По мере удаления от дачных территорий ветер помаленьку утрачивал свирепость, разболтанный одномачтовик уносило всё дальше и дальше в направлении Слиянки, шума стало поменьше, можно уже было перекликаться, не напрягая голосовых связок.

– Может, всё-таки остановимся, сдадимся властям?.. – вот уже третий раз взволнованно предлагал склонный к самопожертвованию Димитрий.

– Не дрейфь, юнга! – с грозным весельем рычал на него Андрон. – Из каждого безвыходного положения есть выход в ещё более безвыходное…

Вскоре стало и вовсе не до разговоров – сразу за Красным Воруем рельсы вновь принялись вилять, ветер нажимал то справа, то слева, маленькая команда выбивалась из сил, борясь с толкучим брезентом, так и норовившим отправить тебя либо за борт, либо в нокдаун.

– Послушайте, Андрон…

– Отстань!

– Но это очень серьёзно…

– Отстань, говорю!

Наконец после очередного манёвра возникла малая передышка, и тут как на грех опять затрепетала, щебеча по-птичьи, двуручная пила.

– Да! – крикнул Андрон, припав ухом к выгнутому полотну. – Слушаю… – Затем лик шкипера стал ужасен. Как у царя Петра перед Полтавской битвой. – А ты чего на меня наезжаешь?.. Чего наезжаешь, говорю?.. Я вообще заложник – какой с меня спрос?.. Не заложник?.. А кто? Сообщник?.. Ну, значит, и ты сообщник!.. Да? А кто вчера водку с нами пил?.. Того!.. Того, говорю!.. За стукачами своими приглядывать надо, вот чего!.. Чтоб по газетам меньше бегали!..

Наконец шкипер выругался и дал отбой. Сделал он это весьма своеобразно, щёлкнув ногтем по одному из зубцов. Затем неистово повернулся к Димитрию, давно уже дёргавшему спутника за латаный рукав старенькой тайфунки.

– Сказал, отстань! Некогда!

– Да послушайте же, Андрон!..

– Достал ты меня! Ну? Что?

– По-моему, за нами погоня…

– Где?! – не поверил тот. Двуручная пила с вибрирующим визгом полетела в угол.

– Вон, вон… Красный Воруй проходят… Сейчас из леска покажутся…

Не проронив ни слова, Андрон Дьяковатый выхватил из рюкзака бинокль, отрегулировал, всмотрелся – и на каменном капитанском лице случилось нечто вроде оползня.

– Ну-ка глянь… – сказал Андрон, дрогнувшей рукой протягивая бинокль Димитрию.

Тот припал к окулярам. Сильно увеличенная местность прыгнула, метнулась, а затем Димитрий Уаров увидел преследователей. Вопреки ожиданиям за ними гналась не дрезина и даже не автомотриса. Протирать глаза не имело смысла. Станцию Красный Воруй проходила одинокая железнодорожная платформа под косым брезентовым парусом.

– Это… мы?!

– В том-то и дело… – буркнул шкипер.

Лицо пассажира отупело, но тут же прояснилось.

– Парадокс… – благоговейно выдохнул он. Порывисто повернулся к Андрону – и был озадачен гримасой угрюмого непонимания, с которой тот вглядывался вдаль.

– Андрон! Да ведь всё просто! К вечеру мы встретимся… ну скажем, с группой захвата… и вы, чтобы с ней разминуться… надо полагать… отбросите нас на полчасика… на часик назад…

– Да? – проскрежетал Андрон. – А будильник ты кувалдой починить не пробовал? Ты мне какую машинку заказывал? Дальнобойную одноразовую… Ишь! На полчасика ему отскочи!..

– Н-но… отскочили же… – пролепетал Димитрий, тыча биноклем в сторону Красного Воруя.

Андрон Дьяковатый, не отвечая, играл желваками.

– И потом… – робко добавил Уаров. – В прошлый-то раз… когда я не тот рычажок тронул…

– Это она прогревалась… – буркнул Андрон.

Вот тебе и отрицала-положила! Вот тебе и неутомимый борец с законами природы! Машинка у него, видите ли, не того класса… Стоило, спрашивается, нарушать общепринятые правила, чтобы потом неукоснительно и слепо соблюдать свои собственные?

И всегда ведь он так! Взять те же ножовки. Придёшь к нему, попросишь развести пилу на две сети сразу – куда там! Упрётся, как баран: нельзя – и всё тут. А почему нельзя? Попробуй хотя бы!

Несмотря на то, что участок пути предстоял непростой, Димитрию выпало на долю бороться с парусом в одиночку. Андрону было не до того. С потемневшим от дум лицом, он как присел на корточки перед машинкой, так в этой позиции и окоченел.

– Ч-чёрт… – бормотал он время от времени, трогая невероятные узлы и сочленения. – Ну вот как её перенацелишь?.. Перебирать – это день работы…

Вечерело. На западе тлели лилово-розовые космы циклона – этакая спиральная галактика, только из облаков. Армейский вертолёт возник именно оттуда, вылупился чуть ли не из самого её центра. Платформу пилот заметил сразу. Да её нельзя было не заметить – лесопосадки как нарочно шарахнулись от полотна, выдав мишень в лучшем виде. – Как же я это сделал?.. – бормотал Андрон. Стало шумно. Серый в яблоках геликоптер заходил на цель.

– За борт! – взвизгнул Димитрий, видимо, решивший окончательно присвоить роль капитана. – Всем за борт!..

– Но ведь сделал же как-то… – бормотал Андрон, по локоть погружая руку во чрево невообразимого механизма.

На секунду вскинул глаза – посмотреть, далеко ли вертолёт. Тут-то и был дан по ним первый залп. Без предупреждения. Оба плавничка боевой машины окутались дымком, а мгновение спустя последовал разрыв по правому борту. Платформу тряхнуло, накренило – и команда одномачтовика, съехав по наклонному настилу, влепилась кто чем в дощатое ограждение.

Какое-то время парусник, как балансирующий слон, стоял на одних только левых колёсах, словно бы раздумывая, в какую сторону податься. Предпочёл правую – и, тяжко рухнув, выправил крен. Андрона с Димитрием подбросило, затем вновь уложило на палубу. В глаза ударил яркий солнечный свет, и такое ощущение, что обоих членов экипажа поразила внезапная глухота…

Брезентовый парус трепался со звуком топота многих ног, под настилом изредка вразнобой побрякивало, платформа, покряхтывая, прикидывала, не проще ли развалиться, и, однако же, сравнительно со всем предыдущим это казалось тишиной.

Димитрий, не зная ещё, жив он или мёртв, заставил себя подняться на четвереньки и взглянул поверх борта. Вместо предательской пустоши, на которой их только что накрыли ракетным ударом с вертолёта, глазам его вновь предстали залитые ярким послеполуденным солнцем окрестности Красного Воруя. Издырявленный и покорёженный одномачтовик, замедляя ход, катился в направлении станционных руин, до которых оставалось метров триста. Воздушных сил противника в небе не наблюдалось.

Судя по всему, их отбросило в прошлое часа на полтора, а то и на два.

– Ну! – оживая, вскричал Димитрий. – Говорил я вам?

Андрон Дьяковатый, сидя на палубе, ошалело разглядывал нечаянно выхваченную из недр машинки деталь. Наконец крякнул и сунул в карман тайфунки.

– Чтобы у вас – да не получилось? – торжествовал Димитрий.

Андрон насупился. Как и всякий мастер своего дела, незаслуженной славы он не желал.

– Я-то при чём? – буркнул он, с трудом поднимаясь на ноги. – Что-то, видать, перемкнуло… от сотрясения… Всяко бывает…

– Как это?

– Мы ж в аномальной зоне, – напомнил Андрон. – Тут и не такое ещё случалось… – Спешно принял озабоченный вид, оглянулся. – А эти дурики где?

– Какие?

– Ну… мы.

В бинокле выбило осколком одну линзу. Но и с помощью того, что осталось, быстро удалось высмотреть в паре километров впереди целёхонькую платформу под брезентовым парусом, бойко бегущую на рандеву с вертолётом.

– А нам теперь куда? Вперёд? Назад?

– Вперёд, – подумав, сказал Андрон. – Там сразу за Воруем заросли… Ну, мы их с тобой недавно проезжали… Там и переждём.

Там и переждали. Высокие дебри уникального баклужинского кустарника, известного местным дендрологам как ива смеючая, подступали здесь почти к самой насыпи. Не то чтобы идеальное место для укрытия, но и не та плешь, где их чуть не разнесли в щепки. Издырявленный парус сняли, расстелили на палубе. Изучив повреждения, помрачневший Андрон сбежал по железной лесенке на твёрдую землю. Злобно прицыкивая, долго ходил вокруг платформы – считал пробоины. Наконец махнул рукой и велел передать с борта старое байковое одеяло и рюкзак.