Накрыть на стол и разогреть заказанную еду не заняло много времени и уже через несколько минут мы с удовольствием вгрызались в пиццу, курицу и картофель фри. Все были голодны, как будто не объелись в обед. Во время ужина почти не говорили – никто не хотел портить аппетит обсуждением сложных вопросов, каждый думал о своем. Я, например, о том, какая нежная и чувствительная кожа у Маши, с какой страстью она отвечала на мои ласки, как выгибалась в моих руках. Не было никаких сомнений, что ей понравилось. Только она, почему-то стеснялась свей реакции. Ну, ничего. Скоро перестанет. От таких сладких мыслей, в штанах опять стало тесно и я поерзал на стуле, пытаясь принять более удобное положение. Миша, при этом бросил на меня подозрительный взгляд, а я удивленно приподнял брови. Надо сегодня же все решить, а то и сидеть и ходить больно. И решить в свою пользу, потому что точно знал – просто так Машу из головы и сердца не смогу выбросить. И как тогда дальше жить, если, кроме нее, я больше ни с кем не могу. Мда... Попал я конкретно.
Но вот все было съедено и выпито, со стола убрано, посуда вымыта и откладывать разговор дальше было некуда. Мы опять перебрались в гостиную и Миша задал прямой вопрос:
– Ну, и что у тебя за предложение? Выкладывай.
Я вздохнул. Что ж, в бой!
– Думаю, нет смысла ходить вокруг да около. Поэтому буду говорить прямо. – Я посмотрел на Мишу в упор, потом подошел к Маше и сел возле неё. Поглаживая ее руку и глядя девушке в глаза, я, наконец, сказал то, в чем сам себе признался только сегодня утром, но до конца осознать еще не успел. – Машенька, я уже говорил, что ты мне очень нравишься. Не просто нравишься, я люблю тебя. Люблю так сильно, что больше ни о чем и ни о ком думать не могу. Я не могу есть и спать. Ты не выходишь у меня из головы ни днем, ни ночью. Ты каким-то непонятным образом забралась ко мне в душу и теперь там больше ни для кого другого места нет. Это какое-то наваждение. – Сделал паузу, пытаясь в широко распахнутых лазурных глазах разглядеть ответ. – И еще, я уверен, что Михаил тоже к тебе не равнодушен. Но не хочу и не могу отдать тебя другому и просто уйти. Я считаю, что правильнее будет, если ты решишь сама с кем из нас двоих хочешь быть. Поэтому, – еще раз взглянул на Мишу и перевел взгляд обратно на девушку, – спрашиваю тебя, Манюня, кого из нас ты выбираешь?
Этого вопроса она явно не ожидала и растерянно смотрела то на меня, то на Мишу, который тоже не знал, что сказать. Я и сам от себя не ожидал этого вопроса. Ну, и нафига я предложил ей самой выбрать? Если она выберет его, придется смириться и отступить. А это в мои планы не входило. С другой стороны, где-то в глубине души я понимал, что поступаю правильно. Она должна сама все понять прежде, чем решится на мое предложение.
– Ну, так что? – поторопил я девушку, когда молчание слишком затянулось. – Кого ты выбираешь? – Я видел смятение в ее глазах, когда она переводила взгляд с меня на Миху и обратно. Она не могла выбрать. Я ликовал в душе, внешне стараясь этого не показывать. Конечно, моему самолюбию бы польстило, если бы выбор безоговорочно пал на меня. Но если она не выбрала Мишу сразу, значит, и ко мне не равнодушна. Одно это уже делало меня счастливым. Ну, и хрен с ним, с Мишей. Если моя девушка может быть счастливой только с нами обоими, то и я смирюсь. Выбор за ней.
Маша все не отвечала. Миша заметно нервничал, видимо, и до него начал доходить настоящий смысл моего вопроса. Зря он надеялся на легкую победу.
– Зачем…. Зачем ты это делаешь? – Маша посмотрела мне в глаза, голос был полон боли и непонимания. Да, ее «зацепило» не меньше, чем нас с Мишей. Я мысленно уже миллион раз попросил у нее прощения, но по-другому поступить не мог.
– Машенька, не слушай его, – подал наконец голос мой собрат по несчастью, – ну, посмотри на меня. – Он сел возле нее на край дивана и, обхватив лицо девушки ладонями, повернул к себе. – Ты не обязана ничего выбирать. Это не имеет смысла, потому что я люблю тебя, слышишь. И буду любить, несмотря ни на что! Я уже говорил о своих намерениях и не отступлюсь. Я знаю, что и ты ко мне не равнодушна. Пока мне этого достаточно. Пока. Я готов поговорить с твоим отцом. А что тебе предлагает он? – Засранец даже не удостоил взглядом, а только махнул головой в мою сторону. Если я и дальше буду молчать, то потеряю свой шанс, возможно, единственный.
– А с чего это ты решил, что мои намерения менее серьезные, чем твои? – Ему пришлось отпустить Манюню и посмотреть на меня. – Если хочешь знать, ни одна девушка меня раньше так не «цепляла». Ни за кого я не готов был бороться. Я люблю ее и готов каждый день делать счастливой, защищать и оберегать. – Я опять посмотрел на Машу. – Милая, скажи нам, кого ты выбрала?
– Я… я не могу, – по нежной щечке покатилась слезинка, от этого у меня защемило сердце, – я не могу выбрать одного из вас.
– Почему?
– Потому что… Вы оба мне нравитесь, оба... О, боже! – Маша закрыла лицо руками. – Как глупо! Я, наверное, выгляжу идиоткой, да? – Посмотрела на меня. Потому что сама не знаю, чего хочу. Но я не могу сделать этот выбор. Пожалуйста, не мучай меня больше. – Она посмотрела на меня глазами, полными отчаяния. Я стер губами еще одну слезинку.
– Не буду. Прости меня. – Мой голос дрожал и срывался. – Я знаю почему ты не можешь сделать выбор. Потому что его нет. Ни у кого из нас его нет. В нашей ситуации есть только один выход и я о нем тебе говорил. Помнишь? – О, да! Она помнила! Еще как! Я увидел это по потемневшим глазам. – Давай же, девочка. Признайся в этом самой себе. Другого варианта нет.
– Но… это же не правильно. Так нельзя…
– Кто тебе это сказал? Если всех нас это устроит, почему нет?
– А если ничего не получится?
– Мы в любое время можем разойтись в разные стороны и постараться забыть друг о друге. Но мы до конца жизни будем жалеть о том, что не попытались. Давай хотя бы попробуем. Если ничего не выйдет, никто не помешает нам расстаться друзьями. Но я тебя прошу, дай нам шанс. Всем нам. Это должно быть наше общее решение.
– Миша может не согласиться, – озвучила она свои страхи.
– Если действительно любит, как говорит, то согласится.
– Эй, я вообще-то здесь, – отмер наконец-то наш третий товарищ. – О чем это вы говорите? На что я должен согласиться?
Мы с Машей переглянулись и я кивнул, давая ей право самой объяснить Мише то, что и без того, кажется, было очевидным.
– Сережа предлагает быть всем вместе. Как пара, только втроем.
– То есть… хм, как «шведская семья»? – Мы синхронно кивнули. – Но… это же… чушь какая-то! – Кажется, подходящих слов у бедняги не было. Он подскочил с дивана и начал нервно мерить шагами комнату, время от времени проводя рукой по волосам. – Черт знает, что! Это же не правильно. – Я не выдержал и закатил глаза. Как оригинально! – Вы хоть представляете, как это будет выглядеть со стороны. Да, и вообще… Твою мать, это в голове не укладывается!
Занимаясь своими рассуждениями, мой соперник не замечал, как меняется настроение Маши. Глаза, еще минуту назад полные надежды, теперь опять заволокло слезами, которые она уже и не пыталась остановить, и соленые ручейки потекли по щекам. Я пересел на диван рядом с Машей, туда, где еще недавно сидел Миша, и обнял ее, прижимая светлую головку к своему плечу.
– Чертов идиот! Заткнись уже! Посмотри, до чего ты ее довел! – Мой неожиданный окрик вернул Мишу на бренную землю. – Он обернулся и, увидев у меня на плече плачущую девушку, кинулся к нам, при этом едва не упал, споткнувшись о ковер.
– Я довел?! – Миша начал поглаживать Манюню по спине в попытках успокоить. – Я довел! Это ты со своими дебильными предложениями ее довел, придурок. Она что шлюха какая-то, чтобы сразу двоих обслуживать? Чем ты вообще думал?
– Сам ты, придурок! У меня даже в мыслях ничего подобного не было! Она хочет нас обоих, а мы оба хотим ее. Что тут плохого? – Мы уже почти орали друг на друга. Как бы то ни было, а вид женских слез одинаково напрягает всех мужчин. Я даже не заметил, что девушка в моих объятиях перестала плакать и замерла. – Ты сам все слышал. Она не может выбрать одного, значит мы оба должны быть с ней.
