– Там ещё двое. Надо что-то делать. Иначе они нас убьют, – залепетала она.

Александр, превозмогая боль сел. Перед ним стояла на коленях полуобнажённая девушка в разорванном платье, а рядом лежало тело того самого детины, который отправил в нокаут обоих горе-воинов. Под телом растекалась лужа крови.

– Ёшки-матрёшки! Ты чем его так? – спросил он, проверяя пальцами целостность своей головы.

– Топором, – опять пролепетала она.

Александр медленно поднялся, опираясь на винтовку, остановившись взглядом на окровавленном топорище.

– Приведи в чувство Аркашу, – сказал он, с трудом отводя взгляд от орудия убийства.

Полицаи перестали плескаться и вытирались полотенцами, о чём-то негромко переговариваясь. Из окна кухни, откуда наблюдал Александр, стрелять было невозможно. Тюляпин, несмотря на все старания девушки, в сознание никак не приходил.

– Живой хоть? – с волнением спросил девушку.

– Живой, – откликнулась та.

Александр медленно вышел в сени, приоткрыл дверь. Вот они. Один стоит спиной к дому, второй виден лишь наполовину. Как там показывал Тюляпин. Передёргиваем затвор, прицеливаемся в затылок стоящего спиной, выстрел. Сухой, хлёсткий. Сильно ударило по ушам. Отдача такая, что чуть не остался без руки. Не обращая внимания на боль в плече, быстро передёрнул затвор.

– Руки вверх! – закричал он не своим голосом.

Александр с удивлением обнаружил, что один неподвижно лежит на земле, а второй стоит на колене и зажимает рукой окровавленный бок.

На молодом лице читался ужас.

– А ты снайпер, оказывается!

Александр вздрогнул от голоса рядом.

– Одним выстрелом двоих.

– Я вроде в голову стрелял, – пробормотал Александр.

– Так это и так видно, – хотел было засмеяться Тюляпин, но схватился за затылок. – Терминатор какой-то. Одним ударом чуть не убил. Странно, что сотрясения мозга нет.

– Уверен, что сотрясения и мозга нет? – выдал Александр, приходя в себя.

– Чего? – пытался переварить услышанное Тюляпин. – Саня! Ну ты и…

В это время раздался ещё один выстрел из винтовки. Раненый полицай вздрогнул, на груди расплылось красное пятно, и упал вниз лицом.

Из-за дома с довольным видом с винтовкой в руках вышел Андрейка.

– Видал! А ты, Аркаша, ещё ни одного врага не убил. Тут вон дети предателей штабелями укладывают налево и направо. Учись!

– Сам-то случайно завалил одного и уже – учись!

– Андрейка, зови наших, а мы пока тут приберёмся и осмотримся. Пуля прошла пробила кожу первого и вошла во второго. Этот, – Александр пнул по ноге убитого Андрейкой, – легко отделался бы, если не малец. У меня рука, наверное, не поднялась на раненого.

Взгляд Александра выхватил на крыльце Анютку. Она стояла, запахнувшись в широкий мужской пиджак, и смотрела на спасителей. Её взгляд уже не был безумным и страшным, каким он показался в доме. Девушка была очень симпатичной…

Александр отвернулся. Не до девушек. Вдруг кто-то враждебный заглянет случайно на заимку. И конец придёт отряду. У нас и правда, получается пионерско-«ветеранский» состав. Будто кто-то невидимый продолжает шутить над ними и подкидывает заковыристые задачки.

– Анюта! Собирай всё что можно из съестного, что может пригодиться нам всем в пути, – распорядился Александр, мельком глянув на девушку и заметив, как она радостно кивнула. – Аркаша, собери оружие, пошарь у этого борова в закромах, в доме. Думаю, у него есть и припрятанное оружие, где-нибудь в подполе. Я осмотрю постройки во дворе.

В это время подбежали ребята. Андрейка с винтовкой.

– Не тяжело? – спросил Александр.

– Привычно, – отмахнулся мальчик. – У нас в деревне и не такое таскать приходилось.

– Дайте мне оружие, – попросил Стёпа и просительно посмотрел из-под большой отцовской кепки прямо в глаза Александру.

– Обращаться умеешь?

– Мне Андрейка покажет! – радостно блеснули глаза мальчугана. – Его тятя охотником был и Андрейку научил!

– Вот оно что! – сказал Александр вслух, а про себя подумал, – Выходит, малец не случайно в предателя попал первым выстрелом. Случайно убил полицая я.

Сборы были недолгими. Андрейка настоял забрать лошадей и перекинуть через них узлы с продовольствием и оружием, чтобы на себе не нести. К тому же у Архипа нашёлся трёхлитровый котелок для готовки пищи на огне. Взяли всё, что посчитали нужным. Решили в ночь на заимке не оставаться. Андрейка взял на себя функции проводника. По темноте отмотали несколько вёрст по дороге, а затем свернули в лес и расположились на днёвку у квакающего болота.

Глава 5

В чём виновен?

Тучный особист сверлил глазами Колю. Табурет, на котором тот сжался в комок, жалобно поскрипывал от малейшего движения. Комиссар полка сидел в углу землянки и курил папиросу за папиросой. Командир полка вышагивал взад-вперёд, забыв про тлеющую самокрутку. Коля затравленно украдкой, исподлобья поглядывал на каждого из них.

– Начнём по новой. Как попал в плен? – наконец произнёс особист, придвигая к себе лист бумаги.

– Шёл по полю и… попал в плен.

– Кто-то ещё из вашего отряда выжил после бомбёжки?

– Эти двое «ветеранов» с которыми я ехал в поезде.

– В каком поезде? Какие ветераны? Совсем с катушек слетел, Страшнов? Ничего и никого он не помнит. Поезд какой-то приплёл, ветеранов каких-то. Ты к немцам добровольно вышел? Я спрашиваю – ты добровольно сдался в плен?!

Лицо особиста приняло странный цвет в отсвете керосиновой лампы. Густые брови соединились, образовав единый массив.

– Отвечать! – рявкнул он и ударил кулаком по столу.

Коля покраснел.

– Я шёл по полю, а они на мотоциклах. Я что мог сделать? – на глазах выросли слёзы.

– Расстрелять к чёртовой матери! – горячился особист.

– Погоди ты, Андрей Львович, это мы завсегда успеем. Страшнов, а как так получилось, что тебя везли в бронетранспортёре не связанного? Ты согласился им служить или на них работать? Чем ты их заинтересовал?

– Я рассказал про будущее, – буркнул Коля.

– Опять двадцать пять! Так ты у нас пророк оказывается! Часовой! Расстрелять!

– Андрей Львович! Погоди! Тут что-то не так, – комиссар закурил новую сигарету. – Ну, допустим, ты из будущего. Я, говорю, допустим, – он остановил раскрытой ладонью готового взорваться особиста. – Что ты можешь рассказать о будущем?

Коля встрепенулся. В голове бушевал шторм. Полный хаос.

– Россия победит… Я хотел сказать СССР победит в войне, – он заметил, как переглянулись комполка с комиссаром. – Девятого мая тысяча девятьсот сорок пятого года. Потом парад. Америка много сделает для победы. Будут штрафные роты, куда наберут уголовников и всех, кто был в плену, и будут кидать на пулемёты до последнего солдата. Вырастут новые города, построятся новые корабли и самолёты. Гагарин полетит в космос. Интернет будет!

– Заканчивай комиссар, – бросил комполка и вышел из землянки.

Они верили Коле! Злые коммунисты ему не верили! Они смотрели на него как на предателя. А ведь он всегда хотел правды! Она горькая, но она – правда! Так говорил учитель истории! Гитлер вовремя начал войну, иначе Сталин оккупировал бы Европу. А это вообще не хотят слушать про будущее. Как сказать им всю правду? Они отравлены коммунизмом! Европа несёт нам свободу, а они сопротивляются! Варвары!

– Вот, вроде, о победе в войне говоришь, а звучит так, словно для тебя это самая большая трагедия. Не понимаю я тебя Страшнов! Отец – коммунист, всю гражданскую прошёл, два ранения! Брат – командир Красной Армии. А ты – предатель. В голове не укладывается. Я ведь обещал твоему отцу за тобой присмотреть, а получается, что потерял тебя, не разглядел в твоей душе гнили. Как ты стал таким, Николай? И когда? Две недели назад в твоих глазах читалась комсомольская решимость, а сейчас ты сидишь на стуле как кусок дерьма. Как ты мог предать свою родину, страну, товарища Сталина, своих боевых друзей? Как?