Сделав небольшой круг и заехав в магазин (надо было пополнить запасы еды, раз уж мы перешли на осадное положение), я вернулся к дому. Издалека увидел того самого «сотрудника соцзащиты». Тот курил, сидя на скамейке на таком расстоянии, чтобы не особо мозолить глаза жителям дома, но и не выпускать из виду входящих и выходящих.

Я забрал пакеты с продуктами с заднего сидения автомобиля и поднялся в квартиру, где меня встретили Миша с пистолетом на изготовку и встревоженная, немного бледная Маша. Едва я подошел и присел возле нее на диван, она крепко меня обняла и поцеловала.

– Мне так страшно. Миша сказал, что ты разговаривал с этим человеком. Я переживала за тебя.

– Все хорошо. Все будет хорошо, – прошептал, уткнувшись в светлую макушку и вдыхая ее запах. Я коротко пересказал свой разговор с парнем. – Он же не знает, что мы с тобой знакомы. И потом, я пока еще могу за себя постоять, зря ты меня так быстро списываешь в пенсионеры. Так что, успокаивайся и пойдем на кухню. Я купил твои любимые конфеты. – Мой нарочито веселый тон ни разу не помог. Маша лишь слабо улыбнулась, но было заметно, что она очень встревожена.

Пока мы разбирали покупки, позвонил мой отец, напомнить, что в ближайшую субботу, то есть через два дня, должен состояться праздник по случаю юбилея университета и наше присутствие там обязательно. Родители не знали, какая на самом деле опасность грозит Маше. Я не хотел их пугать, поэтому согласился, здраво рассудив, что вряд ли преступник станет нападать на Машу в присутствии почти трех сотен свидетелей.

Сама же Маша, с одной стороны, обрадовалась возможности «выйти в люди», ее деятельной натуре тяжело было долго усидеть на месте. Судя по Машиным рассказам, она привыкла вести активную общественную жизнь – положение дочери «лесного короля» ко многому обязывало. С другой стороны, девушка до ужаса боялась преступника. Как выяснилось позже, боялась она больше не за себя, а за нас с Мишкой. В конце концов, мы решили, что поедем на праздник, но все время будем вместе, ни на секунду не выпуская Машу из виду.

После этого мы перешли к обсуждению еще одной проблемы – наблюдатель. Я предложил нейтрализовать его, но эту идею быстро «отмели» – вместо него всегда могли прислать другого, третьего, десятого... После недолгих обсуждений, пришли к выводу, что лучше пока делать вид, что ничего не происходит.

Я подробно описал Маше парня у подъезда и тут вспомнил про фотку, которую смог сделать, когда он смотрел в мою сторону. Качество, конечно, было не очень хорошим, но Маша, едва взглянув на фотографию, побледнела и, прижав ладонь к губам, прошептала:

– О, Боже! Этого не может быть. – Руки ее, судорожно вцепившиеся в телефон, заметно дрожали.

– Что такое, Манюня? – Я встревожился не на шутку. Такой я ее еще никогда не видел. – Кто это такой? Ты знаешь его?

– Да, – она кивнула, – да, я знаю этого человека. Это сын папиного совладельца и лучшего друга – Силова Николая Владимировича. Парня зовут Иван. Я знаю его с детства. Мы втроем, я, Ванька и Пашка играли в одной песочнице и были друзьями, пока… – Маша замолчала, задумчиво глядя в стену.

– Пока?..– поторопил я. Она странным взглядом посмотрела на меня и продолжила.

– Ваня всегда был избалованным и жестоким ребенком. Замучить уличную кошку или свернуть шею птенцу, выпавшему из гнезда, для него было самым большим весельем. Я всегда плакала из-за его выходок, а он только насмехался и дразнил меня. Когда нам было лет по пятнадцать, он связался с нехорошей компанией. Вернее сказать, это были избалованные отпрыски богатых родителей. Они считали себя хозяевами жизни и всегда получали все, что хотели. Он прогуливал школу и плохо учился, начались приводы в полицию сначала за мелкие правонарушения, но, чем старше он становился, тем серьезнее были обвинения. Дядя Коля постоянно откупался, так что Ваня еще ни разу не понес наказания серьезнее штрафа и домашнего ареста. А потом он подсел на наркотики, да так крепко, что до сих пор родители не могут его из этого вытащить. С тех пор он скатывается все ниже. Несколько раз лечился в частных клиниках, но едва выходил оттуда – все начиналось сначала. Ему было семнадцать лет, когда они своей компанией изнасиловали какую-то девушку. Тогда никого не посадили потому, что Николай Владимирович в очередной раз откупил сына от обвинения, так же как и родители остальных ребят. Мне кажется, что это был не первый такой случай, но единственный, о котором мне стало известно. Да и то лишь потому, что девушка через месяц после изнасилования покончила с собой, а родители запоздало начали искать виноватых и приходили к папе. Примерно полгода назад Силов отправил своего Ванечку в Англию. Якобы учиться. Но я думаю, что сынуля натворил что-то серьезное и сейчас скрывается за границей от правоохранительных органов. – Она немного помолчала. – Теперь понятно, о чем говорил твой начальник, Миша, когда предостерегал папу, что убийца очень близко. Если Иван здесь, то заказчик скорее всего его отец. Видимо, решили больше не полагаться на других, а все сделать самостоятельно. – Маша посмотрела на нас. – В голове не укладывается, как такое может быть.

– А не может он сам быть организатором? Без ведома отца?

– Думаю, что нет. – Она покачала головой. – Во-первых, у него не хватило бы мозгов, чтобы все это провернуть. Во-вторых, у него нет таких денег. Так что, остается только Силов-старший.

– Кто вообще такой этот Силов и насколько он близок с твоим отцом? – Я должен был это знать, чтобы иметь полную картину происходящего.

– Силов Николай Александрович – папин самый близкий друг. Они познакомились, еще в старших классах в школе и сдружились. Родился 5 декабря 1965 года. Женат на Силовой Олесе Александровне. Как я уже говорила, есть сын Иван. Когда-то у них была дочь, но она умерла от какой-то болезни, кажется, в 1995 году. Ей тогда года два было, наверное. – Машин растерянный взгляд остановился на мне. – С папой они очень близки, Сережа, как братья. Понимаешь? Вместе закончили училище, вместе начинали этот бизнес в 1995. Все проблемы и успехи поровну делили. Да что там! У них одна выходная рубашка на двоих была и костюм, они эти вещи по очереди на деловые встречи надевали, пока не начали прибыль получать с предприятия. Силов – исполнительный директор и заместитель, то есть первый человек после папы. Папа всегда доверял ему как себе. Я даже представить не могу, зачем дяде Коле могло понадобиться нас убивать. Для чего?

– Не знаю, Манюня. – Я задумчиво поглаживал ее по руке. – Чаще всего причиной бывает банальная зависть и жадность. Но истинные мотивы мы сможем узнать только от самого Силова.

– О, Боже! – Моя девочка опять резко побледнела, вырвала руку и попыталась встать. – Папа! Он ведь ничего не знает. Этот страшный человек рядом с ним и в любой момент, может сделать, что-то плохое. Папа в опасности! Надо срочно его предупредить! Мне нужен телефон, я должна срочно позвонить.

– Не надо. – Я опять взял ее за руку и вернул на место. – Твой отец в безопасности, пока ничего не подозревает. Если бы Силов хотел причинить ему физический вред, то у него для этого был миллион возможностей. А вот если Андрей Васильевич узнает, кто именно его предал, сгоряча может наделать глупостей. Ты же не хочешь, чтобы у него были проблемы с правоохранительными органами? – Маша мотнула головой. Нет, конечно, она ничего подобного не хотела. – Нам всем сейчас надо быть очень осторожными и хорошенько взвешивать каждый шаг. От этих людей можно ожидать все, что угодно. Миша, сообщи своим новую информацию.

– Уже иду. А когда вернусь, будем думать, что делать дальше.

Когда Миша вышел в другую комнату, Маша повернулась ко мне:

– Мне очень страшно, Сережа.

– Не бойся, родная, мы не дадим тебя в обиду. – Я обнял ее и крепко прижал к себе.

– Ты не понимаешь, – Маша покачала головой, – у меня нехорошее предчувствие, как будто должно произойти что-то ужасное.

– Это просто нервы, моя хорошая, – я ласково гладил ее по голове, успокаивая как ребенка, – ты столько пережила, что нет ничего удивительного в том, что ты боишься. Но я тебе обещаю, что все будет хорошо. Верь в нас. Пока мы вместе, все будет хорошо. Мы никому не дадим тебя обидеть.