Она уже тогда чувствовала, что случилось нечто серьезное, но на все ее расспросы Филя отвечал односложно или злился.
Неприятности на работе? Очередная ссора с любовницей?
Она отчетливо помнила, что Филипп не переставая о чём-то думал… Но Женьке был необходим отдых, и ей пришлось уехать.
…Всегда. Всю их совместную жизнь она панически боялась того, что когда-нибудь придется расстаться.
Сколько она пролила слёз! Сколько раз, проглотив очередную обиду, она терпеливо продолжала вить их семейное гнездо, которое было единственным смыслом ее жизни.
Увы, мечтам юности не суждено было сбыться! Филипп ее практически не замечал, а последние недели стали совсем невыносимым: он окончательно замкнулся в себе, почти не переставая курил, бездумно уставившись в телевизор.
Ложась спать, он тут же отворачивался от нее. Но Ксения знала, что он не спит – просто избегает с ней близости.
И теперь ей уже даже не верилось, что когда-то всё было совершенно по-другому. Словно это было не с ней.
Она с тоской вспоминала то время, когда она была так счастлива… Но это было так давно!
«Мое присутствие вошло у него в привычку, а мое существование рядом с ним стало частью его образа жизни. Каждый день, из года в год он привык слышать мой голос, видеть мое лицо, вдыхать запах моих духов, есть приготовленную мною еду, одевать, выглаженные мною рубашки… и, ложась в постель, чувствовать тепло моего тела…»
И это был настоящий кошмар!
Она перестала спать по ночам и, чтобы не мешать Филе, осторожно, чтобы не разбудить его, когда он в конце концов засыпал, выскальзывала из-под одеяла и, прихватив с собой очередной детектив и пачку сигарет, шла на кухню – коротать еще одну бессонную ночь…
Окончательно осознав, что ничего уже изменить нельзя, она решила просто плыть по течению, принимая свою жизнь такою, какая она есть.
Это случилось накануне ее отъезда.
В ту очередную унылую ночь, когда Ксения уже допивала свой кофе, он неожиданно появился в кухне.
Они молча смотрели друг на друга, словно пытаясь понять, зачем вообще они живут вместе.
Именно тогда она и поняла, что это был именно тот момент истины, после которого либо всё, либо ничего…
Тем невероятнее было случившееся.
Они занимались любовью почти всю ночь. Прямо на полу…
Его губы были такими жаркими, руки – внимательными и нежными… А тело – неутомимым. И таким позабытым…
Уже настал рассвет, когда Ксения, уставшая, но счастливая, уснула в его объятьях.
Но спустя час она внезапно проснулась от неприятного чувства тревоги.
В окно врывался яркий солнечный свет. И Филиппа уже не было.
Она бросилась в коридор – его куртка тоже отсутствовала. «Ушел…»
Часы показывали полшестого.
«Но ведь еще так рано! – И в ее душе всё перевернулось. – Неужели это было прощание?»
Наставший день тянулся бесконечно и почти свел ее с ума…
Но Филя всё же вернулся… и опять очень поздно. Молча поел. Принял душ. Лег в постель и моментально уснул.
А на следующее утро всё так же молча положил перед ней путевки, загранпаспорта и билеты на самолет.
Вот именно с того момента ее и не покидало ужасающе странное чувство, что это было действительно всё. Что дальше ничего не будет… Потому что больше ничего не осталось…
Слишком много раз Снежанна представляла себе их встречу. Но чтобы так! Чтобы при таких обстоятельствах?! Никогда!
Они сидели на кухне и молча доедали ужин.
– Спасибо тебе… – проговорил Филя, вставая из-за стола. – Но я, пожалуй, пойду. Я и так доставил тебе массу хлопот… – и он направился в гостиную за курткой, которую почему-то оставил там.
Снежанна проследовала за ним, стараясь найти хоть какие-нибудь слова поддержки, но никак не могла понять, что она сама чувствовала в эти минуты.
Всё смешалось. Прошлое. Настоящее. А каким теперь будет будущее? Ну, теперь-то уж точно не таким, как она его планировала.
Филипп, так стремительно ворвавшийся в ее жизнь, снова уходил в какую-то пугающую неизвестность. И от предстоящего с ним нового расставания ее злость начала утихать, сменяясь щемящим чувством необратимо надвигающейся неизбежности того, что может случиться с ним дальше.
Она стояла рядом – молчаливая и покорная. Как и много лет назад. И ее снова кружил безумный круговорот не зависящих от нее событий. Где смешалось абсолютно всё. Любовь и ненависть. Правда и ложь. Встречи и прощанья.
То была воля судьбы – бесполезно просить пощады.
…Филя еще раз обвел глазами погруженную в уютный полумрак комнату. Он так долго мечтал побывать здесь… И вот он уже уходит… так быстро… Не успев надышаться этим теплом.
Настольная лампа мягко проливала вокруг себя теплые лучи, заботливо согревающие, лениво дремлющий на полу пушистый ковер, который мягко очерчивал силуэты небрежно брошенных на него меховых подушек, хаотично расположенных возле небольшого, но вполне довольного своим безмятежным существованием диванчика, уютно укутанного шерстяным пледом.
А давным-давно позабытое здесь вязание придавало этому трогательному беспорядку необычайную прелесть.
Как же ему не хотелось уходить!
Но судьба была непреклонна – условия, выдвинутые Эдом, как дамоклов меч, висели над его головой…. И любое промедление было чревато сейчас еще бульшими проблемами.
Стрелки настенных часов показывали десять.
Филя надел куртку и, грустно улыбнувшись, сказал:
– Ну, мне пора…
Но надвигающееся прощание внезапно прервал профессионально отчеканивавший каждую букву текста хорошо поставленный голос женщины-диктора, доносившийся из негромко работающего телевизора, – шел вечерний выпуск питерских новостей:
– …Еще один ужасный пожар потряс сегодня своими масштабами город… Полностью выгорела трехкомнатная квартира по адресу… где был найден труп тридцатишестилетнего мужчины… Соседи опознали в нём владельца квартиры – гражданина Селезнева… Причина возгорания устанавливается…
Филипп ошарашенно опустился на диван и тихо произнес:
– Они меня уже похоронили…
Валерке так и не удалось догулять свой выпускной в компании Влада. Его снова срочно вызвали на работу, и единственное, что она знала наверняка, – что сегодняшнюю ночь он проведет на дежурстве в Пулково.
Да и если честно, она порядком подустала за последние дни – неделя выдалась очень нагруженная.
Постоянный недосып вперемешку с бесконечными фотосессиями и интервью окончательно доконал ее, и она мечтала просто побыть дома, в тишине. С мамой.
Поэтому и не осталась бродить вместе со всеми по ночному Питеру в ожидании волшебного невского рассвета, а просто вернулась домой.
«Алые паруса» состоятся и без нее…
Кроме того, выиграв такой престижный конкурс, она теперь чувствовала себя очень неуютно в кругу бывших одноклассниц: с разочарованием она увидела, что некоторые девочки весьма демонстративно игнорировали ее общество, фактически делая вид, что не знакомы с ней.
«Чужой успех не всем по вкусу», – философски заметил Влад.
И именно поэтому самым разумным сейчас будет исчезнуть.
Было чуть больше одиннадцати, когда она вошла в квартиру:
– Мам, я дома…
Снежанна вышла к ней в коридор из кухни со стаканом пива в руке. Валерка даже опешила – чтобы мать с пивом… в одиночестве… такого еще не бывало!
– Ты не поехала на Дворцовую? – каким-то неестественно ровным голосом спросила ее она. – Ты поссорилась с Владом?
– Нет. Его снова вызвали… А я решила наконец-то выспаться…
Снежанна рассеянно кивнула и направилась обратно в кухню.
– Что-то случилось? – испуганно спросила Валерка. Мать была сильно бледна и выглядела как-то странно.
– И да, и нет… – всё так же рассеянно ответила Снежка и добавила: – У нас гость…
– Гость? Но кто?
– Я тебя сегодня с ним уже познакомила. Это Филипп.
– Да. Я помню: твой давний друг.
