Я делаю глубокий вдох и бьюсь головой о стену.

Этот мужчина был для меня всем, но теперь я понимаю, что он — моя Ахиллесова пята. Поэтому я закрываю уши и кричу.

Я разбудила Эвелин. Она кричит от страха, но я кричу еще громче.

В мою палату прибегает медсестра, судорожно оглядываясь по сторонам.

— Что случилось?

— Уэс был здесь.

Выражение на ее лице меняется за долю секунды. Мне хочется встряхнуть ее, заставить увидеть правду.

— Виктория, его здесь нет и не было.

— Он был здесь.

Я резко подскакиваю к ней и хватаю за руку. Она пытается вырваться, но я тяну ее к окну.

— Он сбежал через окно, и теперь оно не закрывается.

Медсестра вырывает руку из моей хватки, бросает в мою сторону недовольный взгляд, и осматривает окно. Я ж яростно сжимаю руки в кулаки. Эвелин успокоилась. Хорошая мать бы сейчас стояла рядом с ребенком, но прямо сейчас мне необходимо доказать свою правоту, чтобы Уэса наконец-то поймали.

— Что ты сделала с этим чертовым окном? — рычит Кэйт. Она пытается сдвинуть щеколду, но также, как и у меня, у нее ничего не выходит.

— Я этого не делала. Это Уэс сломал ее! — улыбаясь, я указываю на щеколду, и Кэйт смотрит на меня словно я по-настоящему безумна, правда, меня это мало волнует.

— Вот видите, это мое доказательство. Он был здесь.

Медсестра в отчаянии опускает руки и еще раз внимательно изучает меня взглядом. В ее взгляде я вижу страх.

— Его здесь не было, Виктория.

— Нет, он был! Вероятно, прямо сейчас он за моим окном, ждет, когда вы уйдете, чтобы вернуться!

— Клянусь тебе, там никого нет.

Она не понимает. Никто не понимает, не важно сколько раз я пыталась это объяснить; они не хотят слушать то, что я им говорю. Кэйт все старается открыть окно, и через несколько минут, ей это удается. Она распахивает створки, открывая передо мной чистое черное небо и полную луну.

— Он был здесь всего несколько минут назад, — тихо твержу я.

На лице Кэйт появляется жалостливое выражение.

— Может быть я принесу тебе что-нибудь, что поможет уснуть? — она касается моей руки, — чего бы тебе хотелось?

— Мне не нужны лекарства, — я чуть не проболталась ей, что не проглотила и пилюли за последний месяц, — я просто хочу, чтобы вы все мне поверили.

Кэйт пробует зайти с другой стороны.

— Может быть ты приляжешь? Если вздремнешь, станет получше.

— Я не ребенок. Не надо со мной разговаривать, как с ребенком.

— Виктория, приляг или я позову доктора.

Перевод: Или ты слушаешься меня, или доктор накачает тебя лекарствами.

Во мне закипает гнев, он бежит по венам, собираясь вылиться наружу. Но я медленно направляюсь к кровати. Ложусь в ту же позу, в какой лежала несколько минут назад.

Как? Как это вообще возможно? Сначала он был здесь, а потом исчез в мгновение ока.

Я так устала, что меня воспринимают сумасшедшей. Устала выглядеть лгуньей.

Кэйт до подбородка накрывает меня одеялом, как ребенка, и улыбается безжизненной улыбкой.

— Вот так, девочка.

Я как мумия лежу и не шевелюсь.

— Проверю тебя через несколько минут.

Нет ни малейшего сомнения, что сегодняшней ночью она это сделает.

— Если ты завтра все еще будешь об этом переживать, может будет лучше обсудить это с твоим доктором.

— Может быть.

Кэйт идет к двери, но прежде чем выйти, оглядывается через плечо.

— Нужно что-нибудь еще?

— Нет, — шепотом отвечаю я.

ГЛАВА 23

Произошедшее вчерашней ночью преследует меня, как приведение.

Я не спала всю ночь и теперь расплачиваюсь за это. Веки тяжелеют. Глаза продолжают открываться и закрываться, снова и снова. По моей вине не спала и Эвелин. Всю ночь я держала ее на руках, одержимая тем, что Кэйт вызовет дежурного доктора, который внезапно ворвется ко мне, напичкает меня лекарствами или отберет мою дочь.

Громко звонит телефон. Все резко замолкают и смотрят на него. Ригэн, которая последние полчаса мерила шагами комнату, несется к аппарату.

Есть два вида контактов с внешней стороной: часы посещения и звонки.

Все, в том числе и я, не сводят глаз с телефона. Помимо настольных игр и телевидения, это самое желанное развлечение. Наш телефон — большой настенный бежевый аппарат с длинным шнуром, который практически лежит на полу.

Ригэн зажимает трубку между щекой и ухом и прислоняется к стене, отчего становится похожа на девочку-подростка, которая болтает со своим возлюбленным. Сахарно-сладким голосом, она произносит:

— Благодарим вас за звонок в Оздоровительный центр «Фэйрфакс», где мы не оправдываем убийства или даже мысли о нем, но доктора запихивают в нас столько таблеток, что их хватит, чтобы задохнулась лошадь. Чем могу вам помочь?

На секунду Ригэн устремляет взгляд в пол, а затем округляет глаза. Она отводит трубку в сторону и, не прикрывая микрофон, протягивает ее Элис.

— Это тебя.

Элис встает. Ее лицо бледнеет.

— Кто это?

— Сатана. Хочет знать, почему ты не создала портал в ад, — невозмутимо отвечает Ригэн.

Элис закатывает глаза, а Ригэн разражается таким приступом смеха, что слезы текут по лицу.

— Прекрасная шутка. Нужно запомнить… нужно запомнить это.

Затем она смотрит на новенькую.

— Стэлла, — драматично зовет она, — Стэлла! Это тебя!

Новенькая вскакивает со стула и летит к телефону.

— Боже, я здесь, — шипит она, прежде чем взять трубку и отвернуться лицом к стене.

Ригэн пожимает плечами и начинает ходить по комнате. Она всегда такая озорная, с блеском в глазах. Но сегодня она какая-то дерганная, смотрит на всех с вызовом, словно надеется с кем-нибудь поругаться.

— Я так чертовски устала! — драматично выдает она, когда проходит мимо столов.

Несколько пациентов поднимают глаза, но по-настоящему никто не обращает на нее внимания.

Ригэн разворачивает стул и, сев на него верхом, прямо напротив меня, указывает на стену.

— Кажется что-то не так с часами.

Медсестра даже не поворачивается в сторону часов.

— Нет, с ними все хорошо.

— А вот и нет! Когда я вошла было 12:15. Я была уверена, что прошло несколько часов и посмотрела. Прошло лишь пять минут!

Я согласна с Ригэн. Кажется, словно часы движутся в обратном направлении, лишь бы посмеяться над нами.

— Повторяю, с часами ничего не случилось, — отвечает медсестра, — а если тебе и правда так скучно, то почему бы тебе не пойти на занятие по рисованию. Оно начнется через пятнадцать минут.

— Занятие по рисованию?

Ригэн хлопает в ладоши и насмешливо улыбается медсестре.

— Хватит выбирать! Я в таком восторге! Словно сейчас прокачусь на единороге по радуге!

Медсестра поворачивается и уходит.

Мой взгляд прикован к странице книги, лежащей передо мной. Последние сорок минут я снова и снова перечитывала ее, ожидая, что слова сложатся во фразы и я смогу погрузиться в эту удивительную историю. Но ничего не срабатывает; над моей головой висит черное облако, которое погружает меня в тоскливое настроение. Мне хочется избавиться ото всех, кто смотрит в мою сторону. Вероятно, в моих интересах, как и в интересах окружающих, оставаться в своей комнате. Но если бы сегодня я осталась там, то не смогла бы усидеть спокойно, даже если бы попыталась.

Обычно, когда я нервничаю, рядом со мной находится Эвелин, чтобы успокоить меня, чтобы я сжимала ее и укачивала. Но впервые она с одной из медсестер, и я начинаю сожалеть о своем решении. Утром оно казалось мне великолепным. Всю ночь Эвелин кричала мне на ухо, сколько бы я ее не успокаивала. Словно она разделяет слова Уэса, и больше мне не доверяет.

Сьюзан — одна из самых добрых здесь медсестер — предложила присмотреть за Эвелин. Она сказала, что иногда мамочкам нужно побыть наедине с собой, поэтому я согласилась. Она заметно удивилась. Обычно, я никому не разрешаю позаботиться об Эвелин, но Сьюзан подставила руки, и я нежно передала ей Эвелин. Практически сразу моя дочь прекратила плакать.