— Я уже узнавал, это невозможно. Состояние очень тяжелое, к ней не пускают. Скажи, а вы ведь с Милкой подружились? Похожа она на убийцу?

— Не знаю, что и думать, — честно призналась Анжела. — Плохой человек не кинется чужую собачку спасать…

Анжела в смятении подняла глаза на Самвела. Но тут грянул звонок.

— Самвел Михалыч, пожалуйста, зайди ко мне срочно. Это очень важно, — раздался голос Доминики.

Анжела подозрительно глянула на Самвела, хотела что-то сказать, но промолчала.

Самвел проводил ее и спустился к Доминике. Доминика снова позвонила Артему и попросила его найти фотографию Ритки. С Самвелом она заговорила о машине.

— Зачем она тебе? — поинтересовался Самвел.

Вместо ответа Доминика протянула ему бумагу:

— Мой надежный друг уже договорился с тремя моими бывшими поставщиками. Вот их телефоны, можешь звонить и заказывать товар.

— А ты молодец, — восхитился Самвел. — И что ты теперь хочешь?

— Мне нужно, чтобы ты меня кое-куда отвез. Срочно.

— Самвел не откажет в помощи ближнему. Нам нужно оружие? — поинтересовался Самвел.

— Зачем? Мы едем не убивать и не обороняться. Мы едем спасать человека, — объяснила Доминика.

«Господи, — молилась она. — Только бы успеть».

Юрий Владимирович сочинял письмо Доминике. Диана набирала на компьютере текст.

— Дорогая доченька! Мы искренне сожалеем, что тебя столь подло и несправедливо оклеветали. Мы не верим ни единому слову из всей этой мерзкой инсинуации. Знай, что родительский кров…

Тут Юрий Владимирович остановился и замолчал, глядя в потолок.

— Ну-у? — торопила его Диана.

Юрий Владимирович взял с полки «Словарь синонимов»:

— Сейчас-сейчас, погоди, слова не подбираются…

— Пап, да напиши ей по-простому, без пафоса — приезжай, мы тебя ждем, — сердилась Диана.

— Блестяще, Диана! Так и напиши. И подпишись: «Папа, Диана».

— Как скажешь.

— Я рад, что ты изменила отношение к Доминике, — откашлявшись, тихо сказал Юрий Владимирович.

— Пап, мне жаль тебя, мне жаль маму, я переживаю, что у вас не все чики-пики. А Доминика… У меня не было поводов менять к ней отношения. Она мне ничего хорошего не сделала. Но мне жаль ее. Я бы не хотела оказаться на ее месте.

Васька конечно же нашел больницу, в которой лежала Ритка. Он подошел к сестринскому посту такой прилично одетый и причесанный, что любо-дорого посмотреть.

— Здравствуйте, — солидно поздоровался он. — Вы не подскажете, как найти Калашникову Маргариту?

— К ней сейчас нельзя. Больная в тяжелом состоянии, — сообщила медсестра.

— Тем более. Я, между прочим, экстрасенс. Целитель я, — скромно представился Васька.

— Ну я же вам объясняю. Вы понимаете, что такое тяжелое состояние?

Васька, махнув рукой, отошел и спрятался за колонной. Он увидел, как к медсестре подошла нянечка со шваброй, попросила:

— Томочка, ножки подними, я под стулом пройдусь…

— Ага, теть Галь. Как ваши внуки? — спросила медсестра.

— Растут помаленьку. Даром что близнецы — Петька домой приходит весь в синяках, горлопанит и Серегу по башке лупит. А Серега на улицу не ходит, сидит себе дома и книжки листает.

Медсестра вздохнула:

— А я внуков, наверное, никогда не дождусь.

— Это почему?

— К Нинке уже четвертый хахаль приходит, сватается и колечко золотое дарит. Нинка на них и не косится, сидит, кроссворд разгадывает. И каждому говорит: рано мне еще? — объяснила медсестра.

— А сколько Ниночке?

— Этой зимой 35. Пусть, говорит, ходят, я, говорит, насобираю себе из колечек набор-недельку. Чтоб на каждый день было новое колечко. Может, тогда и подумаю о замужестве.

Васька принял информацию к сведению и, когда нянечка ушла, подошел к медсестре.

— Снова Здрасьте, — вежливо сказал он. — Я уже почти до самого рынка дошел, но что-то мне покою не давало. Все думал о вашем энергетическом поле. Какое-то оно у вас дырявое.

— Ты меня не запугивай, я сама — медицина! — предупредила медсестра.

— Нет, вы послушайте. Чувствую — нет в вашей жизни стабильности. Вихри судьбы бушуют и оставляют в биополе озоновые дыры.

— И что мне делать?

— Ничего. Ждать. Вас спасет замужество вашей дочери.

— О, тогда не скоро дырки залатаются! — безнадежно махнула рукой медсестра.

— Опять двадцать пять! — воскликнул Васька. — Да вижу, что в скором времени…

— Правда? — оживилась медсестра. — А внуки будут?

— Внучки. Даже знаю, как назовут.

— Как? — с надеждой спросила медсестра.

— В обмен на номер палаты Калашниковой, — потребовал Васька.

— Двадцать вторая, — сказала медсестра.

Васька пошел по коридору, приглядываясь к номерам палат.

— Эй! Стоп! Как назовут-то? — крикнула ему вслед медсестра.

Васька обернулся и серьезно сказал:

— Зита и Гита.

Васька осторожно вошел в палату. Увидел Ритку, неподвижно лежащую на кровати, робко подошел, судорожно вздохнул.

— Ритка! Риткуля! — окликнул ее.

Ритка не открывала глаз. Только пикали приборы, к которым она была подключена. Васька тихо заплакал.

— Так рано? Не ждала, — призналась Анна, увидев Викторию Павловну.

— Доминику Никитину обвиняют в убийстве, — без предисловий объявила директриса.

— Погоди, погоди, ты с Самвелом виделась? — спросила Анна о главном. — Куда вы ходили? Вы в Турцию едете?

— Мы очень хорошо поговорили и поняли друг друга.

— А при чем тут Никитина? И кто это такая? — не понимала Анна.

— Аня, ты что, забыла? Это же дочка твоего Юрия, — напомнила Виктория Павловна.

— Точно! Ее обвиняют в убийстве? Кто обвиняет? Кого она убила? — не понимала Анна.

— Мы с тобой телевизор не смотрим. А вся область только об этом и говорит. Ее уже объявили в розыск.

— Я должна его поддержать, — вскочила Анна.

— Аня, ты с ума сошла. А если она действительно убийца? — остановила ее Виктория.

— Тем более! Он ведь не убийца! Ему сейчас необходимо дружеское плечо.

— Ха-ха, дружеское… Он тебе звонил? — спросила Виктория Павловна.

— Нет. И теперь я понимаю почему. Такое несчастье. — Анна пригорюнилась.

— Я в молодости каждый вечер смотрела фильмы по телевизору. И поверь мне, я отлично знаю мужчин. Он не звонит не потому, что у него горе. Когда горе — звонят. Просто ему не очень это нужно. И куда ты пойдешь на ночь глядя? Аня, подумай. Это странная семья, в ней царят криминальные нравы. Не нужно тебе с ними связываться.

Виктория Павловна была уверена в своей правоте.

— А кем оказался твой Самвел? Ангел в обличье директора рынка?

— Правда твоя. Не ангел он. Сам сознался. Но он никого не убивал.

— Ты вот видела Доминику, похожа она на убийцу?

— Невиновного человека в розыск не объявят. Зачем невиновному прятаться? — Логика у Виктории Павловны была советская.

— Мы же ничего не знаем… — тихо заметила Анна.

— Ты права. Может, я погорячилась. Просто я очень за тебя переживаю, — призналась подруга.

— А знаешь что? Лучше уж нынешние волнения, чем то болото, в котором я провела 19 лет своей жизни!

Васька услышал шаги и голоса, кто-то шел к палате. Он заметался, ища, куда спрятаться. Увидел — на круглой вешалке в углу висят халаты. Быстро завернулся в них. Только ноги в растоптанных кедах выдавали его. Но он встал в угол, ноги не бросались в глаза. В палату вошли врач и Амалия. Амалия внимательно посмотрела на Ритку, заботливо поправила одеяло.

— Какое дикое стечение обстоятельств… — бормотала она. — Мы снова с вами, снова в больнице…

— И это — жизнь.

— Вы правы, не будем поддаваться панике. Какой прогноз?

— Вы не знаете, где Доминика Юрьевна? — поинтересовался врач.

— Мне тоже очень бы хотелось это знать, — заметила Амалия.

Они постояли возле Ритки недолго и вышли из палаты. За ними выскользнул Васька.

Добрался до больницы и Крокодил. Он спросил у сестры: