Песня пятигорского трамвая

− Я пятигорский старенький трамвай,

Качу по рельсам вновь с привычной ношей −

Везу людей. И ты, брат, не зевай,

Входи в салон, прохожий, я подброшу!

Поедем в осень, в тихий листопад,

Что сказочно ложится и узорно,

Припасть к окну лист пятипалый рад,

Приветствуя ладошкой вас проворно.

Поеду по Февральской не спеша,

Метнётся ветер от стекла упруго.

Стоит народ, газетами шурша,

На остановках ждёт меня, как друга.

Кондуктор Клава − добрый ангел мой

Наполненный людьми салон обходит,

Приветствуя знакомых, а с одной

Беседу ме́льком на ходу заводит:

− Салют, Мария, как твои дела? −

Ну а сама билеты отрывает.

− Да вот я сына в школу собрала,

А вы всё так же – «капитан» трамвая?!

− Да, на колесах скоро двадцать лет

Верчусь, как уж, в толпе неугомонной,

Пора на отдых…

Оторвав билет,

Она проходит дальше по салону.

К вокзалу направляю свой маршрут,

Шуршат машины, «квакают» клаксоны,

Звонком даю приветственный салют!

Вагон битком, скрипят мои рессоры.

Иду проспектом. Встанет на виду

Взметнувшаяся стела-нержавейка

В честь ГЭС серпасто; звякну на ходу,

Будь славен труд, и подвиг человека!

Спешу, спешу по «Кирова» − вперёд!

До «Цветника» − народу, как из пушки…

Вот бюст Толстому, мне – за поворот.

Напротив в бронзе − Лермонтов и Пушкин.

По рельсам, как на лыжах, я бегу.

Иначе было раньше, говорили:

Здесь санный след искрился на снегу,

Пролётки летом вдоль домов пылили.

Людей вожу известных и простых,

И тех, и этих пестую, как ныне.

Прислушайтесь: с колёс моих литых

Выстукивают стыки чьё-то имя…

Когда-то здесь в двадцатые года,

На поезде, проехав пол-Расеи,

Пленён Кавказом, прибывший сюда,

Стихи читал поэт Сергей Есенин.

У «Цветника», собрав толпу людей,

Кумир России новой, как на звоннице,

В стихах пророчил, что живых коней

Стальная побеждает «конница»…

Наш город − труженик,

люблю его в час пик,

Вожу людей по шумному курорту,

Спешащих на работу, на пикник,

На водопой к бюветному комфорту.

С пригорка дальше мчусь на всём ходу,

Сама история встаёт навстречу будто…

Сверну теперь в казачью слободу,

В Горячеводск по старому маршруту.

Тут узнаётся старый Пятигорск,

В казачьих мазанках и каменных строеньях,

Под Машуком и под Бешту он рос,

С тех пор сменилось много поколений…

Но лучше, друг, в музее узнавай

О городе, его богатом прошлом.

Входи в салон, курортник, не зевай,

К заветной цели я тебя подброшу.

Рассказывать мне больше недосуг −

Звенеть без толку, надобно трудиться.

Сейчас я поверну на новый круг,

Стальною понесусь по рельсам птицей.

Зимой и летом слышен бодрый стук −

Напев колёс моих давно знакомый.

Поехали, поехали, мой друг,

Вперёд, пока горит фонарь зелёный!

Через Подкумок быстро пронесусь,

Бег вод его нас током обеспечил,

Привет, река!

На отмели мне гусь

Взмахнёт крылами, рад как будто встрече…

ЧАСТЬ 2

Рассказ ессентукского ветерана

− Я расскажу про грозные года.

Бывали времена и здесь лихие,

Когда война нагрянула сюда,

Пожаром полыхало пол-России.

Гремел далёкий фронт.

А провода,

Оборванные, висли;

и в разрухе,

Как призраки, стояли города,

Чернели окна, как глаза старухи.

Пять месяцев хозяйничал здесь враг,

Расположась, как хищник на привале.

Но в сорок третьем драпал резво так,

Что только пятки ног его сверкали.

Разбомблены вокзалы и пути,

И ГЭС в Ессентуках при отступлении

Враги взорвали, чтобы нанести

Вреда как можно больше в озлоблении.

Свидетели-мальчишки говорят,

Крутившиеся ненароком около,

Что стены ГЭС здесь так потряс снаряд,

Что в окнах вылетали всюду стёкла.

Война ещё своё творила зло.

Дымясь в руинах, корчилась Отчизна.

С Победой возрождение пришло,

Начало долгожданной мирной жизни.

Затягивали раны тополя,

Глазницы окон были, словно бельма,

Воронками изглодана земля,

Чернел руинами и Уголь Белый…

На ГЭС восстановленье началось:

Таскали камни, гравий для плотины.

Бетон месить и детям довелось,

Трудились так, что надрывали спины…

Рабочий день − с восхода до зари,

За хлеб трудились взрослые и дети.

Командовал Морквин*7, он говорил:

«Я фронтовик, и я за вас в ответе!»

С питаньем плохо, но никто не ныл,

И рады требухе, что доставали.

Морквин на стройке кухоньку открыл −

Там жили, и обедали, и спали.

Машинный цех от щебня разгребли,

Нашли пластину,*8 что была помята,

В ней сказано, что ГЭС здесь возвели

Под руководством Фридмана. − И дата…

С тех пор пошла работа с огоньком.

Царёва помню − плотником был знатным,

И на все руки мастер. Мог легко

В любое дело впрячься безоглядно.

Примером был для малых и больших:

Подскажет и поможет всем. Пожалуй,

Остёр был на язык, в работе лих −

Его боялись, но и уважали.

Восстановили ГЭС с большим трудом,

Была нехватка леса и металла:

Из-под руин достав металлолом,

Его бригада в дело применяла.

При Фридмане трудился здесь казак,

А ныне сын на запряжённой «двойке»

Всем помогал. Хоть и старик, а как

Он тяжести возил для этой стройки!

«Езжай домой», − Морквин его просил,

Но гнал быков он, бодро понукая:

«Я при отце погонщиком служил,

Теперь, как он, я стройке помогаю…»

* * *

Вот, наконец, настал желанный срок,

Когда для победившего народа

Турбины закрутились, дали ток

Больницам, санаториям, заводам.

Монолог агрегата

1.

− Мудрёным словечком я назван когда-то:

Электромотором, стальным агрегатом.

Рождён был в начале двадцатого века,

Я сердце стальное вручил человеку.

Работа простая, скажу я, однако:

Вращает турбину вода, − крутит якорь…

Не просто понять, кто не знает, откуда

Рождается ток − неприметное чудо.

А люди – волшебники, словно из сказки,

Включают рубильник, мир высветив в красках,

Мигают приборы в щитках аппаратной,