- Ну видишь? Он звал меня, я и материализовался по первому зову, - усмехнулся Глеб и оттащил Вада в сторону, поспешно вызывая через приложение такси.

- А публике-то что говорить? – непонимающе таращился Никита. – Концерт-то не закончили…

- Инфаркт, инсульт, - начал тут же сочинять Глеб, - ну придумайте что-нибудь. Видите же, он не в состоянии петь.

В этот момент подъехала машина, Глеб запихнул ничего не соображавшего и едва сумевшего натянуть на себя пуховик брата внутрь и сам плюхнулся рядом, называя водиле адрес своей гостиницы.

========== 2. ==========

- Куда мы едем? – спросил Вадим, недоуменно осматриваясь.

Судя по всему, несмотря на все Глебовы старания, брата он так и не узнал.

- В гостиницу. Я должен тебе все объяснить.

- Кто вы? И где я вообще нахожусь?

- Поговорим об этом не в такси, хорошо? – Глеб опустил ладонь ему на колено и скривился от ощущения привычного тепла.

Вадим перехватил его руку, вгляделся ему в глаза в темноте такси.

- Кого-то вы мне напоминаете… - протянул он.

Глеб не ответил, чтобы не вызвать череду новых вопросов и недоуменых реплик.

- Где мы? – все же настаивал Вадим, когда они выбрались из машины и подошли к гостинице. – Это определенно не Свердловск.

- Не Свердловск, - эхом повторил Глеб. – Это Ленинград, Вадик. Пойдем.

Когда они вошли в номер, Глеб стащил с брата небрежно накинутый пуховик и, сам не зная зачем, хмуро поинтересовался, не замерз ли он. И на всякий случай все равно заказал в номер горячего чаю. Хотел сперва еще и коньяка заказать, но потом решил не экспериментировать. Он плохо помнил, пил ли Вадик в 1990 вообще и вынесет ли он вид Глеба, хлещущего коньяк, словно компот.

Пока несли чай, Глеб силой отправил его в душ, но не успела дверь за ним закрыться, как Вад тут же пулей выскочил, в ужасе хлопая глазами:

- Что со мной?! Что происходит?! Вы обещали мне все объяснить, когда мы придем в гостиницу!

- Чертово зеркало, - пробормотал себе под нос Глеб. – Ну хорошо. Скажи, какой сейчас год? Где ты был до того, как оказался здесь, в этом непонятном месте?

- Мы играли презентацию Декаданса на сцене свердловского ДК, - пробормотал Вадим. – А год… 1990-й конечно же.

- Вадик, вот ты радиоинженер по образованию, так? – ухмыльнулся Глеб.

- Ну.

- Скажи мне как почти ученый почти неучу: можно ли создать машину времени?

Вадим нахмурился:

- Это нарушает законы физики. Ну то есть в отдаленное будущее мы можем попасть, если разгоним космический корабль до скорости, близкой к скорости света, и тогда время на борту замедлится по сравнению с земным… но это будет путешествием в один конец. А на что вы, собственно, намекаете? – до Вадима, кажется, начал доходить кошмар ситуации.

- Хорошо, с такой машиной все понятно. А можно только одно сознание во времени перенести? Ну допустим, взять твое сознание 1990-го года и забросить его в твое тело образца 1975 года, например? А то сознание, соответственно, вселится в твое нынешнее тело, - Глеб скептически окинул взглядом тело 55-летнего Вадима, но решил пока не уточнять деталей.

- А это тем более невозможно! Разум не способен вести существование отдельно от тела! Разум – это мозговые импульсы. Нет мозга – нет и разума.

- Вот ты, Вадик, шибко умный у меня, как я погляжу. Физику знаешь. Ан нашлась парочка мудозвонов поумнее тебя. Хочешь знать правду, Вадик? Сейчас на дворе декабрь 2019 года. И в зеркале ты увидел самого себя в возрасте 55 лет – таким, каким тебе еще предстоит стать. А в твое тело в 1990-м году переместился разум нынешнего повзрослевшего Вадима. Говоришь, невозможно это? Нашлись двое ушибленных на голову студентов физтеха, которые каким-то образом сумели это провернуть.

- Хм, - только и произнес Вадим, однако, ужас покинул его черты. Он присел в кресло, приложил указательные пальцы к вискам и принялся размышлять вслух. – Ну, допустим, то, что вы говорите – это правда. С какой целью они сделали это? И как все вернуть назад?

- Это единственные вопросы, которые волнуют тебя в настоящий момент? – искренне изумился Глеб.

Вадим не спросил его, кто он такой, не стал интересоваться, что там в будущем, как поживает Агата, а разом полез в научные дебри.

- Пока да. Разумеется, есть и куча других, но если нам удастся все вернуть на круги своя, то ответы на них мне и не потребуются.

- Не удастся! – почти радостно выпалил Глеб. – Я понятия не имею, где их искать. Впрочем… они могут прийти на твой следующий концерт. Когда он там у тебя?.. – Глеб снова залез на сайт брата, не обнаружил ни одного ближайшего концерта и недоуменно почесал лоб. – Хреново. У тебя в ближайшие месяцы не запланировано почему-то ни одного концерта. Так что, ловить этих чертовых Самоделкиных нам пока негде.

- У меня? – удивился Вадим.

И в этот самый момент им в номер принесли чай.

Глеб все-таки настоял, чтобы брат отправился в душ, как следует согрелся там, и тот вышел через полчаса румяный и свежий в большом белом махровом халате.

- Что за борода у меня ужасная? – проворчал он, проводя пальцем по ныне гладкому подбородку, и Глеб отчего-то радостно улыбнулся.

- Вы ведь… Глеб? – спросил Вадим, беря одну из кружек. – Похожи очень.

- Почему на вы? – немного огорчился тот.

- Хм… и вправду. Хотя… теперь ты вроде как старше меня почти вдвое. Может, расскажешь, как сейчас дела у Агаты, у нас ну и вообще?

Глеб готовился к этому разговору с самого начала: когда брился и скреб свое дряблое тело, проговаривал про себя монолог, придумывал реплики, старался быть убедительным и красноречивым. В Сапсане даже основные тезисы на бумажку набросал, а сейчас вот, когда пришло время пустить их в ход, все мигом забылось, показалось несущественным, и он просто и тихо произнес:

- Агаты больше нет, Вадик. Мы распались 10 лет назад.

- Как так?! – на лице его отразился такой ужас, такая скорбь, что у Глеба защемило сердце, и он понятия не имел, как отвечать на этот вопрос.

Я устал, Вадик, спорить с тобой, надоело тебя слушаться, и я свинтил в закат с книгами Кормильцева под мышкой? Как объяснить своему старшему, а теперь, выходит, уже младшему брату, что дело всей его жизни, которое он только-только начал, безнадежно и бесславно исдохнет?

Вадим закрыл лицо руками, плечи его затряслись.

- Это я во всем виноват, - пробормотал Глеб, неуклюже обнимая брата за плечи.

Было стыдно, горько и мерзко как-то. Почему-то появилось желание все исправить, чтобы только он не разочаровался в том, что они когда-то сотворили.

- А хочешь песни наши послушать, а? Мы же были дико популярны, мы стадионы собирали! У нас куча хитов была! – затараторил Глеб.

- Да? – Вадим вытер глаза и заулыбался. – У нас все-таки получилось?

- Получилось! – Глеб поспешно нашел на ютубе первые попавшиеся агатовские хиты – Как на войне, Ковер, Опиум, Тайгу… Включал их по очереди брату, смеялся и плакал вместе с ним.

Они несколько часов просидели плечом к плечу – пересматривали старые агатовские концерты, Вадим кричал, как классно он выглядел в 2003 году, и какие шикарные шмотки были у Глеба. Глеб смущался, отпихивал его плечом, пил давно уже остывший чай и все искал, искал новые видео, чтобы только оттянуть закономерный вопрос: почему же распалась Агата?

Известие о смерти Саши Вадим воспринял довольно спокойно, хоть бледность и залила его щеки. А потом в ютубе вдруг всплыли Ностальгические, и Глеб не успел оттолкнуть руку Вадима, быстро освоившего планшет и, словно ребенок, радовавшегося технической новинке…

- 2015… Почти 5 лет назад… Когда, говоришь, Агата распалась? – наивный асбестовский увалень… надеялся уличить брата во лжи… искренне поверил вдруг, что это была только шутка…

И тогда Глеб решился. Зажмурился и все рассказал. Все без утайки – про Кормильцева, Юлю и Суркова. Про Снейка и Бекрева. Про Матрицу и СДК. Про Ностальгические и суды. Про ссору и тотальное отчуждение. Про то, что сейчас он общался с братом впервые за несколько лет…