Натан выглядел печальным.

– Не могу поверить, что умру в отеле. С голоду там или как-то так. Хреново.

– Голод наступит, когда докурим. И этот фактор мы не учли.

Он фыркнул:

– О’кей, прикольно пошутил.

– А разве обычно я не так шучу?

– Да нет, просто ты старше моих приятелей.

– Как ты здесь оказался? – поинтересовался я.

Я видел его реакцию, когда он обнаружил тело, поэтому вряд ли Натан имеет отношение к убийству. Однако мне хотелось записать как можно больше биографических сведений о людях, которые живут со мной в отеле.

– Да я тут недавно работаю. Полгода, наверное. Моя история такая странная, расскажу – не поверишь.

– Спорим, поверю. Теперь все странное.

– Это из-за отца. Ну, отчима. Хотя нет, отца. Я из-за него здесь.

– Пока ничего странного.

– Ты даже не представляешь, – усмехнулся он.

Бойлер издал громкий звук, напомнив Натану, что пора его выключить, но в подвале еще долго было тепло, и мы сидели там и курили еще несколько часов, пока сохла моя одежда.

Мы оба были под кайфом, и Натан рассказал мне замечательную и странную историю. Я только все испорчу, если попробую пересказать ее своими словами. Поэтому я попросил его записать эту историю, и он согласился. Прикреплю его рассказ к своим запискам чуть позже.

Сегодня утром я спросил Дилана, можно ли мне воспользоваться его комплектом запасных ключей, чтобы обыскать отель. Он собирался пробежаться до озера и обратно – расстояние, которое, по его словам, составляло три мили, – и ему, похоже, больше хотелось размяться перед пробежкой, чем тешить мою вновь обретенную целеустремленность.

– У тебя уйдет несколько дней, чтобы обойти комнаты в одиночку.

– Я понимаю, но… если кто-то в отеле привел или принес девочку на крышу и…

– В любом случае, убийца уже давно далеко отсюда.

– А вот этого мы не знаем!

Он скрестил руки на груди, стараясь дышать глубоко и размеренно:

– Если у тебя энергия бьет ключом, мог бы найти занятие и получше.

– А ты сам-то обыскивал отель?

– Для чего?

– Вдруг что-нибудь полезное отыщется.

– Нет пока.

– Ну вот, давай я и обыщу. Ты избавишься от необходимости заходить в сотни комнат самому, а я соберу дополнительную еду, оружие, лекарства…

К этому моменту я понял, что Дилану не терпится избавиться от меня.

Он сказал:

– Никому не говори, что у тебя есть ключи.

– У убийцы, похоже, имелся свой комплект. Как иначе на крышу попадешь? Но ты говорил, что ключи есть только у персонала.

– Если, по-твоему, она умерла примерно в тот день – в первый, – то украсть связку ключей не составило бы труда. – Он вздохнул. – Не говори никому, что у тебя есть запасной комплект ключей.

– Я и не собираюсь.

– Я серьезно, никому из них.

– Почему?

Дилан красноречиво посмотрел на меня и принялся разминать ноги:

– Я их не знаю.

Мне тут же вспомнилась Томи с ее коллекцией неизвестно кому принадлежавшего имущества, и я понял, что он имеет в виду.

– Тогда почему мне доверяешь?

В ответ он мрачно усмехнулся:

– А вот хочу, чтоб ты вызвался добровольцем в следующую вылазку за продовольствием.

Дилан протянул мне тяжелую связку ключей, посмотрел в сторону леса – сегодня, потревоженный сильным ветром, он шумел – и побежал прочь, вскоре скрывшись за деревьями.

Я вернулся к своему списку бронирований. Только две семьи из тех, что я обвел фломастером, помимо семейства Иобари, попросили дополнительные раскладные кровати для детей. Люффманы и Лавеллы. Номера 377 и 101, соответственно. Оба семейства останавливались здесь, но Флоренс Лавелл умерла, и теперь о ее дочери заботилась семья Иобари. Итак, оставались только Люффманы.

Откуда-то тянуло сквозняком, продувавшим весь отель. Я застегнул куртку на молнию и пошел по лестнице наверх. Мне редко приходилось бывать на этом этаже, даже когда я выходил пройтись. Здесь жили семья Иобари и София, шеф-повар отеля, все еще продолжавшая каким-то чудом готовить нам еду.

На этом же этаже вроде жили еще несколько молодых женщин. Возможно, их утешало присутствие двух детей Иобари и ребенка покойной Флоренс Лавелл, о котором они заботились. Этими женщинами были Миа, русская из Швейцарии, раньше работавшая горничной и совсем недавно перебравшаяся за стойку регистрации, Лекс (Алекса), француженка, с которой я еще ни разу не разговаривал, и Лорен, еще одна французская девушка, с которой мне также еще ни разу не довелось поговорить.

У Мии есть брат-близнец, Саша, тоже сотрудник отеля. Насколько мне известно, он все еще живет в служебной комнате на первом этаже, рядом с Диланом. Где живут остальные мужчины, кроме Патрика, я не знаю. В отличие от женщин, мы не так держимся друг за друга.

Я подошел к номеру 377 и вошел внутрь. В комнате пахло так, словно в ней недавно жили, и, слава богу, не смертью. На полу у изножья кровати стояли два огромных чемодана. Распахнутые дверцы шкафа выставляли напоказ голые плечики. На одной из прикроватных тумбочек лежала пачка сигарет, и, как ни стыдно признаться, первым делом я положил в карман ее.

Похоже, Люффманы собрали вещи, и напрашивался вопрос: почему они не взяли с собой все собранное?

Вспомнились мои собственные действия в тот день. От потрясения я был сам не свой. Вполне вероятно, и эта семья, бросив часть багажа, покидала отель в панике. Взяли сумки полегче, а тяжелые чемоданы оставили в номере.

Вздрогнув, я оперся о комод, словно мышечная судорога пронзила тело. И так происходит всякий раз, когда я вспоминаю в подробностях тот день: я сижу у стены на полу вестибюля и ничего не вижу, только прижимаю к груди телефон. Вот и все, что застряло у меня в памяти.

Я сел на кровать Люффманов. На глаза навернулись слезы, но мне удалось сдержаться. Прошло уже столько времени – слишком много, – а состояние пребывания на грани срыва, когда еще чуть-чуть – и я потеряю контроль, до сих пор пугало меня. Не знаю, до чего бы я докатился, если бы сдался.

Взяв себя в руки, я подошел к чемоданам и, присев на корточки, стал перебирать в них вещи.

– Что вы делаете?

– Вот дерьмо! – Я выпрямился, чуть не потеряв равновесие.

Это была София, шеф-повар отеля. Высокая, с белой кожей, рыжеволосая женщина лет тридцати пяти, с орлиным носом и строгой, гордой манерой держать себя. Похоже, раньше она говорила на швейцарском французском, но, как и остальной персонал отеля, теперь в основном говорит по-английски, поскольку на этом языке говорит большинство из нас. И это почему-то вызывает чувство вины.

– Как вы сюда попали? – спросила она.

– Дилан дал мне свои ключи, – ответил я, моментально пожалев о своих словах, – и я был бы вам весьма признателен, если вы никому не расскажите.

Она прищурилась:

– Почему?

– Я провожу небольшое расследование. Дилан не хочет, чтобы о нем узнало слишком много народу. Вам-то он, конечно, доверяет. Он вас знает.

Не понимаю, почему я начал оправдываться. София заставила меня нервничать.

Неудивительно, что ни один из моих ответов не произвел на нее впечатления, и я вздохнул:

– Вы не могли бы прикрыть дверь?

– Зачем?

Я развел руками – пожалуйста, – и она сделала, как я попросил.

– Вы знаете о теле в баке для воды? – задал я проверочный вопрос.

– Да, Дилан рассказал мне вчера. По-моему, он всем рассказывает, но по отдельности – старается, чтобы не выплыло наружу.

– Так вот, это была маленькая девочка, кто-то из гостей отеля. Таня провела вскрытие, но причину смерти установить не удалось. Выяснилось только, что девочку, похоже, убили перед тем, как она попала в резервуар с водой, или еще до того, как началось все это.

– И кто эта девочка?

– Я не уверен, может, еще удастся получить доступ к базе данных, где хранятся заполненные формы бронирования. Но все зависит от того, хранит ли их отель в системе, которая не нуждается в доступе в Интернет.