– Ты бы… это значит… я и подумать не смею… – блин, блин, блин, он всё портит. – Просто, – поторопился сказать он, – я месяцами фантазировал о тебе, но ты меня едва знаешь, и я не хочу ставить тебя в неудобное положение, и не буду заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь, даже если мы поедем ко мне и…

Рей прижала палец к его губам, заставляя замолкнуть.

– Всё нормально, – успокоила она. – Я знаю, что ты ничего от меня не ждёшь. И я тоже ничего не жду, но… если ты хочешь… – она переминалась с ноги на ногу, скользя взглядом от его глаз к губам и грудной клетке. – Я не против нечто большего. Вообще-то… я бы очень этого хотела.

Бен уставился на неё. Господи Иисусе. Перед ним стоял ангел во плоти, улыбался ему и говорил, что хочет нечто большего с ним.

Он ударился головой и сейчас находился в коматозном сне?

– Кхм-м… – сказал он, вложив всё своё красноречие.

Снаружи послышался знакомый гудок, и Бен вернулся с небес на землю.

– Хорошо, – сказал он. – Вот и машина.

Его рука дрогнула, когда он положил её Рей на талию. Конечно, сейчас она оттолкнёт его, сказав, что он слишком много её трогает… но нет, похоже, ей хотелось, чтобы он проводил её до машины. Она даже пригнулась к нему, ненадолго прислонившись щекой к его мокрому пиджаку.

Бен был в раю.

Поездка, казалось, продолжалась вечность и в то же время заняла секунды. Всё это время Рей провела, восторженно болтая: она подпрыгивала на кожаных сиденьях, ахала при виде закусок в машине и провожала взглядом каждого проходившего мимо пешехода.

– Чувствую себя богиней, – сказала она на полпути. – Еду на своей колеснице и наблюдаю за презренными смертными, которые плетутся к метро, пока я тут валяюсь на сиденье с подогревом, – Рей на него взглянула. – У тебя когда-нибудь возникало такое ощущение?

Он отрицательно мотнул головой, слишком восхищённый розовым изгибом её губ и сладкой мелодией её голоса, чтобы собрать свои мысли в кучу и дать вразумительный ответ.

Она улыбнулась и спрятала прядь своих тёмных волос за ухо.

– Ты на меня таращишься, – громко шепнула Рей.

Бен встрепенулся.

– Прости, – его щёки запылали. – Я просто… ты здесь. Это на самом деле происходит.

– Я здесь, – подтвердила она, – кажется, порчу кожаные сиденья в твоей машине, – она заёрзала, и его взгляд теперь был прикован к бёдрам Рей, обтянутым мокрым платьем в ромашку. – Можно, я приму душ, когда мы приедем к тебе?

Бен едва не подавился собственной слюной и прочистил горло.

– Да. Да, конечно.

Остаток пути он доблестно старался не представлять Рей голой под горячим душем… конечно, у него ничего не вышло.

Глаза швейцара мгновенно округлились, стоило Бену переступить порог с шикарной молодой девушкой, но к его чести, он вёл себя так, будто всё в порядке вещей, относясь к Рей с максимальным почтением, когда он вызывал им лифт.

– Ты даже кнопки в лифте сам не нажимаешь? – спросила Рей, когда они были на пути наверх. – И я поверить не могу, что ты здесь живёшь. У тебя и впрямь вид на Центральный парк?

Он был и доволен, и смущён её восторженной реакцией на стиль его жизни.

– Иногда нажимаю, – возразил Бен. – А что до вида… тебе придётся проверить самой.

Рей показала ему язык.

– Хулиган.

Она что, флиртовала? Он почувствовал себя лёгким как пёрышко.

– Это ты хулиганка, – сказал он низким голосом, снова осмелев взять её руку в свою, сплетя пальцы.

И ох, как она изменилась в лице. Её щёки залились румянцем, зрачки расширились, а губы приоткрылись с тихим вздохом…

Как раз в момент размышлений на тему того, стоит ли ему прижать её к стене лифта и обрушиться с поцелуем, двери открылись. У Рей отвисла челюсть, и с радостным писком она вбежала в его пентхаус. Бен медленно последовал за ней, засунув руки в карманы. Он не отрывал от неё взгляда, пока Рей исследовала его квартиру, и на его губах танцевала улыбка.

Она старалась изучить всё тактильно: проводила пальцами по полкам, нюхала цветы, которые горничная меняла раз в неделю, даже прижалась щекой к мягкому шерстяному одеялу на диване. Рей ахнула, увидев вид из окна его гостиной и прижалась к стеклу, глядя сверху вниз на Центральный парк. Отпечатки покрыли большую часть стекла, но это было последнее, о чём Бен заботился. Её восторг восторгал его, и он осознал, что впервые действительно радовался, что живёт здесь. Раньше это был только атрибут его статуса, попытка оправдать тот факт, что он работал на Сноука. Как работа могла быть плохой, если благодаря ей ты мог позволить себе такие апартаменты?

Он присоединился к ней у окна, впервые за много лет по-настоящему глядя на Центральный парк. Несмотря на дождь, в океане зелёного было много людей, прятавшихся под цветными зонтиками, пока несколько туристов отчаянно пытались переплыть озеро на лодках. Бен был уверен, что тот белый шарик внизу – это велосипедист в костюме единорога, и обычно он бы только скривился, так как считал это дурацким способом вытянуть деньги из туристов. Но сейчас, глядя, как Рей улыбается этому во весь рот, сцена внезапно показалась ему волшебной.

– Не могу поверить, – прошептала она. – Ты и в самом деле видишь это каждый день?

Он провёл рукой по волосам.

–Ну… если честно, то большинство дней – нет.

– Как это? Почему нет?

Как он мог объяснить, когда он только-только начал осознавать, каких потерь стоили ему эти пять лет?

– Думаю, меня вроде как… это перестало волновать. Как и многое другое.

Рей взглянула на него, и в её глазах была печаль.

– Мне жаль, Бен. Признаю, я не всегда понимала, как можно быть настолько богатым и при этом настолько несчастным. Но, увидев всех этих людей у тебя в офисе… – она покачала головой. – Не могу представить, каково это – работать там пять лет.

Он поджал губы.

– Не хочу говорить о Сноуке. Не теперь, когда ты здесь.

Рей положила руку ему на предплечье, немного неуверенно.

– Я понимаю, но… мы должны немного поговорить, правда ведь? О нас. О… обо всём этом, – она указала на пространство между ними свободной рукой.

Он понятия не имел, что значила фраза «обо всём этом», единственное, чего ему хотелось – целовать Рей до потери пульса и забыть о последних пяти годах жизни, но она была права. Между ними многое произошло, порой сложного, и они даже не говорили о том, что будет дальше, и… о боже, что, если она не хочет, чтобы у них было это «дальше»? Что, если она поцеловала его из чувства благодарности за деньги или что-то ещё…

– Я вижу, ты уже паникуешь, – сказала она, пальцы сжали его бицепс. – Говорить – это не плохо. Я просто… мы могли бы? Пожалуйста.

Его плечи опустились. Он не мог отказать ей – только не Рей, его ангелу, его милой девочке, солнечному лучику.

– Ладно. Давай поговорим, – он увидел, как она задрожала, и осознал, что она всё ещё промокшая от дождя. – После того, как ты сходишь в душ, – поправился он. – Я хочу, чтобы тебе было комфортно.

Она ему улыбнулась, и в её взгляде было столько тепла, что у него перехватило дыхание. Он наслаждался этим, как жаждущий в пустыне, дорвавшийся до воды.

– Спасибо, Бен. У тебя есть одежда, в которую я могла бы переодеться?

– Любая моя вещь будет на тебе огромной, – сказал он, – но да. Что-нибудь найду.

Он долго размышлял, какая из его чёрных футболок самая мягкая, а когда выбрал, захватил одни из фланелевых пижамных штанов и оставил их на полке в ванной. Туда же он положил полотенца для гостей и туалетные принадлежности. В его квартире ещё никогда не было гостей, но мать привила ему этикет радушного хозяина… и чёрт подери, о своей матери он сейчас тоже думать не хотел.

– Я приму душ после тебя, – сказал он, вернувшись в гостиную. – Крикни, если что-то нужно.

– Спасибо, – она встала на цыпочки и поцеловала его в щёку. – Я быстро.

В течение десяти минут, пока Рей была в душе, Бен пулей носился по своей квартире и наводил порядок. Горничная хорошо справлялась со своими обязанностями, но вчера вечером он был сам не свой – не то чтобы он хоть когда-то выходил из этого состояния. На полу была куча грязных вещей, а в спальне пахло потом и перегаром. Бен проветрил, сменил простыни и зажёг пару ароматических свечей, молясь, чтобы этого было достаточно.