Как только он перестаёт чувствовать собственный резонанс слова, то мгновенно сталкивается с проблемой «сенсорной слепоты», диссонанса с этим словом, которые он объясняет так:
«Дома я говорю-комментирую хорошо. Могу нормально говорить (резонировать). Я знаю много слов-мелодик, но как только я выхожу на публику, то теряюсь…. Я теряю моё внимание.»
Так и есть! Ведь для резонирования вниманию нужна опора – слово-мелодика (предмет речи) ума. Нет чувствования опоры – нет и внимания! Внимание теряется в пустоте, которая не может быть основой резонанса. Ведь любое не слово (что-то иное, неважно что!), на котором фокусируется заикающийся в момент речи, является лишь не резонируемой (не отражаемой) пустотой. Говоря в одиночестве или в привычной обстановке, такому спикеру просто не на кого и не на что смещать центр своей сенсорики от собственного слова. Поэтому он говорит, сенсоря естественным образом свои слова в уме и естественно отражая (резонируя) их своим речевым аппаратом. Но при появлении раздражителей, заикающийся тут же переводит на них центр сенсорики, и оставляет чувствование слова в различной степени размытости (неточности, пустотности, диссонанса) … словно то яблоко на иллюстрации, всё более удаляющееся от 100%го центра к слепой зоне за головой.
Он уже видит не целое слово, а лишь его часть. Отсюда и возникает частичное произнесение слова и повторение его по частям. Например, заика может разобрать на части слово «ПАРАШЮТ» и произнести его таким образом: «П-П-ПА-ПАР-ПАРАШУТ». Академик Снежко назвал эти трэш-части слов «не слова».
1. /П/ (не слово = часть) —
2. /П/ (не слово = повторяет опять ту же часть) –
3. /ПА/( не слово = часть подлиннее) –
4. /ПАР/ (не слово = часть ещё длиннее) –
5. /ПАРАШУТ/ (наконец-то целое слово).
То есть заика постепенно возвращает резонанс от части (не слова) к целому слову и, наконец, после нескольких заходов, резонирует его целиком. Затем процесс повторяется снова и снова. Этот тип заикания – клонический (повторяющийся).
Из-за неполного и фрагментарного восприятия (измерения) слов-мелодик речь такого горе-спикера становится неточной, неполной, отрывочной и дробно-цикличной. Именно деление слова на части и попытки говорить по частям является основой клонического типа заикания.
Часть слова – это не слово и резонировать её бессмысленно! Но, к сожалению, заики – большие любители заниматься бессмыслицей, трэш-действиями. Они неистово пытаются вновь и вновь выполнять НРД и БНРД под предлогом «лечения или избавления от заикания». Но проблема пустоты-диссонанса, конечно же, не в самих словах (как ошибочно полагают заики!), а в восприятии и мгновенном соизмерении слов самим заикающимся, которое не 100% точно. А слово – вещь 100%но точная. Из него невозможно выкинуть ни одной буковки и ни одного звучка, не испортив его! Даже изменение мелодики ударения приводит к полной потере смысла слова или замене его на другое.
На самом деле, в целых словах вообще нет пустоты или какой-либо неточности. Пустоту в них вносят заикающиеся. Они сами делят слова на куски, коверкают их, и сами же от этого страдают. Когда такое горе-спикер воспринимает сенсорно слово не на 100%-ов полностью, то и воспроизводит (резонирует) он его не полностью 100%-но!
Вот оно заикание: не точная, приблизительная, фрагментарная и пустот-ная речь, заполненная не на 100% целыми словами, а лишь на 90–30%!
Чем больше пустот в восприятии, тем тяжелей и степень заикания. Слово, измеренное только на 90%, непременно отражается (резонируется) лишь на 90% в речевом аппарате и голосе, а не на 100%, как надо. Но вместо слов, заики вообще произносят только их начало, что является даже не 90%, а 10–30% слова! Ведь что они резонируют своим телом, когда выдавливают из себя: «ППП», «ТРТРТР» и т.п.? Вместо полноценных целых слов, заикающийся обычно говорит лишь их фрагменты и те по частям да ещё и по многу раз!
Таким образом, внимание (центр сенсорики) человека – это мерило, которым он чувствует манипулируемый им объект, 100%-но отмеряя точную траекторию своего действия «от и до».
Чтобы лучше понять последнее, сравните то, как мы отслеживаем траекторию движения своей руки во время письма. Стоит нам сместить центр сенсорики хоть на миг от чувствования движения рукой, как она либо останавливается сама собой, либо начинает двигаться в ошибочном направлении (диссонанс). Поэтому мы всегда удерживаем центр сенсорики на своей пишущей руке, контролируя через глаза траекторию ее движения 100%-но ОТ и ДО.
Так же и любой спикер во время речи обязан постоянно удерживать свой один единственный центр сенсорики на целом слове, отслеживая ушами его резонирование ОТ и ДО в своем голосе и уме.
Природа наделила нас языком, назначив его королём в государстве нашей речи, и нижней губой – речевой королевой. Как добропорядочные супруги, они всегда действуют синхронно в одном потоке голоса: куда муж, туда и жена.34 Именно слово (клише ума) и вибрация движений языко-губы в потоке голоса должны всегда находиться в центре сенсорики эталонного спикера.
Проблема большинства заикающихся состоит в том, что они пытаются понять, как говорить, вместо того, что бы просто чувствовать резонанс слов и ума-тела-голоса! Они не сознают, что любая попытка совершения мышечного действия только умом без голоса и тела неизбежно обречена на провал, ибо нереальна по природе вещей.
Ведь только чувствуя реально телом свои двигающиеся потоком голоса нижнюю губу и язык и сенсоря это движение ухом, говорящий может отличить, например, речевую мелодику /ПА/ от /МА/ и произнести их реально точно. Только ощущая центрирование собственного языка и контролируя слуховым фильтром (через уши) правильность мышечного колебания (вибрирования) в потоке голоса, можно уловить филигранное различие между мелодиками /Э/ и /А/, чтобы чётко воспроизвести их движениями речевых мышц.
Именно таким «методом тыка» и происходит первая резонаторная настройка речевого аппарата, голоса и ума в детском возрасте, когда ребёнок учится произносить свои первые звуки и двузвучия. И только предварительно почувствовав ментально (отмерив ментально ОТ и ДО) речевое действие, которое человек намереваемся отразить (резонировать вслух) в потоке голоса, он может произнести безошибочно любой звук речи.
Но прежде ,чем эталон-действие появится в уме, каждому из нас необходим практический опыт этого самого «тыка». Только в результате первой неуверенной и зачастую ошибочной попытки выполнить впервые какое-либо действие рождается сенсорный эталон. Ведь недаром легендарный российский поэт А. С. Пушкин писал когда-то: «Опыт – сын ошибок трудных».
Вспомните как вы учились свистеть. Сколько холостых продувок вы проделали прежде, чем у вас получилось свистнуть? Уверена, что много. Но получив свист, вы перестали дуть попусту. Вы адаптировались. Вы со-настроили ваше ум-тело в резонанс. Теперь вы всегда свистите с первого раза, отмеривая эталон свиста в уме и резонируя его своим телом.
Обучение навыку речи ничем не отличается от выработки координации любого другого сенсорного действия, выполняемого мышцами тела на основании эталона-клише (образца) ума.
Возьмём к примеру двух человек, желающих приобрести такое мышечное умение, как игра на фортепиано. Желание одно, но реализуют они его по-разному. Один – теоритически (только умом), а другой – практически (и умом и телом в резонанс).
Один из них пошёл в библиотеку и начал читать книгу за книгой о музыке, об устройстве пианино и о том, как надо его использовать, не подходя к инструменту. Его тело лишь листало страницы и сидело в кресле. А другой, не открыв ни одной книги и не зная ничего о музыке, сел к пианино и начал наугад нажимать на клавиши, прислушиваясь к звукам, которые он при этом производил – со-настраивал свои ум и тело в единое резонансное звучание.
Так прошло 6 лет: первый удерживал центр сенсорики на своём уме, изучая лишь теорию музицирования, а второй сенсорил мышцы собственного тела, тренируя практически пальцы рук и свой слуховой фильтр – уши.
