Позже их родители приходили в особняк лорда Кросмана, надеясь выпросить у него и его протеже прощение, но Алистер был непреклонен. Как он сказал своему другу-ректору: «В таких случаях Сусперия говорила – как ты хочешь, чтобы к тебе относились, так и ты относись к другим. Теперь эти родители и их дети будут в моем «черном списке»».

Виктор взял его слова себе на заметку. В новой студентке ректор не видел никакой проблемы ни для репутации друга, ни тем более университета. А слухи и мнение недалеких студенток и их мамаш с куриными мозгами мало волновали этого мужчину с определенными принципами, который не станет прогибаться под чужое мнение.

Виктор Годвин происходил из не менее старинного рода, чем Алистер. Он был аристократом от пяток до макушки и всегда стоял выше сплетен. Его богатства позволяли не пресмыкаться перед попечительским советом. Тот вкладывал средства в перспективных, по их мнению, студентов, которые в будущем займут места своих отцов и дедов при королевском дворе.

Были и простолюдины, кто пробивался с помощью собственных сил, и именно такие импонировали Виктору. Если же совет решал уменьшить стипендии, то лорд Годвин шел в открытую атаку против этих престарелых маразматиков и эгоистов, как они с Алистером их называли за бокалом хорошего вина или энергетического эликсира.

Когда Виктор только вступил в должность ректора, он не единожды писал жалобы на имя короля, пока ему не надоело заниматься бумагомарательством, и он лично не отправился во дворец с просьбой закрепить за малоимущими студентами достойные стипендии и льготы для их семей. Его Величество принял соответствующие меры, позволив, чтобы все финансы проходили исключительно через руки лорда Годвина и только потом попадали в попечительский совет.

Также ректор занимался благотворительностью.

Раз в год в университете проводили бал под названием «Магические достижения», на нем озвучивали призеров за лучшее магическое изобретение: таковым могло стать все, что угодно, от нового зелья до волшебного компаса. Студенты получали денежное вознаграждение и грамоты, бывшие гарантией будущего трудоустройства и безбедной жизни.

Все гранты отмечались особой магической печатью, дабы застраховать их от воровства или мошенничества. Виктор знал, какими коварными и предприимчивыми могут быть люди. Под крышей своего университета он был королем и не мог позволить твориться гнусностям.

– Да ты прямо герой в магистерской шапочке и мантии, – подшучивал над ним Алистер.

И Виктору импонировала эта оценка. Зная о характере истинных отношений между Алистером и Сусперией, ректор был спокоен, как слон. Так однажды девушка объяснила его поведение Кросману.

Алистер никому не рассказывал о том, что Сусперия прибыла из техно-мира.

Сейчас, в век развития артефакторики в королевстве, когда каждый второй любил проводить опыты, чтобы добиться известности, у лорда Кросмана были свои причины не создавать лишней шумихи. В глубине души он боялся, что Сусперию вздумают выкрасть и препарировать, как лягушку, в надежде найти разницу между ней, выросшей в мире без магии, и жителями их королевства. Таким сумасшедшим ученым было абсолютно наплевать на человеческую жизнь, не говоря о приличиях и профессиональной этике. Для них главное – это снискать славу любыми способами, даже самыми мерзкими и кровожадными. Обогатиться за счет своих изобретений. Благо народа для них стоит на втором месте. Да, Кросман также зарабатывал деньги на полученных патентах, но по большей части все его изобретения были доступны как для бедных, так и для богатых людей.

Как только в королевстве разрешилась проблема с канализацией и водопроводом, Алистер и Виктор были первыми, кто пошел к королю Арнкелу на поклон, дабы просить его обустроить и облагородить самые дальние, бедные кварталы, подключить все дома к общей канализации.

Его Величество хотел сделать Виктора и Алистера своими советниками. Но они деликатно отказались, сославшись на занятость в университете и ту пользу, которую они могут принести, будучи профессорами. Людьми, не обремененными ношей новых статусов. Король согласился, но время от времени негласно советовался с ними обоими, особенно, с Алистером, касательно изобретений, делающих быт проще и удобнее.

***

Сусперия миновала парк и вышла к набережной, где возвышалось готическое здание Фафнира. Главные ворота в виде кованых драконьих крыльев с острыми пиками на концах устремлялисьв небо.

Каждый раз, когда Сусперия подходила к университету, это здание вызывало у девушки некое благоговение, как если бы она вошла в храм: разноцветные мозаики, башни, стеклянная куполообразная крыша торжественного зала. Внутри стоял запах свечей и цитрусовых деревьев, журчали фонтаны с ледяной питьевой водой, по коридорам ходили студенты в мантиях своих факультетов.

По правую сторону от центрального входа за оградой простиралось поле для занятий по физической подготовке и практике боевой магии. Обычно его занимали студенты с боевого факультета, и на трибунах толпились поклонницы. От их вида Сусперия всегда кривилась. «Навозная куча привлекательнее, чем эти розовосоплюшные барышни. Конечно, куда мне – девушке с высшим образованием, хоть и в своем мире, опытом работы, чередой отношений и неудачным браком до молоденьких аристократок», – иронично подумала она. Сусперия, возможно, и выглядела их ровесницей, но на деле была куда старше, и до сердечных проблем молодых студенток ей не было никакого дела.

Первое время она старалась не обращать на них внимания, не забывая, что по документам, которые Алистер откуда-то для нее достал, ей не двадцать шесть лет.

«С короткими волосами ты выглядишь моложе, и твое лицо и тело не изнурено многочисленными родами, тяжелым физическим трудом», – сказал Алистер, на что девушка сообщила, что даже будучи в браке не планировала заводить ребенка. У нее их и так было двое: муж и его вечно безработная, но такая разнесчастная сестра.

Первым предметом было зельеварение, и Сусперия поторопилась к магически созданному болоту с противоположной стороны поля.

Профессор Свомп – талантливый зельевар, раскрывал студентам секреты природы. В первую очередь пользу и уникальность такого источника, как болото. Он обожал проводить практические занятия, и его нисколько не пугала возможность увязнуть в трясине и утонуть. В этом, как он говорил, есть своя романтика. Это случалось время от времени с особо нерадивыми студентами, хотя их и спасали, но всегда в последний момент. И неважно, что они успели слегка попить гнилой водички и принять тягучие грязевые ванные. Профессор считал это полезными для здоровья процедурами. В Фафнир он пришел относительно недавно.

Предыдущего преподавателя по зельеварению уволили, и Сусперия в очередной раз улыбнулась, вспоминая ту историю.

***

– Как не вовремя Кросман затеял эту поездку, – негодовала Сусперия, бродя по лаборатории в ожидании вестника от его адвоката – Канкера.

Ночью Алистеру пришло письмо от его старого знакомого с рудника. О чем он вкратце рассказал Сусперии, собирая саквояж в дорогу на поиски новых магических камней для создания артефактов. Лорд бросил все важные дела и отправился на границу королевства, поближе к горам.

– Не мог отложить поездку на потом…

– Думаешь, в суде все пройдет гладко?

Ее хождения остановил взволнованный взгляд скрытых за очками голубых глаз.

– Саймон, не волнуйся, все будет хорошо, и на тебе это никак не отразится! – взбодрила она друга.

Саймон Морли учился на зельевара, и главой его кафедры был профессор, невзлюбивший Сусперию с первого дня ее учебы в Фафнире.

«Уж не знаю, чем я досадила старику, но каждое его занятие проходило для меня в большом напряжении, и мне приходилось постоянно пересдавать ему работы. Не из-за того, что я плохо училась или не умела готовить зелья, разбираться в травах, а потому что профессор Петир выискивал ведомые лишь ему одному ошибки, и мои работы возвращались перечеркнутыми, и от вида красных чернил у меня рябило в глазах.