— Всё нормально, — Эмили решила лишний раз не вдаваться в подробности. — Кентербери наш.

— Нормально? — всхлипнула Анжела. — Господи, Эми, столько людей пострадало! Мы потеряли девять человек, а раненых и того больше. И Липучка… Как я вообще Тринни в глаза смотреть буду?

— Девятерых? — растерялась Эмили. — Но это же… мало. Действительно мало. Слушай, да хотя бы тот мост, который ты просила освободить в апреле — там было почти два десятка рейдеров…

Она замолчала, лишь сейчас осознав: да ведь для Анжелы все эти жертвы и потери были чем-то умозрительным. Строчками в ведомостях, столбцами цифр, величинами измерения. А сегодня всё это на неё обрушилось — как на царевича Гаутаму, впервые узнавшего о смерти. И Эмили ничего не могла сделать, чтобы помочь подруге выкарабкаться из-под этой громады сожалений… Чёрт возьми, а ведь всё это время она, глядя на Анжелу, путала неведение с беспощадностью. И наверняка не она одна.

— Эми, я ведь всё видела, — из-за двери донёсся сдавленный всхлип. — Тут огромное окно, во всю стену — и я сидела и смотрела, как ты убегаешь из ратуши за тем гулем, как Липучка гонится за вами обоими. А потом люди высыпали на улицу отовсюду — знаешь, как на парад или на праздник, — и начали друг друга убивать. Многие даже без оружия дрались, врукопашную. Я раньше думала, это не страшно…

Эмили горько усмехнулась.

— Первым Дина убили. Ты его не знала, наверное, — он к нам ещё в марте пришёл, одним из первых, и ни одного заседания Совета не пропускал, и сам вызвался в эту вылазку… Ох, Эми, это я виновата. Если бы я всё лучше спланировала…

— Ты прекрасно всё спланировала, — перебила её Эмили. — Просто это война. На войне по-другому не бывает.

— Как в шахматах, да? — голос Анжелы задрожал. — Эми, я хочу домой. Я просто хочу домой. К Диего.

— Ты же знаешь, без тебя тут всё развалится.

— Нет! — яростно возразила Анжела. — Не развалится. Незаменимых не бывает.

Эмили промолчала.

— Я не могу. Не могу доиграть в эти чёртовы шахматы, — жалобно призналась Анжела. — Я просто сломаюсь, Эми. Пусть кто угодно забирает эту чёртову Республику и делает с ней что хочет, Беннон, или Харкнесс, или первый встречный. А я сдаюсь.

Наверное, её можно было подбодрить — и отправить обратно в ад, на передовую, туда, где Анжела, несомненно, всё ещё могла быть полезна. Но Эмили не стала. К чёрту концепцию жертвенного агнца. Хотя бы раз.

— Тогда отдохни, — сказала она те слова, которых сама уже и не надеялась дождаться. — Ты заслужила. Как никто другой.

— Заслужила? — Анжела стукнула кулачком по двери. — И это ты мне говоришь? Господи, Эми, ты ведь могла пострадать, и твой малыш…

— Вот уж обо мне не беспокойся! — с преувеличенным оптимизмом возразила Эмили. — Со мной всё в порядке.

— Да? — с сомнением спросила Анжела. — А доктор тебя осмотрел?

— Ну…

— А если ты всё-таки надышалась этого газа?

— Да меня вообще там не было! — беспомощно возразила Эмили. — И я отлично себя чувствую, правда!

— А если газ начинает действовать не сразу? — Анжела вцепилась в обрешётку окна. — Поговори с врачом, Эми. Пожалуйста. Дай слово, что поговоришь.

— Добрый вечер, мисс Барретт, — Хофф не спеша вытер руки полотенцем и обернулся к Эмили. — Или правильнее будет — мисс Данфорд?

Эмили потерянно молчала. Что тут скажешь? Конечно же, она не ожидала, что обязанности врача в лазарете Кентербери будет исполнять тот самый доктор, к которому она заявилась на приём полмесяца назад. Но Пустошь вообще была куда теснее, чем сперва казалось девочке из Убежища.

— И сколько уже недель? — доктор покачал головой. — Восемнадцать? Девятнадцать? Господи. Вам просто следовало рассказать мне всё с самого начала.

Наверное, Мясник ему настучал, отстранённо подумала Эмили.

— Вы же говорили, что всё хорошо, — только и сказала она.

— Говорил, — кивнул Хофф. — А откуда мне было знать, что отец ребёнка — гуль? Чёрт, да вы же дочь врача. Неужели вы сами не понимаете, что в подобном случае риск развития хромосомных аномалий возрастает… даже не берусь сказать, во сколько раз?

Ну что, что Эмили могла ему возразить? Разве она сама не повторяла себе всё это десятки, сотни раз? Только непрошибаемый оптимизм дока Хоффа и помогал ей продержаться в самые тёмные часы. А теперь у неё отобрали и этот костыль.

— Мы можем… Я могу вызвать искусственные роды, — твёрдо сказал врач. — Да. Думаю, с учётом всех обстоятельств это будет и разумно, и гуманно.

— Нет, — проговорила Эмили через силу.

— Ну, тогда… не привязывайтесь, — проговорил Хофф раздражённо. — Едва ли тут можно рассчитывать на что-то хорошее. Житие святой Моники — это сказочка для отчаявшихся, мисс Данфорд. В жизни дела обстоят куда печальнее.

Эмили развернулась и побрела к выходу из комнаты, почти ничего не видя сквозь слёзы.

— Говорят, в Форт-Индепенденс есть исправный автодок, — бросил Хофф ей вдогонку. — Почти все довоенные модели оснащены программами пренатальной диагностики. Если вдруг у вас появится возможность воспользоваться этими программами — не пренебрегайте ей. По крайней мере, вы будете готовы.

Она машинально кивнула.

На главной улице Кентербери уже начали появляться первые прохожие. Самые отважные из торговцев уже раскладывали на прилавках товар, а в закусочную Джо Портера успела выстроиться небольшая очередь… Эмили брела куда глаза глядят — лишь бы не оставаться на месте. Не становиться мишенью для чужих взглядов, не вязнуть в паутине чужих слов — сочувственных и злорадных, вежливых и неприязненных…

— Мисс Данфорд? — робко окликнул её кто-то. — Это вы? Вы меня помните?

Мисс Данфорд… Эмили стиснула зубы. Как же ей хотелось счистить, соскоблить с себя это проклятое имя, это амплуа, которое имело такой оглушительный успех на подмостках театра боли — и совершенно не годилось для нормальной жизни.

Она обернулась — и увидела Диего. Муж Анжелы — в потрёпанном дорожном костюме, с сумкой через плечо, — стоял на обочине дороги, нервно и затравленно озираясь по сторонам. Едва ли бывший служка церкви Святой Моники хоть раз выбирался за пределы Анакостийского причала — тем удивительнее было видеть его здесь, за много миль от Ривет-Сити.

— Добрый вечер, Диего, — сказала Эмили со вздохом.

— Помните, значит, — парень неуверенно улыбнулся. — А я вот к Анжеле приехал. Понимаю, от меня ей в политических делах проку никакого — но я хоть рядом побуду. А то что мы за семья такая? Хотя я, наверное, снова некстати…

— Нет, ты очень кстати. Даже не представляешь, насколько, — Эмили потрепала оторопевшего Диего по плечу. — Срочно иди к своей жене и будь хорошим мужем. Понял?

Он испуганно кивнул.

— А… с Анжелой всё в порядке? — спросил он еле слышно.

— Нет, с ней не всё в порядке, — резко сказала Эмили. — Увези её отсюда домой и спрячь от всего этого дерьма. На какое-то время — точно.

— А вы? — несмело спросил Диего. — Останетесь здесь? Вместо неё?

Эмили не ответила.

Она смотрела на дорожную развилку — там, у загона для браминов, стоял, надвинув на лицо линялую кепку, долговязый нескладный мальчишка. Он помахал Эмили — и, словно устыдившись этого жеста, отвернулся.

— Артур? — спросила Эмили негромко, подойдя к нему поближе.

Артур Мэксон кивнул, не поднимая глаз.

— Тоже сбежал? — Эмили облокотилась об ограду загона. — Дурной пример заразителен, да? Сара Лайонс сейчас в лазарете. Только вот не знаю, обрадуется ли она твоему визиту.

— Я пришёл не к Саре Лайонс, — мальчишка нервно сцепил в замок пальцы рук. — А к вам. Мисс Данфорд, я знаю, где сейчас ГЭКК.

— И? — осторожно спросила Эмили.

— Скриптор Квинлан передал его Хранителю Кадену, — Артур заговорил быстрее. — Устройство тайно доставили на одну из баз Изгоев — но сами понимаете, секреты такого масштаба редко остаются секретами. И в Цитадели сейчас с утра до вечера спорят, что нам следует предпринять по поводу ГЭККа. Одни говорят, что нужно немедленно идти на штурм и отобрать ГЭКК у отступников, другие — что сперва следует разобраться с Анклавом и лишь потом атаковать…