И подобные попытки обосновать ликвидацию монастырей, под самыми благовидными предлогами, были не единичны. «Теперь монашество по мнению многих и безплодно, и ненужно. … Духовная роль монашества в обществе кончилась. И вина этого лежит на самом же монашестве. Мы рабски восприняли восточный устав иночества с его минимумом организации, и нисколько не постарались развить его приспособительно к нашим культурным условиям. В этом отношении Западное монашество стоит гораздо выше нашего. Оно рано сорганизовалось в разнаго рода ордена. С различными целями и приспособленными к ним различными уставами жизни. … Ничего подобнаго с русским монашеством не случилось, никакой дифференциации в своем развитии оно не достигло». [61, c. 262-263]
Автор статьи, в качестве примера и образца для подражания, приводит Западно-Европейские монашеские ордена, в которых он не видит никаких недостатков, в отличие от русских обителей. Предлагаются самые разнообразные, просто экзотические варианты, но цель их одна- ликвидация русских монастырей в том виде, в каком они сложились к концу XIX века.
«Почему бы, например, лицам строго аскетическаго настроения не образовать особаго ордена…. Не заняться исключительно культивировкой созерцательной жизни, строгаго подвижничества… могли бы быть отданы те обители, которыя по своему географическому положению особенно пригодны для подвигов уединения и поста.… лицам, ищущим монашескаго уединения, но желающим служить и науке…. Могли бы собраться в обителях, находящихся в больших культурных центрах (Москва, С.-Петербург, Киев, Казан и др.)». Предлагается многое- ввести в монастырях образовательный ценз, завести некую высшую школу (Духовные академии, видимо, таковыми не признаются). Образовать орден проповедников и миссионеров- миссионерская деятельность Русской Православной Церкви опять таки не упоминается.
Имеется рецепт и для женских обителей- насельницам женских обителей предлагается «должность диаконисс… воспитательниц подрастающих женских поколений», преподавательниц женских школ при монастырях, бесплатных сестер милосердия и фельдшериц. [62, c. 266]
Не было единства по этому вопросу и в среде русского духовенства. «На одном изъ заседаний экстреннаго Епархиальнаго съезда духовенства, бывшаго в 1906 году, некоторые о.о. депутаты возбудили вопрос о постепенном закрытии некоторых монастырей, якобы как не имеющих исторических заслуг или не известных строго идеальной жизнью монашествующих, причемъ имущество и капиталы монастырские, по мнению тех о.о. депутатов, следует отобрать и обратить в фонд на содержание белаго духовенства, материальная необезпеченность котораго якобы слишком для всех очевидна. По мнению одного из депутатов съезда некоторые монастыри являются скопищем дармоедов и тунеядцев и, следовательно, людей совершенно безполезных и вредных, и такие монастыри следует закрыть, а монашествующих этих монастырей перевести в другие монастыри, где бы они и доживали свою жалкую жизнь. Что ужасно поразило, так это то, что съезд о.о. депутатов, среди которых, я думаю, были весьма почтенные о.о. протоиереи и иереи, выразил полную солидарность с высказанным мнениемъ либеральнаго депутата и, «не спросив свою совесть», одобрил настоящий проект о постепенном закрытии монастырей, о чем и постановил ходатайствоват передъ св. Синодом». [63, c. 19]
Звучали голоса и в защиту монастырей, в свете последующих событий истории России просто пророческие: «Монастыри что-то начали особенное внимание обращать на себя, и притом своими воображаемыми богатствами… Мы не утверждаем, основываемся на догадках; едва ли на чем, кроме догадок, основываются и досужие исчислители монастырскихъ богатств. Самым лучшим средством было бы, разумеется, привести доходы в известность. Несомненным во всяком случае остается одно, что монастыри наши считаются богатыми и что на богатства их зарятся. Независимо от сведений, появившихся уже в печати, в последнее время поступали и к нам не один из запросов о богатствах монастырских, и не одно из предложений, куда употребить их производительнее. Заходит речь, например, о дороговизне квартир. Г.П. Клеус находит в числе средств готовое в виде пустующих монастырских помещений. Другой ищет в монастырях же обязательного приюта для нищих малюток. Пора заметить, что все эти разсуждения о том, как распорядиться монастырскими богатствами (согласимся даже, что вычисления вполне верны), построены вообще на ложном основании: на неуважении к частному праву. Начало это худое, едва ли станет кто спорить. Одно из двух: или терпеть монастыри, или нет; или признавать их юридическою личностью, или отрицать в них это право. … «Каково богатство! Оно могло бы быть употреблено на общественныя цели полезныя»: если подобное соображение уполномачивает на самовольное распоряжение имуществами монастырскими, состоящими на частном праве, то почему оно будет не основательно в приложении к имуществам, состоящим на частном праве в теснейшем смысле, т.е. к личным владениям? Единоличным господам, которые имеют несчастие владеть сотнями тысяч десятин и миллонами процентных бумаг, еще труднее будет доказать право свое на неприкосновенность своей собственности, чем монастырям, которые во многих случаях способны доказать и происхождение имуществ более безукоризненное и даже употребление более производительное, чем иной, проживающий на парижскихъ лореток сотни тысяч с имения, доставшагося его отцам за заслуги весьма сомнительныя, и пожалуй именно из числа тех же монастырских имуществ (в свое время подвергнутых отчуждению)». [64, c. 341-343]
Нападки на монастыри и монашествующих продолжались и в первые десятилетия XХ века, и вновь звучали голоса в их защиту: «… естественно в наше время порицание русскаго монашества и монастырей иудеями и протестантски мыслящей интеллигенцией, что даже сами православные, духовные, и даже высокопоставленные особы, подают в этом отношении (может быть, ради приобретения популярности в обществе) достаточный порицания пример. Печальное это явление в русской жизни. Русские не умеют уважать самих себя, свои ценности. Мы русские даже стесняемся, особенно поэтому вопросу, сметь свое суждение иметь». Мы обсуждаем этот вопрос под углом зрения на него инородцев и иноверцев. Мы как бы даже стыдимся пред ними, что у нас еще есть монастыри и монашество и, как бы извиняясь в этом пред ними, вслед за ними, а то и впереди их, начинаем безпощадно порицать монашество и монастыри. Это стало как бы признаком хорошего тона…, показателем степени интеллигентности, просвещенности. … трудно понять современному иудействующему и протестантствующему интеллигенту смысл служения наших монастырей для народа православнаго… … а отнятое у св. обителей и впредь впрок не пойдет и вам и правительству…». [65, c. 267-272].
Идея очередной секуляризации монастырского имущества внушалась и навязывалась государству и обществу. 1908-й год: «Современная печать, какого бы то ни было направления, в настоящее время занялась травлей монашества, не признавая за ним никаких заслуг и считая его в нынешнем XX веке совершенно излишним и ни к чему ни годным… при разговоре одного из представителей современной печати с почтенным пожилым иноком: «… да возьмите какия угодно газеты и вы там в любом номере найдете что нибудь про монастыри. Хорошего про вас ничего не пишут. … большинство интеллигенции, да и мы, представители печатного слова, вполне уверены, что монастыри совсем не нужны. … Мы, Писатели, люди передовые, представители мнения большинства, находим, что они вредны. Мало этого- они соблазн». [66]
1909- год: «Теперь особенно часто приходится слышать укоры по адресу монастырей и монастырской жизни вообще. Ходит даже ложная молва, что будто современем монастыри закроют, но прежде отберут у них имущества». [67]
При этом число обителей в России растет, монастыри появляются на ее окраинах- в Сибири, Средней Азии, на Кавказе и Закавказье. Как уже было отмечено выше, особенно активный рост числа обителей и монашествующих отмечался в царствование Императора Александра III, почившего в Бозе в 1894 году. Но и в дальнейшем иноческая жизнь в России шла и развивалась. В 1902 году «Монастырей вместе с архиерейскими домами (архиерейских домов 71) было 862; изъ них 500 мужских монастырей и 362 женских. В этих монастыряхъ было: Монахов- 8455; Послушников- 6691. Монахинь- 10963; Послушниц- 32029». [68, с.3-4].
