До Ривет-Сити отсюда было рукой подать: ржавый борт авианосца почти полностью загораживал горизонт. Казалось, огромная стальная махина вот-вот опрокинется на площадь и раздавит к чёртовой матери и палаточный городок, и поле, засеянное кукурузой… В палисаднике Анжелы кукуруза не росла. Там росли пеплоцветы и астеры. И розы. Анжела через третьи руки раздобыла несколько саженцев и выхаживала их, как больных детей, с безграничным терпением и заботой. Приживались саженцы из рук вон плохо. Тем не менее, Эмили не сомневалась, что Анжеле хватит упорства заставить их цвести.
— Справимся, — кивнула Эмили. Отпила из кружки заваренный Анжелой чай и поморщилась: слишком крепкий. Впрочем, девчонка, на хрупких плечах которой держалась вся Анакостийская республика, и не могла пить другой. Эмили оставалось только восхищаться подругой, которая все эти месяцы балансировала на грани нервного срыва — и при этом умудрялась обходиться только кофеином и верой в светлое будущее. — Слушай, у тебя есть какие-нибудь знакомые на станции Вильхельма? Наверное, мне стоит начать оттуда. Там Харона видели в последний раз, и если я выясню, кто с ним был…
Ответить Анжела не успела: в палисадник из дома вбежала Мей. Раскрасневшаяся, с сияющими глазами — Эмили впервые видела её такой.
— Парадиз-Фоллз пал! — выпалила она.
— Что? — растерялась Эмили.
— Гробовщик мёртв, все рабы свободны, — Мей улыбалась сквозь слёзы. — Представляете, они просто сожгли это проклятое место до основания! И казармы, и рынок…
— Кто — «они»? — вскинулась Анжела.
— Анклав! Я сейчас радио включила — а там крутят обращение полковника Отема. И в конце он даёт выступить Рори Макларену, и вот Рори, сам Рори говорит, что Парадиз-Фоллз больше нет, что рабство вне закона… Рори наш человек, он не стал бы врать, так что это всё правда!
— Радоваться тут особо нечему, — отрезала Анжела — и тут же вспыхнула от смущения. — То есть за рабов я рада, конечно. Но нам от этого одни проблемы.
— «Нам» — это кому? — Мей подобралась, как борец перед началом раунда.
— Анакостийской республике, — Анжела покачала головой. — Ну, теперь понятно, в чём дело. Отряд Хэмлина у Мемориала Линкольна с утра не выходил на связь. Похоже, они тоже любят слушать радиостанцию Анклава. И что теперь, девочки? — тонкие пальцы Анжелы нервно забарабанили по столу. — Там ведь был наш лазарет. Уйма препаратов, медицинское оборудование… И это всё переходит в руки Анклава, да? Мей, ты же говорила, что этому Хэмлину можно доверять.
— Говорила, — ровно подтвердила Мей. — И говорю. Ему можно доверять.
— Но что-то же надо с этим делать, а? — раздражённо спросила Анжела. — Послушай, тебе надо сходить туда и убедить Хэмлина не пороть горячку. Объяснить ему, что Анклав — это не те люди, которым стоит доверять.
— Анжела, но они уже освободили рабов, — тяжело проговорила Мей. — А наш Совет всё собирался, да так и не собрался.
— Можно подумать, Отем сделал это из человеколюбия, — проворчала Эмили.
— А неважно! – Мей почти кричала — это Мей, которая так редко повышала голос. — Важно лишь одно: он это сделал! Не Республика, не Братство — а Отем и его солдаты. И если Хэмлин после этого решил сменить подданство — не мне его осуждать.
— Так может, ты присоединишься к нему? — сердито спросила Анжела.
— Тихо! — велела Эмили. — Уймитесь обе!
— Знаешь, наверное, прав был Хэмлин, — голос Мей надломился, вновь став еле различимым. — Свободный человек раба не поймёт. Никто из вас не знает, просто не знает, что это такое… — она не договорила. Развернулась и побежала к выходу из палисадника.
— Ну, отлично, — крикнула ей вслед Анжела. — Превосходно!
— Слушай, ей просто нужно прийти в себя, — Эмили проводила Мей взглядом. — Ну и к Хэмлину, наверное, лучше отправить кого-то другого. Если хочешь, я могла бы…
— Нет, Эми, — Анжела помотала головой — и с неожиданной злостью саданула кулаком по кружевной скатерти. — Чёрт, мне надо в Ривет-сити. Подождёшь здесь? Еда в холодильнике, душ во внутреннем дворике, если Диего всю воду не слил.
— А где сам Диего? — спросила Эмили. Анжела только пожала плечами и, набросив на плечи старую куртку, побежала в сторону авианосца.
То, что нашлось в холодильнике у Анжелы, едой назвать было сложно: три заплесневелых плода панги, несколько вскрытых упаковок «Бламко» и батарея бутылок «Ядер-колы». Наверняка Гэри Стейли пришёл бы в ужас, увидев всё это.
Эмили решила прибраться в квартире: хоть как-то помочь Анжеле, да и время скоротать. Но довольно скоро выяснилось, что в этом нет необходимости. Двери двух комнат из трёх оказались заколочены, а третья — кухня, она же спальня, она же гостиная, — по самый потолок была заставлена коробками с неразобранными вещами: судя по толстому слою пыли, к ним не притрагивались со времени переезда. Тускло и разочарованно поблёскивали звёздочки из фольги на крышке сундука, в который гости складывали подарки в день свадьбы.
Эмили вздохнула. Она не так представляла себе дом Анжелы. Совсем не так. И дело не в беспорядке, не в неустроенности — просто это был очень холодный дом.
Ближе к ночи вернулся Диего. Робко заглянул в комнату — и затрясся, как осиновый лист, при виде мирно дремлющей Гекаты.
— Она не кусается, — заверила его Эмили, протирая от пыли гигантское напольное зеркало.
— Это хорошо, — взгляд Диего прилип к кобуре с «Кольтом» на бедре Эмили. — А где Анжела?
— В Ривет-Сити.
— Ясно, — с грустью кивнул Диего. — Ну… извините, что помешал. Пойду я.
— Эй, да она, может, скоро вернётся, — растерянно бросила Эмили ему вслед.
Диего пробормотал что-то невразумительное. И скрылся в сумерках.
Анжела вернулась только в два часа ночи.
— Ой, симпатичное покрывало, — бросила она, проходя мимо кровати — судя по всему, единственного предмета мебели в комнате, который регулярно использовался по назначению.
— Это, вообще-то, твоё, — проворчала Эмили, выползая из-под покрывала. — Лежало в свадебном сундуке.
— Ну надо же… — рассеянно протянула Анжела, вытаскивая из холодильника запотевшую бутылку с «Ядер-колой». — Что ж, Эми, всё именно так, как я и думала. Хэмлин и Отем теперь лучшие друзья, так что большая часть Молла для нас потеряна. Безобразие какое-то.
Эмили невольно улыбнулась. Пожалуй, Анжела была единственной её знакомой, способной использовать слово «безобразие» для описания этой ситуации.
— Я не справляюсь, Эми, — горестно призналась она, откупоривая бутылку. — Всё трещит по швам. Люди пришли сюда за хорошей жизнью и чистой водой, а получили войну с Анклавом и неясные перспективы. Видишь те коттеджи? Их начали строить в мае. Половина стоят пустыми — заходи и живи. А люди боятся. Боятся ввязываться в чужую драку, боятся селиться так близко к Мемориалу. Они просто не верят, что мы их сможем защитить в случае чего.
Эмили молчала. Что тут скажешь?
— И вот я лезу из кожи вон, чтобы как-то изменить положение вещей, договориться с кем-то, привлечь людей — а потом заявляется полковник Отем в белом плаще, и всё насмарку, — Анжела в несколько глотков опустошила бутылку и со злостью отшвырнула её прочь. — Знаешь, Эми, да пошло оно всё! Беннон вернётся — пусть он и справляется, как хочет. А я вернусь к мужу, пока он не подал на развод. Угадай, сколько дней мы с Диего провели вдвоём за последний месяц? Ни одного! Я его только по ночам и вижу, и то не всякий раз! Он ради меня всё бросил — и церковь, и служение. А я… Надо было мне не строить из себя чёрт знает что, а оставаться простой кухаркой. Помогать папе вести дела, быть хорошей женой, детей рожать. А то я замужем уже пять месяцев — и ничего. Вон даже ты успела…
На лице Эмили не дрогнул ни один мускул — после удара когтя смерти не проявлять эмоции стало вполовину легче.
— Прости, — пролепетала Анжела, с ужасом глядя на неё. — Я не хотела тебя обидеть.
— Всё нормально, — проговорила Эмили с усмешкой. — Правда-правда. У меня и в мыслях не было обставить тебя в демографической дуэли.
