«Так вы меня подозреваете? Вы думаете, я убил этих девушек?»

Произнося эти слова вслух, Холланд почувствовал себя очень плохо. Он снова надел очки и сел в кресло, сгорбившись.

«Мы не знаем, что нам думать, - сказала Маккензи. - Вот почему мы приехали, чтобы поговорить с Вами».

«Мистер Холланд, - сказал Эллингтон, - Вы только что сказали нам, что не можете точно вспомнить лицо Кристин Линч. Как насчет Джо Хейли?»

«Да, вообще-то я её хорошо знал. Она была подругой девушки, с которой я сейчас встречаюсь».

«Значит, Джо Хейли знала об Ваших отношениях?»

«Даже не знаю. Я не думаю, что Мелисса—это моя девушка —сказала бы ей. Мы старались изо всех сил сохранить свою тайну».

Маккензи на мгновение задумалась. Тот факт, что его девушка была знакома с одной из жертв, и что жертва могла потенциально знать о табуированных отношениях, конечно бросала тень на Холланда. Это заставило её задаться вопросом, почему он так легко выложил всю эту информацию.

«Простите, что спрашиваю, - сказала Маккензи, - но была ли эта Ваша девушка, эта Мелисса, первой студенткой, с которой Вы когда-либо были связаны?»

По лицу Холланда пробежала тень разочарования, и он внезапно вскочил на ноги.

«Да пошли вы! Я не могу…»

«Сядьте на место», - сказал Эллингтон, вставая прямо на пути Холланда.

Холланд, казалось, сразу понял свою ошибку, выражение его лица то и дело переходило от смиренного сожаления к гневу, пока он пытался успокоиться.

«Послушайте, мне очень жаль. Но я устал от того, что меня судят за это, и мне действительно не нравится, когда меня обвиняют в том, что я трахаюсь со всеми студентками только потому, что я имею отношения с женщиной достигшей совершеннолетия».

«Сколько вам лет, Мистер Холланд?» - спросила Маккензи.

«Сорок пять».

«А сколько лет Мелиссе?»

«Двадцать один».

«Вы когда-нибудь были женаты?» - спросил Эллингтон, делая шаг назад и расслабляясь.

«Однажды. Брак продлился восемь лет. Это было ужасно, если Вам интересно».

«И как же закончились Ваши отношения?»

Холланд покачал головой и направился к двери гостиной, за которой было фойе. «Разговор окончен. Если вы не готовы выдвинуть против меня обвинения, вы оба можете убираться к чёрту. Я уверен, что в Университете есть те, кто сможет ответить на остальные ваши вопросы».

Маккензи медленно направилась к двери. Эллингтон неохотно последовал за ней. Маккензи снова повернулась к нему, нутром чувствуя, что здесь что-то не так.

«Мистер Холланд, Вы же понимаете, что отказываясь сотрудничать, Вы усложняете свою ситуацию».

«Я занимаюсь этим уже месяц».

«А где сейчас Мелисса?- спросил Эллингтон. - Мы бы хотели поговорить и с ней тоже».

«Она... - но Холланд остановился и снова покачал головой. - Её тоже обваляли в грязи. Я не позволю Вам беспокоить её по этому поводу».

«Значит, Вы больше не будете отвечать на наши вопросы, - сказал Эллингтон. - И Вы отказываетесь сообщить нам местонахождение человека, с которым нам нужно поговорить. Я правильно Вас понял?»

«Абсолютно правильно».

Маккензи видела, что Эллингтон начинает злиться. Она видела, как напряглись его плечи, а поза стала жесткой, как будто он превратился в камень. Она протянула руку и нежно коснулась его руки, пытаясь успокоить.

«Мы примем это к сведению, - сказала Маккензи. - Если нам понадобится ещё раз поговорить с Вами по поводу этого дела и выяснится, что Вас нет дома, мы будем считать Вас подозреваемым, и Вы будете арестованы. Вы это понимаете?»

«Конечно», - сказал Холланд.

Он выпихнул их в фойе и открыл перед ними дверь. Как только они оказались на крыльце, Холланд захлопнул дверь.

Маккензи направилась к ступенькам крыльца, но Эллингтон не сдвинулся с места. «Тебе не кажется, что им надо плотнее заняться?» - спросил он.

«Возможно. Но я не думаю, что преступник стал бы так охотно делиться той информацией, которую выдал нам он. Кроме того, мы знаем имя его девушки. Если будет нужно, мы сможем узнать её полное имя из его записей. Однако последнее, что нам нужно - это поспешный арест научного руководителя, который и так уже находится в сложной, противоречивой ситуации».

Эллингтон улыбнулся и последовал за ней вниз по лестнице.

«Видишь, именно поэтому ты будешь мне удивительной женой. Ты всегда удерживаешь меня от глупых поступков».

«Да, за последние несколько лет у меня было достаточно практики».

Они вернулись в машину, и усевшись на сиденье, Маккензи снова почувствовала, насколько устала. Она ни за что не признается в этом Эллингтону, но, возможно, ей действительно нужно меньше участвовать в работе над этим делом.

Ещё один или два дня, малыш, - подумала она, обращаясь к растущей в ней жизни. Ещё несколько дней, и мы с тобой будем отдыхать столько, сколько захотим.

Она понимала, что не должна этого делать, но сопротивляться было трудно. Кроме того, учитывая приближение нового семестра, ей не помешало бы немного расслабиться. Последний шанс. Одна последняя ночь абсолютного безумия. И если всё пройдет так, как обычно, она получит такой заряд энергии, что легко преодолеет любые вспышки сожаления.

Мари даже не пыталась отговорить себя от этого. Ей нужно было лишь позвонить ему и сообщить, что она вернулась в город и хочет его видеть. Он никогда не отказывал ей раньше, и не сделает этого сейчас, после трёх недель разлуки.

Было 11:05, когда она подошла к задней части дома. Он находился всего в восьми милях от кампуса, и она знала, что уровень преступности в районах, подобных этому, был крайне низок. К тому же, она была так взволнована предстоящим свиданием, что вообще перестала думать о плохом.

Подойдя к двери, Мари обнаружила что она закрыта. Девушка набрала номер его квартиры и тут же услышала звук открывающегося замка. Он ничего не сказал ей через динамик, просто открыл дверь. Это заставило её улыбнуться; он, вероятно, будет в очень серьёзном настроении. Даже будет доминировать.

Мило, подумала она. Но мы то знаем, кто всегда оказывается главным…

Эта мысль взволновала её ещё больше. Войдя внутрь, Мари даже не потрудилась воспользоваться лифтом, так как желала поскорее добраться до его квартиры на втором этаже. Она перепрыгивала через две ступеньки, её сердце бешено колотилось от напряжения и ожидания того, что её ждёт. Само предвкушение этого свидания на протяжении всего её путешествия из Нью-Йорка до его квартиры, было восхитительной прелюдией.

Это была долгая поездка. И очень напряжённая. Нервы Мари были натянуты, как струны. О боже, она выжмет из него все соки, залюбит до смерти.

Добравшись до его квартиры, она обнаружила, что дверь не заперта. Она чуть приоткрыла её и увидела, что свет выключен. Тем не менее, какой-то огонёк виднелся в задней части гостиной, возможно, там горела свеча.

«Что ты тут делаешь?» - спросила Мари знойным голосом. Она закрыла за собой дверь и заперла её.

«Жду тебя», - последовал ответ.

«Хорошо. Но... Ты не получишь меня, если не скажешь мне, чего именно ты хочешь».

Мари услышала, как он слегка хихикнул где-то в темноте. Когда её глаза привыкли к мраку, она увидела его фигуру в гостиной, лежащую на диване. Девушка улыбнулась и направилась к нему.

В квартире пахло пылью и заброшенностью потому, что она действительно была не жилая. Она знала, что у него есть место получше, но ему не нравилось, когда она там бывала. Он стремился сохранять свою личную жизнь в секрете. Мари знала, что он проводит очень мало времени дома. Они обычно встречаясь с ним здесь или, в некоторых случаях, занимались сексом на заднем сиденье его машины или в отеле. Хотя она понимала необходимость сохранять конфиденциальность, ей хотелось заняться с ним любовью в огромной кровати, возможно, при свечах и с приглушенной музыкой.

Но секретность их отношений тоже была отчасти сексуальной. В этом было какое-то очарование. Именно поэтому она боролась с желанием наброситься на него прямо здесь и сейчас.