Раскройка выдалась на славу,
Блоха вопила. – «Мочи нет!..»
Гостей, прибывшая орава,
Затянет песни прошлых лет.
Такие не поют в Европе,
Да и в российских городах.
Картошка млеет под укропом. –
«Жаль, закусили впопыхах…»
Но где же счастье?
Только скука:
В ухабах солнечный простор.
Такая вышла вот докука:
Грустит Егор, матёрый вор.
И грусть его сродни погоде,
Но где же радостный денёк?
Душе былого сумасброда
Путь к счастью видно невдомёк…
Люсьен, встречая у порога,
9Кричала: «Горе, милый мой!»
Пижон «Губа» промолвил строго:
«Дел много, братец дорогой…»
В рубахе красной, словно Разин,
Шагнул Егорий на простор.
Он с жизнью страшной не согласен,
Идя судьбе наперекор.
Порвав с ворами и «малиной»,
Он отыскал старуху-мать.
Глаза все выплакав о сыне,
Не перестала его ждать.
Но лишь в покое не оставят
Его былые дружбаны.
И на кон жизнь его поставят
На тайной сходке паханы…
Костлявой – пасынок Егорий
И ей не скажешь. – «Сгинь, уйди!..»
Люсьен рыдала: «Горе, Горе,
Ты, на малину не ходи!..»
Хотят Егория убить.
«Губа» стреляет из нагана,
Раз решено – тому и быть.
К чему сюсюканья и шашни?
Взорвётся пулей тишина.
Среди берёз, у края пашни.
Ухмылку скалит сатана…
И понял дед свою ошибку:
Егорий славным малым был.
Не победил в смертельной сшибке
Судьбы своей кровавый пыл.
Машину дров Егор не «дюкнул»,
А жизнь – сплошной кордебалет.
У дома филин грозно ухнул
Для приговора tеt-а-tеt…
Из блох кроили голенище
И вышел щёгольский фасон.
Позёмкой в поле ветер свищет,
Судьба легла, как жуткий сон.
Тачай, Егорий, сапожища,
Чтоб горе в жизни избежать.
Но счастье где?
Его не сыщешь,
Да и жар-птицу не поймать.
Жар-птица нам
пока лишь снится.
Как ключ судьбы. –
«Ни дать, ни взять…»
Сквозь вьюгу мчится колесница,
Но нам ли горе горевать?..
Тачайте сапоги, Прокудин,
Врагам Россию не понять.
Но козни их не позабудем,
У нас особенная стать…
У нас, у русских, своя стать…
25–26 ноября 2018 г. Николаевск-на-Амуре, Восточное Поморье, Россия.
