-- Правильно понимаешь, - кивнул собеседник. - Я уже хотел было их упокоить, как один из них упомянул о странном запахе, который преследовал его при жизни последние три соята. Это запах "черной звезды". Ты понимаешь, что это значит?

А это значило неприятности. Большие неприятности.

"Черная звезда", легендарный цветок, выращивать который разрешалось, помимо императорского сада, лишь в саду Наместника. Надо ли упоминать, что только обитатели дворца могли наслаждаться его видом и ароматом, простые же смертные не смогли бы опознать запах. А тут? Ладно некромант. За долгую жизнь чего только не узнаешь, тем более с такой специфической профессией. Но откуда о нем могли знать обыватели? Вывод напрашивался один - следы этого преступления вели во дворец. А тут еще и прибытие Императора.

-- Не суйся в это дело, больно поганый от него душок, - посоветовал некромант.

-- Я бы все-таки хотел знать, как они связаны с дворцом. Интуиция мне подсказывает, что это преступление связано с нынешнем расследованием.

-- Как говорил один мудрец: многие знания - многие печали. Ты не забыл, что у тебя дочь?

Орк не забыл. Тяжело вздохнув, он попрощался с другом и поспешил домой. Бросать дело он не хотел не только потому, что это вызов его профессионализму, но и из-за ощущения, что это вопрос жизни или смерти. За себя он не боялся, а вот о воспитаннице стоило позаботиться. Может, написать брату? Но как отреагирует родственник на просьбу о помощи, если он не поддерживал связи с семьей уже более трех дюжин шаэсов? Была мечта выдать Сури замуж, но в последнее время все чаще его посещала мысль, что это не лучший выход. Уж больно девочка свободолюбивая, сам растил такую. Тяжело ей будет смириться с запретами. Найдется ли человек, что по достоинству ее оценит, не сломает? Сможет ли позаботиться лучше, чем он? Да и любви для дочки хочется. Настоящей любви. Нет, завтра же он напишет Д'Шану, а там что будет - то будет.

Время неумолимо приближалось к полудню, а торговля шла вяло, покупателей было почти не видно. Основное оживление было возле лавок с украшениями и различными мелочами, которые можно использовать для праздничного оформления. Из-за гирлянд, декоративных фонариков, перьев и тому подобного постоянно возникали перепалки, а то и драки между желающими купить товар. Хозяева этих лавок довольно потирали руки, пересчитывая прибыль.

Жара становилась невыносимой. Запах морепродуктов в такой духоте стал еще более нестерпимым. С трудом подавив тошноту, Сури решила, что на сегодня с нее хватит, и решительно закрыла лавку, предварительно убрав нераспроданный товар в ледник.

Она уже собиралась уходить, когда по центральной рыночной улочке проскакал всадник. Прохожие едва успевали освободить дорогу, чтобы не попасть под копыта взмыленной лошади. Гонец так спешил, что даже не пытался приостановить коня. По-видимому, весть была очень важная.

Девушка воспользовалась отличным знанием города, поэтому на главную площадь она прибежала почти одновременно с гонцом. Всадник резко осадил коня рядом с центральным столбом, где вывешивались правительственные указы. Один из стражников, что несли караул, взял лошадь под уздцы, а второй побежал известить начальство.

Через несколько шуа на площади показался чиновник, который подобрав полы одежды спешил к ожидающему вестнику. Поклонившись, тот передал свиток. Служащий также поклонившись принял указ. Сняв шнурок с печатью, он развернул свиток и начал читать. Едва он окончил чтение, гонец попросил разрешение удалиться и, получив оное, вскочил на еще неостывшего коня и погнал его прочь. А сановник поспешил в ратушу.

Девушка еще немного понаблюдала за происходящим на площади, но больше ничего интересного не произошло, и она побрела домой. Зной был настолько изнурительный, что при малейшей возможности она останавливалась в тени деревьев или около фонтанов, где можно было перевести дух.

Отец уже ждал ее в доме. Увидев в каком состоянии явилась воспитанница, он Подхватил ее под локоть и проводил в комнату. Уложив Сури в постель, он принес кусочек льда и стал обтирать им лицо девушки:

-- Девочка моя, где ты опять бродишь? Боги, ты совсем не думаешь о здоровье. Разве можно так долго находиться под солнцем?

Отец был прав. Любой житель Тамсина знал, что находиться в это время суток на улице просто опасно для жизни. Светило не знало жалости - перед смертью были равны и бедные, и богатые.

-- Не ругайся. Я как раз собиралась домой, когда увидела спешившего гонца. Хотела узнать, что он привез, - слабым голосом отозвалась Сури.

-- И как, узнала?

-- Нет, - смутилась девушка. - Думаю, вечером объявят.

-- Стоило рисковать, оставаясь на жаре, если все равно вечером новости будут известны.

-- Прости. Я знаю, ты беспокоился, - надув губки и состроив умильную рожицу, произнесла она. - Честное слово, больше не буду.

-- Чего не буду?

-- Заставлять тебя волноваться.

-- Спи, давай, - старый орк прикрыл ее легким одеялом.

-- Нет, нет. Я только немножко полежу, - сонно пробормотала она, и уже через дюжину шуа крепко спала.

Д'Хан умильно посмотрел на сопевшую воспитанницу, поправил покрывало и тихо, чтоб ненароком не разбудить, выскользнул из комнаты. Уютно разместившись в удобном кресле, он взял стакан сливовый сок с кусочками льда. Теперь в тишине и прохладе можно было спокойно обдумать информацию. Да и письмо все же надо написать.

Едва наступил вечер, и удушающий зной начал спадать, на главной площади ударили в барабаны. Почти сразу по улицам пошли глашатаи, зазывая народ. Они заглядывали в каждый двор, сгоняя все взрослое население, в домах оставались лишь, старики, калеки да маленькие дети, ибо подростки уже давно находились в центре событий, стараясь не упустить ни малейшей крупинки новостей. Можно было не сомневаться, что наутро известия будут известны всем без исключения.

Постепенно площадь стала наполняться народом. Служащие правопорядка окружили пространство, не давая возможности расходиться. Люди волновались. Знакомые старались быть ближе друг к другу, собирались в небольшие компании, чтобы обсудить последние сплетни, делились предположениями о причине сбора. А представители власти еще не появились. Чем дольше ничего не происходило, тем больше волновался народ. Стража была готова при малейшей угрозе применить оружие. Напряженность росло.

Раздался бой барабанов, и появились чиновники, городские аристократы и представители богатейших купеческих гильдий. Они шли в строгом соответствии с рангом и занимаемым положением. Рядом бежали слуги, неся расшитые коврики. Подойдя к возвышению, они встали с двух сторон, представляя Правую и Левую партии. Слуги тут же расстелили узорчатые покрывала. Встав рядом с ковриком, все застыли в ожидании.

Время шло, но ничего так и не происходило. Вот уже и чиновники начали проявлять беспокойство, украдкой оглядываясь и недоуменно расспрашивая соседей о причине задержки.

И вот, когда напряжение готово было взорваться, глашатаи закричали:

-- Прибывает первый советник Наместника! Приветствуйте первого советника! Р-р-раступись!

Толпа отступила в стороны, пропуская паланкин с советником. Дойдя до середины площади, носильщики опустили свою ношу. Почти сразу же двое слуг принесли резное кресло и установили его на деревянное возвышение. Как только сидение было готово, личный слуга советника откинул занавеси паланкина и помог хозяину выбраться. Буквально повиснув на руке помощника, охая и вздыхая, тот с трудом добрался до кресла. Удобно устроившись, он милостиво кивнул слугам. Проводник тут же вытер большим платком пот с лица советника и тихо отдал приказ молодому служке с опахалом. Мальчик поудобнее перехватил рукоять огромного веера и начал махать, дабы чиновник не страдал от жары. Подошел личный лекарь, взял советника за запястье и замер, считая пульс. Удостоверившись, что здоровью пациента ничего не угрожает, отступил, давая дорогу личному слуге. Лишь после этого, личный слуга допустил глашатая в парадной одежде. Тот протянул свиток советнику. Сняв со свитка печать, чиновник развернул послание, прочитал и протянул его обратно.