Когда они дошли до конца улицы, на окраине города раздался первый взрыв. Задрожала земля, их окатил громоподобный грохот. Две девушки закричали. В ушах Ревны застучала кровь, заглушая вой летательного аппарата. Баланс между порядком и паникой тут же нарушился, и те, кто шел впереди, прибавили шагу.

– Спокойно, девочки.

Неужели миссис Родойе обязательно надо это говорить?

– Налево, – скомандовала она; они повернули и влились в поток рабочих, хлынувший с заводов и, склонив головы, поспешно ринулись к предписанным убежищам. УЧЕБНАЯ ТРЕВОГА, вероятно, и в самом деле ЗАЛОГ ХОРОШЕЙ ПОДГОТОВКИ. Несколько мужчин и женщин с ружьями в руках бросились вперед. Каждый Защитник Союза обязательно обучался обращению с этим оружием, некоторых из них назначили бойцами немедленного реагирования, и они должны были во время бомбардировок при первой же возможности вести ответный огонь. Раньше мама тоже прекрасно владела стрелковым оружием, но потом папу арестовали, и их семья утратила статус Защитников Союза. Теперь их ружья сжимали совсем другие руки.

Небо опять сотряс громкий треск, земля вновь содрогнулась. Эльды подошли ближе. Сумерки заволокло дымом, и Ревна услышала негромкое жужжание, будто где-то рядом летел пчелиный рой. Потом учуяла в воздухе резкий запах горящего металла и слегка наморщила нос. Открытый огонь в заводском городе всегда опасен.

Колонна остановилась. В передних рядах кто-то ахнул.

– Девочки… – произнесла миссис Родойя.

На дороге стоял человек – мужчина в серебристой шинели.

У Ревны вздрогнули протезы из живого металла. Благодаря шинели и голубой звезде, приколотой под ее воротником, его можно было узнать безошибочно. Он входил в подразделение «Скаров» – Особый контрразведывательный отряд военного времени. В последний раз Ревна видела представителя «Скарова» в тот день, когда увели отца. А потом много лет думала, что они придут и за ней. Контрразведывательный отряд то появлялся в Таммине, то исчезал, доставив письма и припасы. А время от времени он забирал людей.

Человек мазнул взглядом по их группе и рявкнул:

– Чего встали?! Шагайте дальше! Думаете, у вас вся ночь впереди?

Жужжание над головами стало громче.

По сравнению с офицером «Скарова» угроза со стороны Дракона была хоть и не столь непосредственной, зато более страшной в плане последствий. Девочки впереди рискнули обойти скаровца. А когда он ничего в ответ не предпринял и лишь закатил глаза, колонна двинулась быстрее. На этот раз Ревну ничуть не расстраивало то, что миссис Родойя толкала перед собой ее кресло.

На свете не нашлось бы даже двух людей, которые сошлись бы во мнении относительно возможностей членов «Скарова». Поскольку СПЛЕТНИ НЕ СПОСОБСТВУЮТ СОЗДАНИЮ БОЕВЫХ МАШИН, этот вопрос они с девочками обсуждали только когда рядом не было контролеров. И хотя оставшийся после ареста отца шрам на сердце все еще не зарубцевался, она не могла припомнить ни одного доказательства магии, которой якобы обладали его офицеры. Ревна слышала, что они могут читать мысли, принимать другой облик и узнать имя девушки, просто заглянув ей в глаза. Она во все это не верила. Однако когда скаровец на нее посмотрел, не смогла отвести взгляд. У него были карие глаза необычного оттенка, почти рыжие в гаснущем свете дня. В голове Ревны пронеслись тысячи страхов и признаний. Офицер «Скарова» опустил глаза на ее протезы, торчавшие из штанин рабочих брюк, и на мгновение спесивая надменность на его лице сменилась выражением более знакомым, но от того не менее противным – жалостью. Кресло проехало мимо него и покатило дальше.

Жужжание вокруг стало выше и настойчивее. Девочки в передних рядах побежали.

– Остановитесь… – закричала миссис Родойя.

Дракона Ревна не увидела, но услышала его глубокий, вонзающийся в душу крик. Потом у него в брюхе открылся люк и вниз посыпались бомбы. Звук напоминал брачный клич какого-то кичливого создания. Создания, принесшего с собой огонь и пыль. Улица рядом с ними полыхнула взрывами.

Когда их накрыла жаркая волна, Ревна вскинула руки. Миссис Родойя выпустила ручки ее кресла, и мир зашатался, словно пытаясь от них избавиться. На спецовку градом обрушилась галька, разрывая одежду в клочья, один камешек вгрызся в руку. Кто-то схватил Ревну за плечо, она открыла глаза. Над ней склонилась миссис Родойя, беззвучно шевеля ртом.

– Ревна, – прочла девушка по ее губам.

Из уст контролерши хлынул поток слов, теряясь в тумане и высоком вое, который стоял у Ревны в ушах. Потом контролерша повернулась, бросилась по дороге за остальными и исчезла в дыму.

В горле у девушки застрял ком из паники и пыли. Над дорогой угрожающе накренились дома. Украшенные пропагандистскими плакатами, плещущимися на ветру, они уже выглядели наполовину разрушенными. Девушка попыталась медленно и глубоко вдохнуть, но разве ей это под силу, когда со всех сторон угрожает разгромленный Таммин? Она закрыла рукой рот. Надо определить проблему, как не раз учил ее папа. Ясность мышления прокладывает путь к подлинному пониманию. Он любил говорить, что проблему нельзя решить, не зная, в чем она заключается.

Проблема заключалась в следующем: миссис Родойя убежала. Если Ревна хочет добраться до убежища, ей придется идти самой. Раньше, когда над головой было ясное небо, а Драконы представляли собой лишь умозрительную угрозу, одолеть этот путь ей было бы совсем не трудно. Она попыталась выехать на улицу, но колеса застряли на булыжной мостовой.

Эта проблема была не единственной: если она не попадет в убежище для второсортных граждан в ближайшее время, его закроют и она останется на улице.

На короткий миг город затих. Может, эльды со своим Драконом уже ушли? Может, всего лишь передали привет и двинулись дальше к настоящей цели? Но она могла просто не слышать, как они ныряют в туман, чтобы прийти за ней. В сером полумраке мира она никого не видела и не слышала. А это означало, что и ее тоже никто не увидит, если она использует Узор. Тот затаился шестым чувством в голове, где-то в районе затылка. Невидимые струны, пронзавшие мир и переплетавшиеся, словно нити, плотно прилегающие друг к другу на ткацком станке. В тех местах, где Узор разметали бомбы, эти нити висели лохмотьями, но уже тянулись друг к другу, пытаясь заделать дыру. Ревна не только чувствовала их, она даже могла их ухватить. Они трепетали от переполнявшей их магической энергии. Если она пустит в ход свои способности, то окажется рядом с мамой.

Но Узор, как проявление волшебства, был вне закона. Если магия искр несла в мир энергию, то использование Узора эту энергию искажало. В итоге Союз объявил его незаконным и аморальным. Но сегодня от него зависело, жить ей или умереть. И какая разница, повлияет Узор на полотно мира или нет, если тот и без того давно превратился в хаос?

Благонадежная дочь Союза, та хорошая девушка, что послушно внимала содержавшимся в пропагандистских плакатах призывам, даже думать об этом не стала бы. Свою жизнь она оценила бы ниже благосостояния родного края, и совсем не из-за страха перед Контрразведывательным отрядом или же длительным сроком заключения на острове-тюрьме. Она сделала бы это из любви к Союзу. Но вот Ревна Союз не любила. Он отнял у нее отца и заставлял работать маму по двенадцать часов в день. А ее саму поселил в грязном подвале для граждан второго сорта вместо прочного бетонного бункера, в котором обитали другие работницы завода. Для Союза она была бременем.

Ревна подняла себя с кресла и пошла по улице, обходя валявшиеся на дороге обломки и вытянув руки, чтобы в любой момент ухватиться за нить Узора, если споткнется.

За спиной прогрохотал взрыв, и сквозь вату в ушах она услышала пронзительный крик. Сердце гнало по венам не кровь, а жидкий ужас. Где-то там мама, возможно, пытается пробиться к убежищу по перекрытым дорогам через блокпосты бойцов «Скарова». Вскоре оно закроется. Но если она туда доберется, а мама нет…

Мир загудел. Дракон сделал еще один круг. На обращенное вверх лицо Ревны снегом посыпался пепел, к вспотевшему лбу прилипли маленькие снежинки.