Кристиан сладко потянулся и пошел в спальню переодеваться. Он снял новый костюм в серую полоску и повесил на место в шкаф. Этот костюм Тесса купила ему на новогодней распродаже в «Фернер Якобсен». Затем достал штаны и чистую фланелевую рубашку. Наверно, Ибен, их новая помощница из Дании, погладила ее совсем недавно, потому что ему казалось, что он ощущает на коже слабое влажное тепло, исходящее от ткани.
Кристиан критически осмотрел свое отражение в зеркале, медленно провел пальцами по подбородку и ощутил щетину, обычно появлявшуюся к концу дня. Тридцать четыре года. И до сих пор никакого намека на старение: ни лысины, ни морщин, ни дряблости щек. Правда, под глазами темные круги, но это благодаря Саре и Хансу-Кристиану. Когда в доме двое маленьких детей, выспаться невозможно.
Он с удовольствием провел рукой по коротким черным волосам. Днем он заскочил в «Ла Бионда» и подстригся. В этом, конечно, не было необходимости, потому что он и так стригся регулярно, в давно установленные часы раз в две недели по понедельникам. Но в Париже надо будет выглядеть как можно презентабельнее: если ему удастся совершить сделку с «ELLE», то приоткроются двери для настоящего проекта.
Любуясь на себя в зеркало, Кристиан вспомнил разговор со своим братом Эрлендом, который был младше его на два года. Сегодня днем они встречались в «Габлере». После этой встречи Кристиан словно проснулся.
— …невозможно поверить, просто невероятно, как это я до такого додумался. Оно возникло в голове само, совершенно случайно. Я сидел и смотрел на офис, прямо здесь, только на десять этажей выше, и вдруг — бах! Идея выгодного бизнеса! — Кристиан, исполненный энтузиазма, отхлебнул «Перье» и улыбнулся брату. — Я точно не помню, кажется, это было где-то перед Новым годом. Это почти парадоксально, потому что не знаю, сколько раз я сидел вот так за столом и пялился на рекламный щит. Да ты и сам, наверное, знаешь, как можно таращиться на какую-нибудь вещь, все равно какую, и думать при этом совершенно о другом.
— Рекламный щит? — Эрленд откинул с глаз прядь волос.
— По-моему, он там уже целую вечность, во всяком случае, все то время, пока у меня офис в Ибсеновском квартале. Посмотри сам, — улыбнулся Кристиан и кивнул в сторону выхода, — он висит на противоположной стороне площади, рядом с отелем «Стефан».
Эрленд скептически взглянул на Кристиана и встал из-за стола. В «Габлере» были только они двое, что было вполне естественно, поскольку обед а-ля карт подавался позже. Обычно они приходили сюда на ланч и сидели за баром, но Кристиан так очаровал главную распорядительницу, что та пускала их в тихую внутреннюю часть ресторана. Там он и рассказал брату о том, что предназначалось только ему, и никто не мог подслушать.
Однако Кристиан сомневался, стоит ли посвящать Эрленда в это дело. Не испортит ли это их отношения? Кристиан обернулся и посмотрел вслед брату, который уже выходил на Хамброс-пласс. До этого он никому не открывал своих планов, обдумывал их исключительно самостоятельно. Теперь же ему хотелось просто с кем-нибудь поговорить, поделиться своими соображениями, и не с кем-то с работы, и чтобы Тессы не было рядом.
Два-три года, как в последний раз намекнул доктор Рейнертсен. На комнату в доме для престарелых вряд ли можно рассчитывать. Поэтому реализация его плана должна занять не больше двух-трех лет, и дай бог успеть до того, как он будет передвигаться исключительно с помощью вспомогательной техники.
Кристиан сидел и пустыми глазами смотрел вслед брату. Он не решился спросить Эрленда, нет ли у него генетической предрасположенности. Он никогда не поддерживал близких отношений с младшим братом, когда они росли на Ховсетере, но в последние годы у них наладился некоторый контакт, во всяком случае, они могли говорить о работе.
В 1968 году их родители сдали кандидатские экзамены в университете Осло и, получив степень кандидатов филологических наук, стали преподавать в старшей школе Персбротен. Их семья переехала в квартиру, снятую на улице Ландингсвейен, 17, на Ховсетере. Кристиану было два года, а Эрленд еще должен был родиться, когда родители обосновались в этом социал-демократическом квартале частных домов на западе Осло. Когда же пришло время переходить в старшую школу, братья выбрали те, что ближе к центру города. Но это, пожалуй, было единственное, в чем они сошлись. Кристиан пошел в торговую гимназию, а Эрленд решил пойти по стопам родителей-филологов и поступил в Катта. Кристиан затем продолжил учебу в Высшей торговой школе в Бергене, а Эрленд прослушал курс предметов в Блиндерне и в результате стал изучать историю.
Кристиан рассеянно отрезал изрядный кусок пиццы и положил в рот. По правде говоря, Эрленд был не просто его постоянным товарищем по ланчу в «Габлере», но еще и его лучшим другом, хотя они вели совершенно разный образ жизни. Кристиан стал отцом семейства в «Скучной вилле» в Нордберге, а Эрленд продолжал размеренное холостяцкое существование в съемной трехкомнатной квартире на Вессельгате. И пока Кристиан делал успешную карьеру в сфере экономики, Эрленд никогда не удалялся от своей университетской жизни: он работал над диссертацией о какой-то области в истории норвежской культуры в рамках научно-исследовательской программы культурной экономики.
Кристиан хорошо знал, что Эрленд имел доступ к внутренним архивам издательств «Ашехоуг» и «Гюльдендаль», так как содержащаяся там информация имела важное значение для его исследований. Но Кристиан решил даже не намекать Эрленду о возможных услугах, связанных с этим доступом. Может, потом, когда-нибудь… Во всяком случае, не сегодня.
Он вздрогнул, когда в зал вошла блондинка и исчезла в баре. Он оцепенел и тупо смотрел перед собой. Ему вдруг показалось, что это была Ребекка Лунд.
Вернулся Эрленд.
— Ты имел в виду Большой норвежский словарь «Ашехоуга» и «Гюльдендаля»? Самое большое справочное издание в Норвегии? — спросил он, подходя к столу.
Кристиан поднес указательный палец к губам. За годы работы в корпорации «Маккинси» он научился быть осторожным. Кроме того, он был сильно возбужден. «Хорошо, что мы сидим здесь совсем одни, — подумал он. — Если уж кому и не следует слышать этот разговор, так это именно ей».
— Как рекламируемый продукт, так и сам рекламный щит видали и лучшие дни, — сказал Эрленд и сел. — А что, кто-то хочет купить Большой словарь?
— Нет, — ответил Кристиан и снова дал знак говорить тихо, — гораздо больше.
— Только не говори, что ты собрался прибрать к рукам «Ашехоуг» и «Гюльдендаль».
— Точно! — расцвел в улыбке Кристиан. — В связи с новой экономикой на эти два предприятия занижена цена.
И он в общих чертах рассказал Эрленду, каким образом он собрался купить эти два издательских дома, объединить их в один колоссальный издательский концерн и интегрировать в предприятие, входящее в состав «Скандинавской медиагруппы».
Эрленд посмотрел на него скептически.
— Ты подумал, какие последствия это вызовет в культурно-политических сферах? — Он отпил из бокала. — Да ты представляешь, что тут начнется?
— Может быть, — задумчиво произнес Кристиан. — Дело в том, что обе эти компании имеют обширные, но скрытые акционерные возможности, которые руководство не имеет сил реализовать. Я говорю лишь об экономических возможностях получения прибыли. — Кристиан нагнулся вперед и улыбнулся. — И о моем собственном доходе, черт возьми.
Эрленд неодобрительно поморщился.
— Ну и как ты собираешься оплачивать свою покупку? Я, помнится, как-то читал статью некоего аналитика — выпускника коммерческого училища о том, что многие сейчас боятся снижения рейтинга «Скандинавской медиагруппы» из-за недостатка акционерных капиталов, или как это называется? У СМГ денег-то хватит?
Кристиан ухмыльнулся.
— Помнишь Жан-Люка? Он еще женат на лучшей подруге Тессы и работает старшим аналитиком в банковской конторе «БНП Парибас» здесь, в Осло. Я как-то позвонил ему и между делом спросил, каким образом некий концерн вроде «Скандинавской медиагруппы» может наилучшим способом выбраться из долгов.
