше обычные ему не вредили.

– Однажды он заехал на тренировку в Прушкуве, я заглядываю в автомобиль, а там пакет из «Макдоналдса». Он получил нагоняй, но отпирался, сказал, что это не он, что это оставил кто-то другой, – смеется Лешек Ойжиньский, один из его тренеров в «Зниче». Ойжиньский организовал для футболистов занятия по диетологии, устраивал им на сборах проверочные работы по здоровому питанию.

– Левый сдавал без проблем. A некоторые писали полную чушь, – рассказывает Ойжиньский.

– У нас дома всегда была здоровая еда, много овощей. Так было уже у моих родителей, потому что у отца были проблемы с печенью, и мама готовила с учетом его диеты. Было очень мало жиров, никакой свинины, – вспоминает Ивона Левандовская. Но когда Роберт еще играл в «Лехе», он мог взять с собой в поездку из Варшавы в Познань целую кучу батончиков. Он не знал, что они не дают энергию, а забирают ее. Потому что сахар – это враг мышц.

Теперь по другую сторону силы. Иногда он шутливо жалуется, что уже не может дать себе поблажку, потому что ему постоянно заглядывают в тарелку. Но он любит эту тему. Он начал упорядочивать диету в 2009 году по совету Анны. Вначале он, как всегда, был настроен скептически. Но сказал: «Хорошо, давай проверим. Если подействует, я буду это использовать. Даю на это две-три недели». Его это заинтересовало. И так во всем. Роберт должен обдумать каждую новую идею. Продраться через все сомнения. A Анна уже ждет его с другой стороны и кричит: «Эй, это хорошая идея!» Она помогала ему выдержать режим во время изучения немецкого, потом режим питания. Когда он размышлял, не заняться ли ему йогой, она ждала его решения с уже подготовленными первыми упражнениями.

Анна упорна и последовательна. Когда они познакомились летом 2007 года на Мазурских озерах, в летнем лагере для будущих студентов Высшей школы спортивного образования, он пытался отгадать, чем она занималась раньше. Moжет, балетом? В балетный кружок ее действительно когда-то отвели. Она расплакалась, ей ничего не понравилось. Ее детство прошло на съемочной площадке. Мама Мария Стахурская – сценограф, отец Богдан Стахурский (ушел из семьи в 2000 году, Анна с ним не общается) – кинооператор. А она нашла свое место в карате. Брат мамы, Павел Кшивиньский, был в сборной Польши по карате, потом заместителем председателя союза карате. Ей ломали нос четыре раза: когда-нибудь ей предстоит сделать операцию по исправлению носовой перегородки. Но когда она тренируется два-три раза в день, она чувствует, что живет. Лучше получить в нос, чем услышать о себе язвительное замечание: ну да, жена футболиста. Когда Роберт в 2007 году сказал: «Я футболист», она относилась к нему недоверчиво. У представителей индивидуальных видов спорта футболисты пользуются плохой репутацией. В любой академии физического воспитания футболисты – отдельная группа: характерная походка, характерный стиль, сумка через плечо и часто ветер в голове. Не говоря уже о чувстве превосходства. У нее было много сомнений. Но ее мама сказала: «Встреться с ним, дай ему шанс. У него искренняя, приятная улыбка. Он тебя не обидит. С такой улыбкой не страшно».

– На одном из первых свиданий я сказал: я покажу тебе, что я другой. Впрочем, Аня уже это заметила после нескольких встреч. Я старался, ухаживал за ней. Я должен был показать, что буду о ней хорошо заботиться. Когда я переезжал в Познань, она не сразу была готова все бросить и поехать со мной. Еще дольше мне пришлось ее уговаривать, чтобы она переехала ко мне в Дортмунд. Мама Анны действительно раньше почувствовала, что я не обижу ее дочь, – вспоминает Роберт. Они поженились летом 2013 года.

– И сегодня я жена футболиста. Такого, вместо которого я получаю статуэтку лучшего спортсмена года в Польше. Кто бы мог подумать. Я знаю многих жен футболистов, которые не могли представить себя в этой роли. Это ярлык, который сильно угнетает: я жена футболиста, поэтому каждый думает, что я дурочка, которая только порхает и благоухает. А я знаю женщин, которые тренируются интенсивнее, чем их мужья-футболисты, падают от усталости, завоевывают медали. Что думает гандболистка Богна Дыбуль, невеста Артура Собеха, когда чувствует на себе эти взгляды: «А, жена футболиста?» Нас всех без разбора относят к этой категории. А я защищаю жен. Ты вроде бы блистаешь своей красотой, но знаешь, что всю жизнь будешь на втором плане, в тени. Для женщины это тяжело. Это его спрашивают, что он сделал, чего добился. А ты? Готовила, занималась домашними делами. Создавала ему комфортные условия. Даже если ты строишь свою карьеру, все равно будешь на втором плане. Иногда с этим нелегко смириться. Прощать все, когда у него травма и он невыносим, потому что для футболиста это самый тяжелый период. Тогда он испытывает гнев на себя, на судьбу, становится раздраженным. А самое трудное у тебя еще только впереди. Потому что, когда он завершит карьеру, ему будет особенно необходима твоя поддержка. И тогда ты должна будешь стать еще сильнее, чем была до этого. В тот момент, когда заканчивается обожание болельщиков, когда нужно вернуться к тому образу жизни, о котором ты уже забыл, – объясняет Анна.