– Они умирают не от переедания, Коса, – впервые заговорила старуха. – Мясо киссов очень ядовито сырое, и даже долгая термическая обработка на открытом огне, как делаете вы, не выводит всех ядов. Поэтому вы и травитесь. Киссы по-настоящему пригодны в пищу после долгого кипячения и последующего обжаривания.
– Бабушка Саффа, у них нет в достатке пресной воды, чтобы варить пищу, – обратилась к старухе Ронда.
– Знаю, потому и настаиваю наладить посылочный тракт.
Все как-то разом затихли, поглядывая на бабушку Саффу и Криптера. Только сейчас Коса заметил, что из всех присутствующих самыми старыми были именно они. Криптер, показавшийся сначала человеком без возраста, оказывается, был уже довольно стар. По трудно уловимым признакам: глазам, цвету кожи, морщинам на подбородке, даже на ушах, пигментным пятнам на голове и руках – было ясно, что ему было немало лет. Коса никогда в жизни не видел таких старых мужчин.
На островах мужчины жили мало. От силы до 50 лет. И умирали, если не погибали от несчастного случая, почти не болея, а просто не просыпались или падали замертво на охоте. Говорят, сердце отрабатывает свой срок, своё заданное природой количество ударов. А вот женщины на островах – долгожители. Они порой достигают и 180, и даже 200-летнего возраста, а рожают детей до 60-70 лет. Поэтому, если у мужчины за всю его жизнь бывает только одна женщина – фема, то есть принадлежащая конкретному мужчине и дарящая только ему их общих детей, то у женщины могло быть очень много спутников жизни. Мужчина, верный своей женщине, назывался маск. Коса уже однажды был маском Лолии, а у Дари был любимый и единственный маск – Дарс, и тот погиб в свои 26 лет. Почему у них так и не было больше детей, кроме Зины? Говорят, мужчины могут терять своё семя, если часто употребляют бурую нить – глубоководные водоросли, растущие на северном берегу острова, которые вызывают некоторый приятный дурман. Племя осуждает мужчин, увлекающихся бурой нитью, поэтому пристрастившиеся к ней скрывают свой нехороший порок. Но Коса кое-что знал. Ведь они с Дарсом были родными братьями. Перед последним походом на Кольцо у них случился неприятный разговор.
– Коса, ты не пойдешь с нами, ты останешься с Дари. Если я погибну, стань её маском, она будет тебе верной фемой, нарожает тебе ещё много мальчиков и девочек. Хоть Зине не будет так обидно.
– Нет, Дарс, я более сильный, ловкий и выносливый, чем ты. Пойду один, в крайнем случае с Олешем, он бывалый охотник…
– Слушай меня, брат, и не спорь. Ты знаешь о моём увлечении этой дрянью, – Коса понимающе кивнул и опустил глаза. – Так вот, я думаю, у меня не может быть больше детей, и отвязаться от бурнити не могу. Я решил так – если вернусь живым и с хорошими новостями…
Коса вновь понимающе кивнул, он знал, что подразумевает Дарс под «хорошими новостями»: по слухам оранжи лечат такие болезни – и бесплодность семени, и злое пристрастие к бурой нити. А брат продолжал:
– Даже если я не встречу никаких оранжей, а просто вернусь – я клянусь тебе, что откажусь от своей плохой привычки, и если ещё год у меня не будет детей, я отдам тебе в фемы свою Дари.
Коса с удивлением и возмущением поднял на брата глаза, но тот с непреклонным и не терпящим возражений видом упрямо продолжал:
– Я знаю, что Дари давно любит тебя. Я знаю. Она сама признавалась мне в этом, и я не осудил её. Ты мой любимый брат, и все, кто любят тебя, не могут вызвать во мне неприятных чувств. Я признаю, что ты всегда был лучшим среди нас. Тебя есть за что любить. А мне себя любить не за что. А значит и Дари…
Дарс замолчал. По тому, как он смотрел куда-то вдаль и зло играл желваками, Коса понял, что спорить, возражать или перечить бессмысленно.
– Хорошо, – сказал он, – пусть будет так. Но знай, если с тобой случится непоправимое, Дари мне как сестра, и если я попытаюсь исполнить твоё желание, то это может случиться не сразу. Мне будет нелегко. Знай. И иди. Я не буду тебя останавливать.
Братья обнялись и долго гладили друг друга по спинам, думая каждый о своём…
Глава 7
День подходил к концу. Дари посмотрела на небо. Угол делал свой очередной вираж вокруг Тубы. Матовая тёмная поверхность не отражала никакого света: ни солнечного, ни лунного. Дальние Тубы не все имели Углы. Считалось, где их нет, на тех островах нет и людей, а может, нет и островов. За горизонтом их и не увидишь. Основания исполинских столбов прятались за выпуклостью океана вместе со своими островами. Ведь Земля была круглая, это известно всем с рождения. У ближайшей Тубы был и Угол, и высокий, очень высокий, с крутыми склонами остров, и племя, населявшее его. Коса с его братом Дарсом родились на нём. Каждое племя носило имя Тубы. Так вот их Туба, как и племя, называлось Атолл-Мышь. Кто, когда и почему назвал его так – неизвестно.
Дедушка братьев был известным кольцеходом. Как он умудрялся множество раз подниматься на Кольцо, возвращаться живым, да ещё с добычей? Это он первым приручил элис, которые вскоре заполонили весь остров, и в каждой семье были целые выводки по 20-30, а то и по 50 голов. Да, их так и называли, этих элис, головами. Такие смешные. Им обрезали крылья, чтобы не улетали, после этого они походили на пушистую, приплюснутую сверху и снизу, голову с близко посаженными, сильно выступающими вперёд и всегда удивлёнными глазами, похожими на человеческие. И вечно улыбающийся рот до ушей. Только самих ушей не было. Однако стоило им раскрыть свой милый ротик, он превращался в огромную пасть с мелкими и частыми зубами. Когда разделывали мёртвую элису, поступали очень просто: раскрывали пасть до тех пор, пока зубастые челюсти не смыкались позади головы. Никаких препятствий при этом не возникало. Потом отслаивали плоть, начиная от зубов верхней челюсти и – до нижней. Выдергивали всё тельце, оставалась только шкурка, вывернутая наизнанку. Её выбрасывали, поскольку она быстро разлагалась, и ни к чему полезному приспособить её было нельзя. Тельце не потрошили. Оно представляло собой сплошную утробу, из которой извлекали недавно съеденных элис, если таковые там имелись, и жарили на углях. Дело в том, что элисы – каннибалы. Они питаются только своими собратьями. Однако плодятся с такой скоростью, что успевают производить на свет не только своё потомство, но и пищу для себя. Удивительно то, что элисы никогда не поедают молодых и здоровых. Только старых, больных и неплодоносящих. Как они это определяют? Неизвестно. Но люди, содержащие большие семейства элис, обратили внимание на такую непреложную закономерность. И еще было замечено, что больше трех-четырех собратьев за всю свою 5-летнюю жизнь одна элиса не съедает. Как она обходится без пищи все остальное время? Разгадка скрывается в их глазах. У мёртвой элисы глаза светятся в темноте, и довольно ярко. Они никогда не портятся и излучают свет по несколько лет. Их десятками нанизывают на волосяные верёвки и гирляндами развешивают в пещерах. Света хватает, чтобы рукодельничать по ночам и выполнять работу с очень мелкими вещами, например, вить нитки и сплетать накидки, повязки, сети. Так вот, люди догадались, что глаза элис усваивали солнечный свет и использовали энергию солнца для поддержания жизни. Они питались солнцем!
Обо всем этом Дари знала от своего маска и его брата, а также от некоторых семей, чудом перебравшихся на их Костяной остров. Кстати, и у него было название – Муфт-Опой. Тоже ни о чём не говорящее название. Да оно и не употреблялось среди его жителей. Просто остров. Иногда – Костяной остров.
Пока Дари размышляла о тайнах двух островов и их названий, она чинила старую рваную охотничью сеть, аккуратно отсекая титарритовой бритвой отдельные волосы из своей роскошной шевелюры. Из-за холма приближались Ока и Порк, парочка из соседней пещеры. У Оки было 14 детей, Порк был её третий мужчина, молодой, 19 лет от роду. С ними ещё жили две сестры Порка, 15 и 14 лет, старые девственницы. Обычно женщины начинали рожать с 11 лет. Но эти были какие-то странные. Мужчин к себе не подпускали, выжидали что ли чего? Одна, правда, младшая, поговаривали, была влюблена в Косу, и Дари это не очень нравилось…
