Он усадил девушку на кровать, и она сбросила домашние тапочки.

– Я позову Камилу, – Алистер двинулся было к двери, но Сусперия его остановила.

– Не нужно, мне лучше. Сейчас приму душ и лягу спать, а утром как следует позавтракаю и поужинаю, – ляпнула она и вмиг пожалела, увидев недобрый взгляд Алистера.

– Ты снова ничего не поела? – цедя каждое слово, спросил он, а она, позабыв о своих недомоганиях, скользнула с кровати и закрылась в ванной на замок.

– Я не специально, просто заработалась, – пролепетала она, сняв брюки с рубашкой и включив душ. «Какое счастье, что здесь есть санузел и прочие удобства. Канализация и водопровод с нормальной туалетной бумагой – вот истинный прогресс».

– Ты вынуждаешь меня снова вернуться к тому, с чем, я думал, мы покончили три месяца назад, – рыкнул Алистер, забарабанив кулаком в дверь. – В следующий раз я собственноручно привяжу тебя к стулу и буду кормить с ложки, даже если придется заталкивать еду тебе в глотку, слышишь, Рия! – он последний раз стукнул и удалился.

Сусперия стояла под горячими струями душа, вдыхала аромат мыла и улыбалась словам Алистера. «Я буду не против, лорд Кросман».

Выйдя из ванной, она переоделась в пижаму. На тумбочке, рядом с чашкой, лежали две белые таблетки. «Спасительное снотворное. Лекарство не из дешевых, но Алистер откуда-то достал его. Должно быть, осталось от последнего визита доктора Мэвиса», – она запила таблетки и погасила светлячок щелчком пальцев.

«С магией все так просто, как же я жила без нее в Пскове?»

***

Алистер Кросман

«Проклятье! Она совсем не заботится о своем здоровье!» – Лорд прохаживался по кабинету, вспоминая, как резко побелело лицо Сусперии. От ее потухшего взгляда и обескровленных губ у него сжалось сердце.

Он должен был давно привыкнуть, не выказывать своего волнения, но каждый подобный рецидив приводил его в ужас от осознания, что еще раз – и сердце Сусперии не выдержит.

– Сусперия… – это не ее имя, и сама она чужая в магическом мире.

Несчастная, по воле судьбы оказавшаяся в Лилехейме. Он помнил тот день, словно это было вчера.

Зимний тихий лес, чье спокойствие нарушал мирный топот копыт по хрустящему снегу. Тогда Алистер совершал вечернюю прогулку.

Время зимних праздников, каникул у студентов и преподавателей, долгожданный отдых. Но только не для него. Кросман и сейчас, во время прогулки, раздумывал о новом изобретении – артефакте, позволяющем делиться энергией.

Пару часов назад он закончил его, расписал теорию, оставалось проверить предмет на практике. Только на ком? Как вдруг этот кто-то едва не попал под копыта его жеребца, но Алистер успел натянуть поводья и остановиться.

В снегу у подножия горы лежало окровавленное тело. Лорд соскочил с коня и бросился к несчастной: девушка, одетая в странное белье, была похожа на замерзшую статую.

Ее молочная кожа местами приобрела голубоватый оттенок, черты лица, залитые кровью, было невозможно разглядеть. Кросман завернул ее в плащ и поднял на руки.

Он чувствовал – бедняжка жива, но возможно ли ее спасти?

Первым делом он вызвал врача. Девушка не приходила в себя, и пока Камила осторожно смывала с нее кровь, Алистеру открывались все новые раны. Ссадины и обширные гематомы, распухшее лицо… сейчас он не мог сказать, что оно прекрасно. Мертвенная бледность и посиневшие губы ее совсем не украшали, непривычно короткие волосы перепачканы кровью.

Доктор Мэвис быстро ее осмотрел и подлечил, напоив восстанавливающими зельями. Благодаря втертым в кожу эликсирам раны немного затянулись, но их вид оставлял желать лучшего.

– Боюсь, Кросман, что бедняжка не доживет до ночи, —седовласый мужчина снял очки. Его широкий лоб прорезали озабоченные морщины. – Она сильно избита, переохлаждение, плюс травма головы. Я ее немного подлечил, но у нее опустошены внутренние резервы. Ей неоткуда черпать энергию для борьбы за собственную жизнь. Так молода, а уже балансирует на грани смерти, кто же с ней это сделал?

Алистер смотрел не на врача, а на слабо дышащую больную. Как медленно вздымается ее грудь под одеялом. Тонкие руки безвольно лежали вдоль тела.

– Если бы я это знал, Мэвис, – бесстрастно ответил он. – Я наткнулся на нее во время прогулки.

– Вот как? В таком случае ты сделал для несчастной все, что мог, —ввиду их приятельских отношений, Мэвис позволял себе обращаться к лорду на «ты». Он ободряюще похлопал его по плечу. – Пусть хотя бы ее последние часы пройдут в тепле и заботе, – доктор оставил на тумбочке пузырек с успокоительным и ушел.

Не теряя времени, Алистер отпустил экономку, запер дверь на ключ и присел на край кровати. Он выудил из кармана амулет в оправе, похожей на солнце, в центре его сиял большой сапфир.

– Проверим теорию на практике, – сказал чародей и сдернул одеяло с обнаженной груди, но прежде, чем положить медальон на ее солнечное сплетение, внимательно рассмотрел плетущийся рисунок из роз. Тот тянулся от локтя до плеча по левой руке больной.

«Хм… что за переплетение? – Алистер провел над ним ладонью, но не почувствовал никакой магии. – Неужели это только рисунок?»

Держа больную за запястье, он закрыл глаза и сосредоточился на магических потоках артефакта. В предмет была заключена его собственная жизненная сила. Он извлек ее из себя, и сейчас было необходимо впустить ее в тело девушки.

От его пальцев по венам больной потянулись тонкие синие нити, они оплетали ее тело подобно паутине. Амулет нагрелся, попытался подпрыгнуть, но Алистер прижал его второй рукой. Мысленно он видел образующуюся между телом и артефактом связь, и как из синего камня уходит свет живительной энергии. На деле камень потускнел и словно уменьшился, а кожа девушки приобрела ровный, здоровый цвет. Обескровленные губы порозовели, дыхание выровнялось, а пальцы зашевелились. Еще немного – и артефакт окончательно потух, превратившись в никчемную стекляшку. Девушка сделала глубокий вдох, словно вынырнула из воды, и распахнула блестящие от слез глаза.

Она перевернула руку, раскрыв ладонь, и Алистер взял ее, сжав пальцы. Улыбнувшись ему, гостья провалилась в сон. Кросман не отходил от нее всю ночь.

К утру он умудрился задремать, положив голову рядом с их переплетенными пальцами, и проснулся от сиплого дыхания.

Смахнув с себя последние крупицы сна, Алистер поднял взгляд на больную. Сквозь затянутое инеем окно проникали солнечные лучи, освещая девичье лицо. Нежная молочная кожа была расцвечена ссадинами и порезами, на голове из-под бинтов выбились белокурые, слегка вьющиеся волосы до плеч.

Девушку облегала хлопковая ткань ночной рубашки с длинными рукавами. Эта вещь когда-то принадлежала покойной матери Алистера. «Как крепко я спал, даже не услышал, как Камила ее умыла и переодела».

Девушка почесала голову и попыталась снять бинты.

– Не стоит, у вас сильная травма, доктор наложил швы, – предостерег ее Алистер, взяв за тонкое запястье и почувствовав, какое оно теплое. «Не то, что вчера, настоящая покойница. У нее очень ухоженные руки, значит, она не из простых жителей», – отметил он.

– Чешется, – пожаловалась она, откинувшись на подушку. – Не подскажете, где я? Что это за больница? – Легкая хрипотца болезни не испортила ее приятного голоса, а в больших карих глазах в обрамлении пушистых ресниц мелькнуло беспокойство. Курносый нос, не слишком пухлые четко очерченные губы и, к сожалению, темные, болезненные круги под глазами.

– Вы в моем загородном доме. Я нашел вас вчера вечером у подножия горы в одном… я полагаю, это было белье, – он вспомнил короткие шортики и необычную нижнюю рубашку с изображением зайчика с морковкой. Такого белья или пижамы до судьбоносной встречи с незнакомкой он не видел ни на одной женщине.

– Пижама, – поправила она и спохватилась. – Как в загородном доме? Мы под Псковом? А почему не в больнице? Я должна немедленно сообщить в полицию о преступлении – меня хотели убить! – выпалила она на одном дыхании и собиралась встать, но Алистер удержал ее за запястья.