— Мне нужно было следить за дверью. Не знаю, что происходило внутри, но помню чувство, как будто это может сойти нам с рук. Думаю, именно так действует кокаин. Заставляет чувствовать, что тебе может сойти с рук что угодно. Но вышло не так. Мы были глупыми и обдолбанными, а владелец магазина вызвал копов.

Марк хмыкнул.

— Короче говоря, нас арестовали. Я попала в суд. Судья прочитал мне нотации и назначил десять месяцев, тяжёлый период…

— Тяжёлый период, да?

— Так я и сказала. Тяжелый период. А потом я вышла оттуда и осознала, что вернулась домой к пустоте. Ни друзей. Ни свободы. Ни машины. Ничего. Я потеряла практически всё, насколько ты знаешь.

— Эти первые недели в школе ты была самой грустной девушкой в мире, — произнес Марк. Он лишь слегка поддразнивал меня.

— Будь милым. Было непросто.

— Знаю, Кейденс. И именно поэтому я старался облегчить все для тебя, — сказал Марк.

— Хмм. Ты сделал ещё хуже, потому что был таким странным, — отметила я.

— Мне жаль.

— Неа, — поспорила я. — Совсем тебе не жаль.

Марк ухмыльнулся. — Знаешь, что меня воодушевляет?

— Что?

— То, что ты моя на весь день. И снова на всю ночь.

Я вспыхнула. — На самом деле, мы не можем никуда пойти. Прости, ведь из-за меня тебе приходится торчать дома.

— Я и не хочу куда-то идти. У меня для нас большие планы, включающие настольные игры, фильмы и готовку.

— Я думала, мне не дозволено помогать тебе готовить, — произнесла я.

— Я просто дразнил тебя, Кейденс, — ответил Марк.

— Но я на самом деле не умею готовить.

— Ничего страшного. Я просто наряжу тебя в фартук и позволю подавать мне всякое.

Я решительно посмотрела на него.

— Ах да, и под фартуком ты будешь голой. Просто, чтобы ты знала.

— Ха. Ха.

— Ты взволнована планами на сегодня?

Я снова вспыхнула и кивнула.

— Хорошо.

Глава 16

Идеальные выходные

— Эта песня без конца крутилась в моей голове, когда я увидел тебя впервые, — Марк сидел на диване и наблюдал, как я перебираю его пластинки.

Мы слушали трек DjPremier «Gettin’ closer to God» (Становясь ближе к Богу), и я перестала рыться в альбомах.

— Да?

Марк улыбнулся.

— Я подумал, что ты ангел. Солнце было за твоей спиной. Оно освещало твои волосы. Твоё лицо. Помнишь свет, о котором я тебе говорил?

Я кивнула. Я всё ещё не понимала.

— Ты была самым красивым существом, что я видел в жизни. А когда ты вошла в мой класс, я подумал, что умер и попал в рай.

— Для тебя, может, и рай. Для меня это был ад, — сказала я. Мне хотелось, чтобы это прозвучало обыденно, словно мне и дела не было до этого.

— Знаю, тот день был для тебя тяжелым, Кейденс.

— И ты не помог, наорав на меня, — напомнила я ему.

— Ты права. Я не имел права орать на ангела, — ответил Марк. Он встал и выключил пластинку. Я наблюдала за тем, как он осматривает свою музыкальную коллекцию и достает футляр с полки.

— А вот что происходило с моим сердцем, когда ты впервые мне подмигнула.

Он включил новую песню, яркий взрыв ударов, жизнерадостных, классных, весёлых.

— Когда я подмигнула тебе?

— В субботу, когда мы вызвались убирать те дома, — сказал Марк.

Ах, да. Теперь я вспомнила.

— Как называется песня? — спросила я.

— «Бум».

— Песня называется «Бум»?

Марк кивнул.

— Ну, разумеется, — произнесла я, улыбаясь, — я и впрямь заставила твоё сердце взорваться?

— Да. Ты всё ещё это делаешь.

Он сел на пол рядом со мной, и мы скрестили ноги на индийский манер.

— Так кем ты хочешь стать, когда вырастешь? — спросил он.

— На самом деле, я ещё не думала об этом, — ответила я. — Хотя, наверное, стоило бы? Не хочу бесцельно шататься в первые годы колледжа.

— Умница.

— Мне действительно нравятся цветы, — сказала я. — Моя любимая часть дня, кроме встреч с тобой, разумеется, это работа у Милли.

— Тогда может тебе стоит подумать о карьере флориста. Открыть свой магазин, — предложил он.

Я улыбнулась.

— Да, думаю, мне бы это понравилось.

— Тогда ты была бы моей цветочницей, — сказал Марк.

Это прозвучало так, словно он включает меня в свои планы на будущее, и от этого я почувствовала себя в безопасности. Не знаю, должна ли ощущать это, или же я должна желать независимости, при любом раскладе, мне нравилось, как он заклеймил меня своей. Его цветочница. Не чья-то там ещё.

В этот момент я поняла, что являюсь стопроцентной женщиной. Звучит глупо. Я знала это с самого начала, когда смотрела на свое обнаженное тело, но впервые я видела свой обнаженный разум, открытый и уязвимый для меня, открывающий ту женскую связь, которая так сильно отличалась от мужской. Я не была слабой. Просто другой. Возможно, мягче. И эта связь показала мне мои желания. Я хотела, чтобы он баюкал меня в своих объятиях, говорил, что я красивая, и заботился обо мне. В свою очередь, я думала, что могу сделать то же самое.

— Ляжешь на меня? — спросила я. Это появилось из ниоткуда.

— Ты хочешь, чтобы я лег на тебя?

— Ага. Прямо здесь, на полу. Хочу ощутить весь твой вес на себе, — ответила я.

— Я раздавлю тебя, Кейденс, — произнес он.

— Не думаю, что стала бы возражать, — и это была правда. Я подумала, что хотела бы почувствовать, как воздух вырывается из моей груди, как тяжесть мужских мускулов прижимает меня к полу, вжимая в него. Вес моей полной противоположности.

— Пожалуйста?

Я легла обратно на ковер, и развела ноги, что ему было удобнее, и Марк опустился на меня.

— Я и вправду не хочу тебя раздавить, — сказал он, нависая надо мной и удерживая большую часть веса на локтях.

— Я не совсем уж хрупкая, — заспорила я.

Он ухмыльнулся и прильнул ко мне, и я тут же ощутила, как осторожно меня покинул весь кислород, как будто он украл его поцелуем, хотя его губы к моим не прикасались.

— Я не могу дышать, — произнесла я, но не паниковала.

Марк тут же приподнялся на локтях.

— Я не говорила делать этого. Ляг на меня снова.

— Ты сказала, что не можешь дышать, Кейденс.

— Просто сделай это, — потребовала я, и он снова прижался своей грудью к моей. Моментально большая часть воздуха вышла из меня, и я упивалась ощущением совершенной беспомощности. Я попыталась заговорить, хотя знала, что слова поглотят остаток кислорода у меня во рту.

— Ты мог сделать со мной всё, что пожелаешь.

— Знаю, — прошептал он мне на ушко.

Между ног начало ныть.

— Но я никогда не причиню тебе вреда, Кейденс. Ты веришь мне?

— Да, — ответила я, и ощутила, как последний воздух покинул меня, проскользнув между губ без особой спешки. А потом он впервые опустил на меня весь свой вес, и я запаниковала, дергая руками и ногами. Он присел на корточки и посмотрел на меня сверху вниз. Выражение его лица говорило: «Вот видишь, 85 кг». Я уставилась на него, по-новому оценив его силу.

— Ты в порядке? — спросил он.

Я тупо кивнула, а потом схватила его спереди за рубашку и притянула обратно к себе. Я грубо поцеловала его, обняв ногами, призывая его снова опуститься на меня всей тяжестью.

— Нет, Кейденс, — произнес он мне в рот.

— Займись со мной любовью.

— Пока нет, — ответил он, целуя мой лоб, щёки и нос.

— Почему?

— Будь терпелива, Кейденс, — ответил он, — Я никуда не собираюсь.

— Но я хочу этого сейчас, — пожаловалась я.

— Знаю, — ответил он, — Но ты будешь рада, что мы подождали. И в любом случае, не хочу, чтобы наш первый раз был на полу в гостиной.

— Тогда пойдём в спальню, — предложила я.

— Нет.

— Ненавижу это слово.

— Ты ненавидишь, когда его говорит твой отец. Не я.

— И всё же я его ненавижу, — надулась я.

Марк наклонился и поцеловал мою шею.

— Нет, не ненавидишь.

Впервые я ощутила самую настоящую неудовлетворенность – интенсивную, почти несправедливую жажду между ног, которая кричала: «Засунь туда что-нибудь!» Как я могла так жаждать того, чего никогда не испытывала? Это было тревожно и заставляло меня противостоять своей животной природе. Я всегда думала, что мужчины – животные, с примитивной и грубой чувственностью. Это полная ерунда. Женщины могут быть столь же примитивными и грубыми. И неожиданно, я решила, что не готова стать примером в муках от «Примитивности и грубости».