- В рабы? – жестким голосом спросила девушка, не отрываясь, смотря Йорну в глаза.

– Ну...да... Только здесь же не на плантациях работа. – Хуже, здесь происходит сексуальная эксплуатация.

- Йорн, я тебя сильно эксплуатирую сексуально? – нервно пошутил Джон.

- Сегодня вы мне мозг трахнули шваброй, не скрою, – оскалился Йорн.

– Очень он эксплуатируемым выглядит? Йорн, скажи ей, что ты чувствовал, когда тебе хотели вынести смертный приговор? Каково это: знать, что скоро умрешь? – вопрос был обрушен на химеру неожиданно и непонятно откуда вообще возник. Видимо он был продолжением непримиримого спора, который шел все это время между Джоном и девицей.

- Зажигалка есть? – ответил вопросом на вопрос Йорн, вынимая из кармана пачку сигарет. Джон протянул ему зажигалку, сам вынул предложенную сигарету.

- Мэм? – девушка отрицательно мотнула головой, отказываясь от табака. – Не хотите прогуляться, если уж такой пошел резко задушевный разговор? Мне не хочется стоять здесь на виду, потому что все подслушивают.

– Ну...ладно. Куда прогуляться-то? -Орхидеи вы даме еще не показывали? Любите цветы? – Живые люблю.

- О! Они там очень живые, пойдемте!

Йорн повел взрывоопасную молодежь в стеклянную залу с тропическими цветами. Внутри какая-то странная парочка, видимо, чей-то отпрыск с рабыней, собирались заняться сексом, но Йорн откровенно рявкнул на них:

– Господа! Здесь собраны редкие виды, отыщите себе другое место!

Те не поняли, кто их выгоняет, но предпочли сбежать, не выясняя.

Чудовище раскурило сигарету, выдерживая паузу. Эллен в напряжении прохаживалась вдоль стендов с экзотическими цветами, подняла стеклянную крышку мини-теплицы, заглянула внутрь.

– Так, о чем это мы? – О казни, – живо отозвался Джон. – Морбидное любопытство, Джон? – Йорн невесело улыбнулся.

- Какое? – парень покривился в немного капризном выражении непонимания.

– Нездоровое. – Нет, просто я хочу, чтобы ты рассказал, как «ужасно», – Джон изобразил пальцами кавычки, – обошелся с тобой моей отец. Так каково это было?

- Пусть скажет сначала, что он сделал, – вдруг словно очнулась девушка.

– Какая разница? Ты же против смертной казни в принципе, – вклинился опять юный Бейли. – Что бы он ни сделал, ничего нет, по-моему, страшнее, чем сидеть и ждать, на какой день назначат твою смерть. – Джон, ты не совсем прав, – подал голос Йорн. – Есть вещи вполне равнозначные этому переживанию, а есть и похлеще. Для меня самым мучительным было бездействие, пустота, скука, если угодно, и осознание того, что последние дни своего существования приходится провести в пустой комнате, уставившись в потолок, или сидя в душном зале, слушая бесконечные церковные службы судебного разбирательства. – Тебе чего, совсем что ли никогда не страшно? – удивился Джон.

- Почему же? Страшно, но не там, не так и не от того. Но я – это я. Я не человек, у меня другая немного психика. Вполне ясно, что многие на моем месте испытывают животных ужас. Наверное, Эллен как раз и имеет ввиду, что подвергать мыслящее существо такого рода эмоциональной агонии не менее жестоко, чем истязать физически. Однако я сам не против смертной казни.

– Ну, это потому, что мой отец тебя вытащил и для тебя все обошлось, – эмоционально возразил Джон. – Вовсе нет. Видите ли, система работает криво не потому, что к убийце, вроде меня, применяется смерть в качестве наказания. Что-то пошло не так в тот момент, когда меня вынудили стать убийцей, попытавшись размолоть машиной подавления общественного протеста.

- Он убил двух сотрудников органов, которые демонстрацию разгоняли, – пояснил Джон для Эллен.

– Граждане, на мой взгляд, должны иметь право выразить недовольство властью и существующими порядками. – Тогда начнется хаос! – отвечал Джон.

- Страдание приятней, когда оно структурировано. Согласен, – улыбнулся Йорн.

– Да вы одного понять не можете: нет никакой демократии, никогда не было и не будет, – распаляясь почти вскричал юный Бейли. Посмотри ты уже реальности в глаза! – он обратился к девушке, размахивая сигаретой. – Демократия, выборы – все это фикция, чтобы непривилегированные классы чувствовали себя более значительно. Не может каждые четыре года приходить новый человек, с новой свитой, выметать все старое и, наконец-то вести страну в лучшее будущее. Нету такого! Не работает, выдумка все от начала и до конца! Понимаешь? Нужна система, система требует времени. Поэтому существует элита, есть марионетки элиты, есть чернь и есть...вот, – Джон указал на Йорна. – Существа лишенные человеческих прав. Но посмотри на него, Мелисса! Он похож на несчастное замученное и эксплуатируемое существо? А вот ты похожа! Особенно после ночной смены! Мне смотреть больно на тебя, когда ты упахиваешься на двух работах! А что я тебе предлагаю?

- Интрига какая! – вставил Йорн. – Что же вы даме предлагаете?

- Я предлагаю тебе со всем этим покончить. Для этого надо просто принять один простейший факт: иногда везет в жизни. Ему, – он ткнул в сторону химеры пальцем, – охуительно повезло. Он благодаря системе сексуального рабства до сих пор живой, занимается спортом с крутым тренером, играет музыку в офигенной студии и спит с личной телкой, и еще ходит рычит на господина Бейли, если что-то его не устраивает. Вот так над ним мой папа измывается. Во многих странах, которые поставляют рабов, считается радостью, если парня или девку удается продать богатому господину. Тебя в этих странах на улице убили бы, если б узнали о твоих радикальных взглядах! Сказали бы, что ты с жиру бесишься, потому что у тебя три пары кроссовок, а у них три кроссовка на всю семью. Но я-то знаю, что ты не с жиру бесишься, ты просто...как это блин, называется?

- Идеалистка? – подсказал Йорн.

– Да! Только это все пустое. Ты ничего не изменишь в мире, это вранье для школьников и публики про одинокого супергероя и все такое. Так измени свою-то жизнь! Забудь всю эту хуйню, люди не равны, у них нет равных возможностей. Все зависит от везения. Если бы ты выиграла в лотерею, ты бы что, не нашла, как деньги использовать? – Да, нашла бы...- опять жестко отвечала девушка. – Так вот ты выиграла! Поздравляю! Просто прекрати себе, и мне за одно, трахать мозги по поводу рабства. Еще раз на него посмотри, какой он разнесчастный, забитый, бесправный, голодный...

- Джон, может, хватит уже? Мысль ваша вполне ясна, а меня вы в краску вгоняете, – прервал юного Бейли Йорн.

– Да, конечно, вгонишь тебя...

- Он правду говорит? – спросила девушка вдруг, обращаясь к Йорну. – Он тебе не приказал это все говорить? Тебе здесь действительно нравится?

- Мисс, мне приказывает только господин Бейли старший. То, что я сейчас сказал, я сказал по своему почину.

- Так тебе нравится?

- Я хочу показать вам студию, чтобы вы сами сделали выводы, – ответил Йорн довольно неожиданно. – Вам интересно то, чем я здесь занимаюсь? Я думаю, что вам нужен все же нюансированный взгляд на это место и мое положение.

- А вечеринка? – засомневался Джон.

- Еще ничего не началось, пока скукота, на мой вкус, – ответил Йорн с виду невозмутимо. Только глаза у него сделались какие-то подозрительные, он чуть прищурился, делая затяжку, словно снимал мерку с Джона.

- Ну...хорошо, пошли...Можно Дэйва вызвать.

- Вполне, – скептическим тоном ответил Йорн. – Как вы решите, Джон.

Трое покинули стеклянную галерею и направились по просторному холлу в сторону дверей в апартаменты, около которых стояла охрана. В Йорне, если смотреть со стороны, появилось что-то слегка от овчарки, гонящей домой двух заблудившихся ягнят. Он шел позади свободных, как по протоколу и полагалось рабу, но ребята чувствовали, что химера их направляет, а не вежливо уступает дорогу. Очень неприятное обоих охватило чувство из-за шедшего за ними по пятам ракшаса. Когда они подошли к стеклянным дверям, и охранник в ответ на Йоново «Мы в студию!» вынул ключ-карту и провел ею по замку, открывая дверь, Джон в кристально блестящих стеклах увидел в дальнем конце холла отражение своего отца, который энергично делал знаки то ли охране, то ли чудовищу.