— Чёрт…

— Пойдёмте, я провожу вас к операционной. Вы можете подождать в коридоре, пока не выйдет док.

Эмма и Дейв переглядываются, в унисон кивая медсестре. Они следуют за ней в коридор, ведущий к двойным прозрачным дверям операционной. Эмма мгновенно срывается, подбегая к ним и заглядывая сквозь стекло на нескольких врачей, что борются за жизнь капитана Джеффа. Он без сознания, глаза его закрыты, на лице кислородная маска, простыни в крови. Она не чувствует, как слезы стекают по щекам, не чувствует, как подкашиваются ноги, а в сознание её приводят лишь цепкие руки детектива Ларсона, что подхватывает её, не давая девушке упасть. Он усаживает её на металлический стул и садится рядом. Эмма немигающим взглядом смотрит перед собой — на бледно-голубую стену. Слезы катятся по щекам, падая на подол её красного платья.

— Не надо тебе на это смотреть, — успокаивающе говорит он, прижимая плачущую девушку к груди. Он поглаживает её по голове и не перестаёт говорить. — Всё будет хорошо. Он справится.

— Я отказалась от него, — она не может успокоиться, не может дышать, слезы застилают глаза и перекрывают ход кислорода. Эмма содрогается в тихом плаче. — Сегодня утром я отказалась от него… после того, как он сказал, что никогда не откажется от меня. Дейв, я отказалась от него. Сдалась. Не захотела бороться.

Он понимающе кивает, в каждом всхлипе слыша крик отчаяния.

— Ты любишь его?

Одним вопросом он мгновенно прогоняет всю её истерику. Эмма отстраняется, смотря на Дейва в удивлении и испуге. Глаза, её огромные заплаканные глаза, такие голубые, как гладь горного озера, уже давно сказали ему правду. Она вздыхает, словно узнала то, чего не должна была знать. Что-то страшное, пугающее, что-то, что теперь принадлежит ей и её израненной душе.

— Да, — она кивает, и звучит это скорее как вопрос — тихо и неуверенно. Но она кивает, часто кивает, и улыбка вдруг касается её красивого заплаканного лица. — Да, я люблю его. Дейв, я люблю его.

Ларсон кивает и снова обнимает девушку.

— Я люблю его, — повторяет Эмма, не веря своим ушам.

Они сидят так ещё некоторое время. Эмма пытается прийти в себя и успокоиться, Дейв снова названивает полицейским, из операционной и обратно снуют медсестры, игнорируя все вопросы Эммы и Дейва, а спустя ещё полчаса блондинка вдруг резко встаёт со своего стула.

— Что такое?

— Джина, — отрешенно шепчет Эмма, уставившись на детектива. — Где она?

— Она в участке. Стивенсона отстранили, а этого отморозка, за которым они следили, ещё надо поймать. Он может быть опасен. Задержать успели только того, кто стрелял.

Девушка сглатывает комок в горле и зарывается пальцами в волосы. Шок смешивается с гневом, создавая такую гремучую смесь, совладать с которой оказывается трудно.

— Ты, должно быть, шутишь. Джефф здесь, на грани жизни и смерти, а она работает?

— Она ничего не может сделать. Её поставили на расследование, пока кэп здесь, а я…

— Этим должен был заниматься ты, верно? — в слезах шепчет Эмма.

Дейв сжимает челюсти и кивает. Блондинка всхлипывает.

— Но ты отказался, потому что считаешь, что должен быть здесь. А она не отказалась! Зная, в каком состоянии Джефф, она просто… продолжила заниматься своими делами? Она должна была бросить все и примчать сюда, чтобы быть с ним! Она должна была быть той, кто держал бы его за руку, пока его с огнестрельным ранением везли в операционную! Она должна была быть здесь, с ним, в самую трудную для него минуту!

Встав со своего стула, он подходит к Эмме и хватает её за плечи.

— Но здесь ты. Почему ты, вообще, думаешь о ней сейчас?

— Потому что, — она запинается и снова всхлипывает, задирая голову и не позволяя слезам снова хлынуть из глаз. — Потому что я отказалась от Джеффа ради неё. А она оставила его, словно он ничего для неё не значит.

Мужчина шумно выдыхает.

— Её могли уволить.

— Тебя тоже. Но ты здесь.

— Давай оставим её в покое. Она придёт сразу, как только сможет.

— Почему ты защищаешь её?! — девушка срывается на крик.

— Эмма. Она твоя подруга.

Слова его девушку не отрезвляют и в реальность нисколько не опускают. Она качает головой и отходит в сторону.

— А вот в этом я уже начинаю сомневаться.

Дейв закатывает глаза, а спустя несколько минут, взяв с Эммы обещание, что она не ворвётся в операционную, уходит в холл за кофе. Девушка садится на стул, снова и снова набирая номер Джины, слушая лишь монотонные оправдывания от автоответчика. Ей страшно, и страх этот бьётся в сердце, она чувствует вину, чувствует, словно она всё летит и летит в пропасть, и никак не получается приземлиться. Дейва долго нет, она чувствует себя немыслимо одиноко, а потому звонит Маргарет. Её добрая подруга всегда найдёт слова утешения.

— Твой голос дрожит, деточка, что случилось? — в тоне её беспокойство.

Эмма шумно выдыхает и поднимает взгляд к потолку.

— Маргарет, скажи… я хороший человек?

— Дорогая, что за вздор? К чему эти вопросы?

— Я сделала что-то очень плохое, — она сглатывает ком в горле. — Но лишь потому, что так велело моё сердце. И теперь я не знаю, что мне делать. Забыть об этом поступке или принять его, бороться за него?

Женщина по ту сторону динамика шумно выдыхает. Эмма нервно кусает губы, стараясь совладать с чувствами, а затем Маргарет говорит:

— Плохие поступки обычно совершаются разумом, милая. Сердце никогда не велит тебе сделать чего-то неправильного. Эмоциями управляет не сердце, а плохие поступки как правило совершаются на эмоциях. Если ты чувствуешь, что сердце отчаянно борется — борись сама. Не подводи его, твоего самого надёжного советчика.

Эмма устремляет стеклянный взгляд в стену. Осознание, как мед, разливается по всему её телу, а затем актриса благодарит подругу и кладёт трубку. Она выпрямляется, уставившись в темнеющую даль больничного коридора. В голове, в сердце, во всем её естестве отчаянно бьется одна мысль:

Пошла ты к чёрту, Джина Скотт.

Так проходят несколько часов. Она врывается на второй час их ожидания, на второй час операции, на второй час твёрдой решимости и отчаянной злости. Джина вбегает в коридор перед операционной, запыхавшаяся и раскрасневшаяся, когда Эмма встаёт, встречая лучшую подругу серьёзным и надменным взглядом. Скотт резко останавливается, уставившись на неё в полном непонимании.

— Эмма, что ты здесь делаешь?

От актрисы благими намерениями не веет. Поймав её взгляд, мечущий молнии, Дейв резко встаёт со своего стула, прерывая ещё не начавшиеся гневные тирады Эммы.

— Она со мной, — быстро говорит Ларсон.

Блондинка переводит на него уничтожающий взгляд, медленно отвечая:

— Нет.

— Эмма, замолчи, пока не сделала хуже, — сквозь зубы произносит Ларсон, прижимая её к себе за талию.

Джина заметно расслабляется, заметив эту картину, а затем без сил садится на стул, шумно выдыхая.

— Эти стервятники из департамента сведут меня с ума. Угрожали увольнением, если я сорвусь с расследования. Что-то известно уже?

— Странно, я думала, когда твой любимый попадает в беду, ты бросаешь всё и летишь к нему, — ледяным тоном говорит Эмма и садится рядом.

Скотт медленно поворачивает голову в её сторону и поднимает брови.

— На что ты сейчас намекаешь?

Эмма ловит умоляющий взгляд Дейва и закатывает глаза.

— Ни на что. Ничего неизвестно.

Но слова Эммы так просто мимо Джины не проходят. Она поворачивается к ней всем телом и натянуто улыбается.

— Странно. Я думала ты будешь первой, кто закатит концерт с фейерверками, узнав, что с Джеффом что-то случилось.

Актриса обескураженно открывает рот. Но она не успевает отразить колкость, когда двери операционной открываются, и оттуда выходит док, снимающий перчатки и устало вздыхающий. Девушки и Дейв мгновенно подрываются к нему.

— Что с ним? — испуганно спрашивает Эмма.

Джина резко поворачивает голову в её сторону, недоуменно нахмурившись.