Когда Сергей отпустил ее ноги, мы окончательно сняли мешающее платье и отправили его туда же, где лежали трусики и снятый еще раньше бюстгальтер. Кажется, где-то здесь ещп было пальто. На Маше остались только тонкие чулки, которые нам совершенно не мешали. Я поднялся с дивана с мгновенно избавился от ненужной сейчас одежды. В это время Сергей продолжал целовать и ласкать нашу любимую, не давая ей прийти в себя. Раздевшись, я вернулся на диван и пересадил Машу лицом к себе на колени, позволяя Сергею раздеться. Он тоже не стал мешкать, в считанные секунды сняв штаны и трусы и материализовал бутылочку со смазкой. Он что в кармане его носит?
Я лег на диван так, чтобы Маша оказалась верхом на моих бедрах и, приподняв ее, насадил на свой член. Она закричала от удовольствия и начала двигаться, слегка прикрыв глаза. Щеки ее раскраснелись, волосы рассыпались по плечам – красавица. Моя! Наша! Люблю! Я схватил ее за бедра, останавливая движение, потому что чувствовал приближение и своего и ее оргазма, но был ещё и Сергей, которому причиталась его доля удовольствия. Маша разочарованно застонала и вновь попыталась двигаться:
– Еще, пожалуйста… Еще…
– Потерпи, родная. Скоро… – Я приподнял голову и лизнул сначала один сосок, затем другой. – Сейчас тебе будет еще приятнее. – Втянул сосочек в рот и девушка выгнулась в моих руках. – Тебе ведь нравится, когда мы оба внутри… Глубоко-глубоко внутри тебя… – Ответом мне был стон.
Сергей встал на колени за спиной Маши, выдавил смазку себе на пальцы, аккуратно ввел их в нее и начал ласкать вторую дырочку, одновременно растягивая ее для себя. Маша опять начала стонать и пыталась двигать бедрами, я наклонил ее к своей груди, слегка приподняв, раздвинул ее бедра как можно сильнее, чтобы Сергею было удобнее. Он вынул пальцы и тут же вошел в нее на всю длину. Не зависимо от того, как сильно мы были возбуждены, нам надо было быть очень аккуратными. Мы с Серегой были большими, а Машенька маленькая и хрупкая, особенно по сравнению с нами. Любое наше неосторожное движение могло причинить ей боль или вовсе покалечить.
Маша громко застонала, от острых коготков на моих плечах и груди остались полосы. Да, ей нравилось, когда мы оба были в ней и она этого не скрывала. Не давая опомниться, мы начали двигаться внутри нашей девочки. Через тонкую перегородку кожи я чувствовал движения Сергея и подстраивал свои движения так, чтобы доставить Манюне больше удовольствия. Даже удивительно, как быстро мы с ним научились взаимодействовать и понимать друг друга без слов.
Маша не сдерживала криков и стонов, в кровь царапая мне кожу, а мы не сдерживали себя, все сильнее врезаясь в горячую влажную плоть. Я крепко держал Машины бедра, Сергей накрыл ладонями груди и ласкал их, сжимая и пощипывая соски, тем самым еще быстрее приближая нашу любимую к вершине удовольствия. Наше стоны и хриплое дыхание наполняли комнату. Несколько толчков и Маша начала содрогаться в экстазе. Еще толчок и еще, она закричала в последний раз, обессиленно падая на меня, тяжело дыша и содрогаясь всем телом. Я почувствовал, что Сергей разрядился в ее тугую попку и последовал за ними обоими, едва не теряя сознание от удовольствия.
– Я люблю вас. Люблю обоих. – Прошептала Маша, едва переведя дыхание. Говорила она очень тихо, но мы услышали. – Люблю так, что сжимается сердце и хочется плакать. Я не знаю, что буду делать, когда… – она не закончила, всхлипнув на моем плече. Я почувствовал на коже горячие капли. – И если кто-нибудь когда-нибудь скажет вам, что это не так – не верьте.
Услышать наконец-то признание в любви от Маши оказалось необыкновенно приятно. Но настораживала фраза, которую она не договорила. Означает ли это, что она собирается в скором времени закончить наши отношения? И это тогда, когда мы все, наконец, признали, что между нами не просто сексуальное влечение. Я посмотрел на Сергея, сидящего откинувшись на спинку дивана и медленно поглаживающего Машу. В его голове, похоже, бродили те же мысли. Потому что он слегка прищурился, а потом покачал головой, давая понять, что уйти от нас просто так ей не удастся.
Я погладил любимую по волосам и поцеловал во влажный висок.
– Не плачь, моя родная, все будет хорошо. Мы все решим и справимся со всеми проблемами. Нас ведь трое. Мы любим тебя, а ты любишь нас – и это самое главное.
– Ты думаешь этого будет достаточно?
– Нет, я так не думаю. Я уверен, что этого не достаточно. Не в нашем случае, уж точно. Но, если мы захотим и вместе будем работать над нашими отношениями, все получится. Нам никто не сможет помешать. Верь мне. Я ведь и не думал никогда, что смогу с кем-то делить свою любимую, но, видишь, смог. И, мне кажется, у нас неплохо получается уживаться вместе. По крайней мере, пока. А раз так, то и все остальные проблемы решаемы.
– Он прав, – подал голос Сергей, и провел рукой вверх по Машиной ноге, – никто и ничто не сможет нас разлучить, пока мы сами этого не захотим. А я не хочу с тобой расставаться. Никогда. Понимаешь?
– Я тоже не хочу тебя отпускать. Да и не смогу. Не знаю, как я жил без тебя. – Я еще крепче прижал к себе Машеньку, боясь, что она убежит прямо сейчас. Она ответила едва слышно.
– Я не желаю ничего больше, чем всегда быть вместе с вами, но… я знаю, ничто хорошее не может длиться вечно… Сейчас все слишком хорошо и я чувствую, что очень скоро это закончится. Понимаете? Что-то должно произойти. Что-то очень-очень плохое.
Мы оба еще долго пытались успокоить любимую, убедить, что с нами она в полной безопасности. Она, конечно, соглашалась с нашими доводами, кивая головой, но безнадежность и страх из ее глаз так и не исчезли. Мы не преуспели в своих убеждениях. Да и как тут можно убедить кого-то, если сам чувствуешь – беда на пороге.
Андрей Васильевич
…я так боюсь:
Не добежать, не долететь,
не додышать, не дошептать
И не допеть, и не успеть
что-то сказать…
Д. Майданов, «Не добежать»
– Вам не следует ехать к своей дочери и вы это знаете не хуже меня. Я уверен, что с ней все в порядке. – Этот человек действовал мне на нервы. Как там его зовут? Вадим Владимирович Ситников, кажется. Невысокий, худощавый с волосами цвета соломы и бледно голубыми глазами, лет тридцати пяти. В общем, ничем не примечательная внешность. Даже не знаю, что в нем так на меня действует, но каждый раз, когда мне приходится с ним общаться, возникает желание размазать его по стенке. Ну, или, как минимум послать к чертям собачьим. Ни того, ни другого я позволить себе не мог, потому что, во-первых, подобное поведение не приемлемо для такого солидного человека как я, а во-вторых, именно от этого неприятного служителя закона зависело будет ли найден заказчик – тот самый, настоящий убийца моей жены и Паши, сломавшего жизнь моей единственной дочке. Не удивительно, что расправиться с тем гадом мне хотелось куда больше, чем почесать кулаки о физиономию Ситникова.
– Да откуда вы знаете? Вы же сами говорили, что не связывались с Михаилом. – Я уже с трудом сдерживал себя, он же с самым невозмутимым видом продолжал сидеть за столом и попивать чай с баранками. Чай! С баранками! На мою дочь открыта охота, а он вместо того, чтобы искать преступника чаи гоняет!
– Я не могу с ним связаться, потому что у меня нет его номера. Он выйдет на связь сам и только в случае крайней необходимости.
– А если их обоих там уже… – закончить я не смог, боясь даже мысль такую допустить.
– Зря вы так волнуетесь, Андрей Васильевич. Доверьтесь нам, мы профессионалы. А Михаил – один из лучших наших сотрудников. Он защитит вашу дочь. Так что отправляйтесь домой, выпейте чего-нибудь успокоительного и, умоляю, не мешайте нам работать.
Эти его слова, да еще сказанные равнодушным тоном стали последней каплей в чаше моего терпения. Таким тоном разговаривают с неугомонным ребенком, чтобы он наконец-то отстал от занятых взрослых. Я подскочил с неудобного кресла, в котором сидел, руки сжались в кулаки.
