Когда я благодарила его, голос у меня дрожал, а когда начала уходить, он нежно схватил меня за руку. В его большой ладони моя казалась такой маленькой и аккуратной.

— Уэс Донован, — представился он.

— Виктория Олдридж.

Его рука соскользнула с моего запястья, пальцы прошлись по коже, и он пожал мне руку. Сердце забилось чаще от одного обычного прикосновения. Уже тогда я знала, что мне нужно будет снова увидеться с ним.

Затем он сообщил мне:

— У тебя кровь идет.

Туман, который Уэс сгустил вокруг меня, развеялся.

— А?

Он поднял мой указательный палец, и я увидела как по нему течет ярко красная струйка.

— Должно быть порезалась шипом, — предположил он.

— Полагаю, что так, — чуть слышно согласилась я.

Не говоря ни слова, он взял меня за руку и обернул ее платком с вышитой на нем монограммой. Он отобрал у меня цветы и проводил до машины. Я уже собиралась сесть в машину, но он прислонился плечом к двери и склонил голову очень близко ко мне. Уэс сказал, что хочет снова со мной увидеться.

Я ответила согласием. Конечно же, я сказала «да». Думаю, любая женщина, отказавшая Уэсу, была бы полной дурой.

Тот день стал прологом наших отношений.

Уэсу тогда было тридцать три года. В то время, разница в возрасте не волновала меня. Во всяком случае, возраст стал еще одним очком в пользу Уэса. Я очень быстро попала под очарование его непоколебимой уверенности в себе. Мне он казался зрелым. Мудрым. Он знал, чего и когда хочет.

У нас было так много общего: книги, даже то, чем мы занимались в детстве.

Он казался таким идеальным.

Мне хотелось стать женщиной, которая покорила недосягаемого Уэса. Когда я говорила, он внимательно слушал, впитывая каждое слово. Он рассказывал мне о своей жизни, и слушая его, мне казалось, что я становилась особенной.

Уэс вырос в Маклине, в Вирджинии. Он был единственным ребенком в семье. Родители уделяли ему все свое время. Он усердно учился, окончил университет штата Пенсильвания. Уэс вернулся в Фолс-Черч, чтобы работать в юридической фирме Хатчинса и Келли. Он поставил себе цель стать их партнером.

От его друзей я узнала, что до меня у него была целая вереница женщин. Волновало ли это меня? Нет. Более того, я гордилась тем, что он выбрал меня. Меня.

Шесть месяцев спустя мы объявили о помолвке. Мне нравилось быть его невестой. Такое блаженство. От осознания того, что я проведу остаток своей жизни будучи его женой, все казалось нереальным. Я ждала неприятностей или когда кто-то скажет мне, что все это сон.

Дату свадьбы мы назначили на восемнадцатое мая.

Мне хотелось всем демонстрировать свое обручальное кольцо — меня переполняла гордость. Я чувствовала себя победительницей. Испытывала даже некоторое самодовольство, ведь я сделала то, чего не удалось сделать другим женщинам. У меня был Уэс. Даже лучше, у меня была его любовь.

Мне всегда хотелось, чтобы моя свадебная церемония проходила на закате на заднем дворе дома моей матери. Чтобы белая воздушная ткань обрамляла ряды белых стульев. В конце прохода я представляла арку из цветов. Ветви гигантских дубов были бы украшены яркими гирляндами.

И свадьба была именно такой, какой я ее себе и представляла.

Стоя позади двух дубов, мы сказали друг другу «согласны» перед лицом сотни наших ближайших гостей и родственников. Рука об руку мы прошли по проходу. С моего лица не сходила улыбка. Не знаю, была ли я когда-то счастливее в своей жизни.

Женаты.

Мы женаты. Я не могла в это поверить.

Члены моей семьи улыбались нам. Также в толпе присутствовали и мои друзья: друзья детства, друзья по колледжу. Конечно же, друзья моей матери тоже присутствовали. Объявились и несколько друзей Уэса, но из его родни мало кто присутствовал.

Я кивала и всем улыбалась. Сердце внутри бешено стучало. Я двигалась благодаря чистому адреналину и счастью.

Я считала шаги, пока шла по проходу.

Двадцать четыре шага.

В конце прохода, Уэс поднял наши переплетенные руки в воздух. Фотограф делал снимок за снимком.

Уэс посмотрел на меня. Его светлые волосы на солнце превратились в золотые нити. Одна прядка упала ему на лоб. Его карие глаза сияли.

Мы оба были так счастливы, и даже не пытались этого скрывать.

Фотографу не удалось ухватить момент, когда мы прошли по проходу и свернули во внутренний дворик. Мы оказались скрыты кустами роз и зарослями кустарника. И, признаюсь по секрету, мне это очень понравилось. Краткий миг, когда существовали только мы вдвоем. Моя нога уже почти была на первой ступеньке, когда Уэс схватил меня за руку, удерживая на месте, и прошептал мне на ухо:

— Я буду любить тебя до конца своих дней.

ГЛАВА 5

Июнь 2012

— Ну, как счастливая парочка?

Я сделала большой глоток лимонада и мягко улыбнулась.

— Хорошо.

— Ой, Виктория, не скромничай, — сказала моя мать, отвлекшись от просмотра фотографий, — ты теперь замужем.

Замужем.

Всего пару дней назад мы с Уэсом вернулись из нашего свадебного путешествия. Мы провели две восхитительные недели в Париже. Так прекрасно было расслабиться и провести все время друг с другом, не думая ни о чем на свете. Мы оставили наши волнения позади, в тот момент, когда оказались на борту самолета. Несмотря на то, что мы вернулись домой, к работе и погрузились в рутину, вокруг нас все еще витали электрические разряды. Отрабатывая смену, я постоянно смотрела на часы, считая часы и минуты до новой встречи с ним.

— Посмотри на эту, — моя мать пододвинула ко мне фотографию, — мне нравится эта твоя фотография.

Я взяла ее и посмотрела на себя. Я выглядела такой счастливой.

— Мне тоже она нравится.

— Сделаешь ее в формате 18 на 24?

— Мам, еще целая куча фотографий, которые ты еще даже не посмотрела.

— Не важно. Это моя любимая. Говорю тебе.

Моя мать была на седьмом небе от счастья. Она была идеальной женой, родившейся не в то время. Когда женщины сжигали лифчики и боролись за равноправие, мама мечтала о том, какая у нее будет семья. И она получила такую семью: сын, муж, и дочь. Идеальная семья. Ей нравилась ее ограниченная жизнь, и она хотела, чтобы я желала того же. На мои годы в колледже она смотрела так, словно это акт восстания, черное пятно на летописи жизни. Она не понимала, почему я не желала наслаждаться преимуществами брака. Я не понимала, почему она не осознает, что я счастлива тем, что имею.

Но женитьба на Уэсе отбелила это черное пятно.

Я быстро просматривала снимки, улыбаясь каждой фотографии. Моя мать была более придирчивой. Нацепив очки, она разглядывала каждый снимок, бубня под нос: «А это кто? Зачем мне нужна фотография незнакомца?»

— О! Вот эта великолепна!

Она подняла фотографию. Я наклонилась вперед, чтобы получше рассмотреть. Черно-белая фотография меня и Уэса, стоящих близко друг к другу. Он целовал меня в щеку, а я стояла, закрыв глаза и слегка наклонив голову влево.

— Эту я тоже хочу.

Я подняла предыдущее фото.

— Ты только что сказала, что не хочешь смотреть на остальные, потому что эта твоя любимая.

Мама пожала плечами.

— Я передумала.

Она продолжила пролистывать фотографии, но мне трудно было на них сфокусироваться. Я выглянула в окно, откуда открывался вид на безупречный двор. Садовник подстригал кусты. Работали разбрызгиватели. Капли воды зависали в воздухе, прежде, чем упасть на землю. Бассейн был наполнен прозрачной водой, которая сияла на солнце.

Можно на пальцах руки пересчитать сколько раз пользовались бассейном и задним двором. Моя мать — коллекционер, которая собирает вокруг себя красивых людей и красивые вещи, которыми никогда не пользуется. Она была рождена в богатстве и никогда не работала. Она жизнерадостна и общительна. Ходит с одного мероприятия на другое, а когда мероприятий нет, сама их организует. В детстве я в страхе смотрела на нее: она так отличалась от меня. Мне было достаточно жить в своем воображаемом мире.