— Нет. Это совсем не то, — Джонни склонился над другим снимком, который я держала в руке. — Что ты видишь, когда смотришь на них?

— Я вижу красавца мужчину, — тихо ответила я.

Джонни недоверчиво фыркнул.

— Неужели?

— Я на полном серьёзе, Джонни.

Он посмотрел на меня.

— А что видишь ты, когда смотришь на меня?

Я поцеловала его.

— То же самое. Только умудрённого опытом.

Джонни притянул меня к себе, крепко поцеловал. Его руки скользнули по моей спине, сжали ягодицы. Затем он прижал меня ещё сильнее.

— А что видишь ты? — поинтересовалась я.

Его взгляд скользнул по страницам альбома, потом по моему лицу.

— Я вижу ребёнка. Малолетнего пацана, который задирает нос, и понятия не имеет, что такое жизнь. Я вижу неудачника, который за пару долларов готов демонстрировать свой член.

— Ты видишь себя таким, каким был в те годы? — я поднялась на цыпочки, чтобы его поцеловать, затем взяла в руки его лицо и посмотрела в глаза. На мой взгляд, Джонни тогдашний был молодым, дерзким и немного высокомерным, но никак не неудачником.

Взгляд Джонни на секунду посуровел, потом он улыбнулся.

— Точно.

— Я так не думаю.

Мужчина разглядывал меня, в его зеленовато-карих глазах промелькнуло нечто. Мне показалось, что я узнала этот взгляда, а может быть, и нет.

— Ты… ты же меня не знала.

Я опустилась обратно на пятки и потянула его за руку к дивану, где мы смогли прижаться друг к другу.

— Знаешь, что я думаю? Важно не то, что ты говоришь сам о себе, а то, что говорят о тебе люди. А про тебя никто не говорил, что он был придурком. И что ничего не понимал в жизни.

— Люди, — с лёгким презрением бросил Джонни. — Они частенько сами ничего не понимают.

Я порылась в ящике с сувенирами, который он выдвинул, и извлекла из него сложенную афишу. Точно такую же продали с аукциона на «eBay» за несколько сотен долларов, а на этой даже стояли подписи всей съёмочной группы. «Джонни с любовью, Маргерет… Джонни, у которого всегда найдётся шутка в запасе, Бад… Джонни, спасибо за всё, что ты знаешь, Ди…».

Я перевела на него взгляд.

— Людям ты нравишься. Людей притягивает к тебе, как магнитом. Ты был щедрым другом.

— Возможно, даже чересчур щедрым, — разглядывая афишу, согласился он.

Я задалась вопросом, не об Эде ли он подумал, но ничего не спросила.

— Ты до сих пор с ними общаешься?

— С некоторыми. Время от времени.

— Вы расстались, и каждый занялся своим делом, но все вы добились успеха.

— Кто-то больше, кто-то меньше.

Я снова спросила себя, о ком он сейчас думал. Об Эде или Беллине, или о Кэнди с его знаменитым телешоу и кулинарной империей? Или о себе?

— Я долго копалась в интернете, разыскивая о тебе информацию. И многое о тебе прочла, — рассмеялась я, а когда мужчина закатил глаза, прижала палец к его губам, чтобы не мешал говорить. — Очень многое. От самых известных интервью до скучных дискуссий в блогах. И все, как один, утверждают, что ты, милый, не только божественно выглядишь, но ещё на редкость умный и талантливый.

— Вероятно, ты не обратила внимания на самые отвратительные отзывы, — возразил Джонни. — Если кто-то превозносит до небес какого-то говнюка из прошлого, это значит, что он просто хочет полизать ему задницу.

Я захохотала в голос.

— Да, конечно, ты не всегда был лучшим. Но о чём это говорит? Или о ком? Во всём, чего ты достиг, виден талант. Твоё искусство.

Опять что-то вспыхнуло в его взгляде, мне бы очень хотелось знать, что же он означал.

— Оно меня и спасло.

Я ожидала другого ответа.

— Оно спасло?

Джонни снова меня поцеловал. Медленно, сладко, крепко. Не отрываясь. Его язык касался моего языка. Мне нравилось целоваться с Джонни. Нравились его рот и дыхание. Язык и зубы. Внезапно я оказалась на его коленях, мои колени упирались в диванную подушку.

Когда его руки обхватили мои ягодицы, я завиляла попой. Поцелуй стал глубже. Член Джонни упирался в мою промежность. Я представила, как он окажется у меня во рту, и содрогнулась. Или между ног. Глубоко во влагалище.

Я расстегнула пуговицы на блузке, и от холодного воздуха моя кожа тотчас же покрылась мурашками. Джонни всегда выставлял на обогревателе более низкую температуру, нежели я. Ему больше нравился холод.

Будто кто-то невидимым пальцем провёл по моим соскам, сделал их твёрдым и заставил топорщиться кружево на бюстгальтере. Я сняла блузку, расстегнула бюстгальтер и оставила лямки свободно болтаться на плечах. Обеими руками я обхватила, всё ещё покрытые шёлком груди, и сжала их вместе.

Джонни сразу же принял моё предложение. Он оторвался от моих губ, поцеловал меня в шею, в ключицы. Ласково провёл языком у основания груди. Я скинула бюстгальтер, Джонни взял в рот мой твёрдый сосок, и осторожно сосал его, пока я не застонала. Каждое ласковое движение его губ и языка отдавались в моём клиторе. Мне всегда нравилось, когда мне ласкали соски, но у всех моих прежних партнёров не находилось для этого времени. Им больше нравилось сразу же устроиться у меня между ног.

У Джонни время было.

Я запрокинула голову. Волосы щекотали моё лицо, когда я раскачивалась в такт его движениям. Слои джинсового материала, хлопка и шёлка усиливали ощущения. Джонни снова провёл языком по соску, слегка прикусил. Сперва один, потом другой. Когда зубы крепко впились в мою нежную кожу, я с криком нагнулась в его сторону.

Мужчина засмеялся, и я тоже смеялась, бездыханная, кашляющая, и переполненная желанием. Джонни зарылся носом между моих грудей, провёл языком по тем следам, которые оставили его зубы.

Я предложила ему своё тело, и он взял его. Одна его рука опустилась мне на спину между лопаток, другая — на ягодицы. Прежде чем я поняла его затею, он встал. Ноги я скрестила вокруг его талии, руками обхватила шею.

Я тяжело выдохнула:

— Джонни…

— Тсс, — сказал он. — Кровать в паре шагов отсюда.

Пока Джонни нёс меня в спальню, я держалась за него мёртвой хваткой. Мы рухнули в кровать, перевернулись, и я оказалась под ним. Его пальцы царапали мою голую кожу. Пуговицы на его рубашке никак не поддавались, кое-как мы её стянули. Но целоваться не переставали. Я выпуталась из своих джинсов и лежала перед ним на кровати лишь в шёлковых трусиках. Затем и он, наконец-то, спустил джинсы на бёдра.

Глаза Джонни сверкали. Он стоял на коленях и разглядывал моё тело. Переполненная страстным желанием, я раздвинула ноги. Шея и грудь от возбуждения покраснели, я чувствовала, как этот жар распространялся по всему телу. Я пожирала глазами его бёдра, золотистый пушок волос на лобке, сладкое место внизу живота, которое бы с удовольствием поцеловала…

Сделала глубокий вдох, и тотчас же закашлялась, чтобы убедиться в реальности происходящего.

— Эмм?

Я провела руками по своему телу, ощущая прикосновение пальцев к голой коже. Значит, это не фантазия, я находилась в реальном мире. Когда Джонни поворачивался, кровать скрипела.

— Коснись меня, — прошептала я.

Мои веки потяжелели, но я заставила себя не закрывать глаза, чтобы смотреть на Джонни. Хотелось видеть его перед собой. Сконцентрироваться на нём. Ему необходимо стать моим якорем.

Джонни облизал губы, откинул ладонью волосы со лба.

— Слушаюсь, миледи. Буду тебя касаться.

От этих интонаций, которые так любила, я затрепетала. Смысл сказанного ясен. От этого мужского, слегка высокомерного тона мне полагалось закатить глаза.

Я раздвинула ноги ещё шире, приподняла бёдра. На моих трусиках расплывалось влажное пятно, а влагалище было уже совсем мокрым. При каждом движении бёдер шёлк трусиков тёрся о клитор.

Джонни провёл пальцем по моему животу, по кружевной каёмке трусиков, по половым губам. Потом ещё раз, сильно надавил, у меня вырвался стон.

— Как я должен тебя касаться, Эмм? Так? — уже не проблема разгадать выражение его лица. Его взгляд читался, как открытая книга.